Шерри Томас - Каждый твой взгляд
— Мы с тобой виделись очень часто, дорогая. Я — твоя невестка.
Хелена судорожно вцепилась в одеяло.
— Ты женат, Фиц? И когда же это произошло?
— Восемь лет назад, — едва слышно пробормотал брат.
— Восемь лет назад? А какой сейчас год?
— Тысяча восемьсот девяносто шестой, — ответила Милли.
Девяносто шестой? Стоит ли удивляться, что Фиц выглядит таким взрослым? Он и есть взрослый. Значит, и самой ей уже далеко за двадцать.
Хелена покачала головой, пытаясь навести в мыслях хотя бы минимальный порядок, однако движение вызвало резкий приступ тошноты. Она сжала зубы и повернулась к сестре.
— Джентльмен рядом тобой — твой муж?
— Да, — спокойно ответила Венеция.
— И вы тоже давно женаты?
— Нет, поженились только в этом сезоне.
Наступило неловкое, тягостное молчание. Все взгляды обратились к человеку по имени Дэвид: он выглядел еще более ошеломленным, чем остальные, — если подобное вообще было возможно.
— А что скажешь о Дэвиде? — Голос Фица прозвучал умоляюще. — Ты наверняка его помнишь, вы же знакомы с детства.
Хелена посмотрела на высокого, прекрасно сложенного джентльмена. Резко очерченный абрис лица, высокий лоб, твердые губы, нос, который можно было бы назвать безупречно прямым, если бы не легкая горбинка. В другом месте встреча наверняка оказалась бы приятной. Но что он делает здесь — этот посторонний человек, явно претендующий на знакомство?
— А какая связь между вами и мной, сэр?
В ожидании ответа желудок снова опасно напомнил о себе.
Незнакомец посмотрел на Фица и, видимо, получив необходимую поддержку, повернулся к Хелене. Глубоко вздохнул и заговорил тем осторожным, опасливым тоном, каким взрослые сообщают ребенку о том, что любимого щенка больше нет на свете.
— В обществе меня знают как вашего мужа.
Ответ оказался именно таким, которого Хелена боялась больше всего. Желудок окончательно взбунтовался. Пытаясь сладить с непослушным организмом, она прикрыла рот рукой, однако тошнота усиливалась с каждым мгновением.
Она откинула одеяло.
— Джентльмены, не могли бы вы выйти? Боюсь, сейчас мне станет плохо.
С помощью сестры, невестки и сиделки Хелена успела добраться до унитаза как раз вовремя.
— Простите, — смущенно пробормотала она, когда наконец снова обрела способность говорить. Так плохо она не чувствовала себя со времени скарлатины, которой переболела в девять лет. А такой несчастной не была…
Она не знала, с чем сравнить нынешнее состояние. Смерть родителей стала тяжким испытанием, но тогда можно было разделить горе с сестрой и братом. А сейчас… она проснулась и поняла, что половина жизни стерлась из памяти. Перед ней стоял муж, которого она совсем не знала и не выбирала. Ощущение катастрофическое.
— Бедняжка. — Милли опустила голубую крышку и дернула шнур слива, в то время как Венеция уже вела сестру к умывальнику.
— Мисс Редмейн предупредила, что возможны тошнота и рвота. В случае сотрясения мозга это обычные явления.
— Мисс Редмейн — наш доктор, — участливо подсказала Милли. — Она уже едет сюда.
Женшина-врач? Хелена, разумеется, это одобряла, хотя и не знала, что такое возможно.
Над умывальником висело большое зеркало. Собственное отражение вызвало отвращение: лицо распухло, посинело и позеленело. И все же Хелена продолжала смотреть: она ни в малейшей степени не ощущала себя ребенком, но до чего же странно — и интересно — увидеть вместо привычного детского облика взрослую женщину.
И вдруг в просвете между бинтами мелькнула лысина. Хелена в ужасе прикрыла рот рукой.
— Что случилось с моими волосами?
— Мисс Редмейн пришлось их сбрить, чтобы зашить рану, — объяснила Милли.
— Все, целиком? — Только не это! Судьба слишком жестока!
— Не переживай, волосы скоро вырастут, — успокоила Венеция. — Как только подумаю, что ты могла погибнуть на месте…
Милли похлопала золовку по руке:
— Не мучь себя напрасными страхами. Разволнуешься снова, а ребенку это вредно.
Ребенку? Хелена резко обернулась и, чтобы не упасть, схватила Милли за плечо.
— Ты в положении?
— Да.
Она критически оглядела сестру.
— Не заметно.
— Впереди еще много месяцев, успею растолстеть. Накануне несчастья мы с Кристианом как раз сообщили радостную новость.
Несчастье.
Внезапно неизвестность обступила ее глухой стеной.
— А другие дети у тебя есть? А у тебя, Милли? Ты ведь разрешишь звать тебя по имени, правда?
Но прежде чем родственницы успели ответить, подступила паническая неуверенность.
— О Господи! А у меня самой дети есть?
— Начало не самое благоприятное, не так ли? — пробормотал Гастингс.
Казалось, память Хелены каким-то удивительным образом сохранила и его образ, и ее к нему отношение.
Они с Фицем стояли в коридоре, возле двери. Герцог Лексингтон удалился, чтобы составить еще одну телеграмму берлинскому доктору и известить, что в его услугах более не нуждается, но если тот уже выехал в Лондон, готов немедленно возместить все расходы и потраченное время.
— Мисс Редмейн предупредила о возможной тошноте, — пожал плечами Фиц. — Ты и сам слышал.
— Да, наверное, слышал. — Гастингс печально вздохнул. — Хорошо хоть, что пришла в себя. И на том спасибо.
Оставалось одно: безропотно принять новые условия и запомнить, что отныне он для нее совсем чужой.
Из комнаты вышла Милли.
— Как она? — одновременно спросили мужчины.
— Снова в постели, но уже спросила сиделку, когда отменят постоянное наблюдение.
— Хелена никогда не терпела контроля над собой, — заметил Фиц. — А что с памятью?
— Обо всем нас расспрашивала, да и сейчас продолжает пытать Венецию. Не помнит ровным счетом ничего: ни что занималась изданием книг, ни учебу в университете. Понятия не имеет о двух первых браках Венеции. Мы подробно рассказали о важнейших событиях и нашей, и ее жизни.
— А как насчет Эндрю Мартина? — уточил Фиц, избавив Дэвида от болезненного вопроса.
— О нем не прозвучало ни слова; было бы крайне странно, если бы бедняжка вспомнила эту страницу своей биографии.
Гастингс хотел выяснить, интересовалась ли Хелена его персоной, но так и не смог преодолеть страх.
На лестнице послышались шаги. Приехала мисс Редмейн.
— Лорд Фицхью, леди Фицхью, лорд Гастингс, — деловито приветствовала она.
— Спасибо за то, что не заставили себя ждать, — поклонился Дэвид.
— Не желаете ли что-нибудь сообщить о состоянии леди Гастингс?
Виконту еще предстояло привыкнуть к тому, что Хелену называют «леди Гастингс», и сейчас он не сразу собрался с мыслями.
