Джоанна Линдсей - Будь моей
Александра подъехала к графу и остановилась позади, все так же молча наблюдая, поймет ли он ее намерения.
Василий обернулся и, поглядев на нее, просто и недвусмысленно сказал:
— Нет.
Алин даже не попыталась сделать вид, что не поняла его, а лишь упрямо вздернула тонкую бровь.
— Мы еще не женаты, граф. Надеюсь, вы не считаете, что можете диктовать мне свои правила, пока мы не сочетались браком?
Василий был уязвлен, но сохранил невозмутимое выражение лица. Он тоже поднял бровь — и сделал это гораздо выразительнее, чем она, и отпарировал:
— Неужто вы и вправду так думаете? Девушка одарила его принужденной улыбкой:
— Я вижу, вы хотите попробовать. Но в таком случае только зря потратите время. Я еду к вам не с кратким визитом: мы вступаем в новую жизнь, и я не собираюсь оставлять дома свои вещи. Если вы вообразили, что я это сделаю, вы заблуждаетесь.
— Никто вас об этом и не просит, — возразил он.
— Тогда и говорить больше не о чем.
— Напротив, я даю вам пятнадцать минут, чтобы выбрать из этой кучи все необходимое для путешествия — что, кстати, не включает те мешки с зерном, — а затем…
Алин перебила его:
— Это зерно высшего качества, И оно предназначено для моих «деток». Я не собираюсь кормить их соломой, поставляемой почтовыми станциями.
Василий был совсем обескуражен; слова показались ему совершенно лишенными смысла и не имеющими отношения к делу.
— Деток?
Но ей не пришлось отвечать: в эту минуту конюх вывел из конюшни трех чистокровных белых скаковых лошадей. За ними, ведомые другим конюхом, следовали еще три лошади… а затем еще три… и еще…
Когда Василий кончил считать, их оказалось шестнадцать, и эти великолепные животные заполнили весь конный двор.
— Ваши? — ровным голосом осведомился Василии.
— Все до единой, — с нескрываемой гордостью ответила она.
— Ваш отец до смешного щедр, — язвительно заметил он.
— Мой отец подарил мне Гордость Султана в день моего шестнадцатилетия. — Алин любовно похлопала животное, на котором сидела, чтобы у Василия не возникло сомнений, кого она имеет в виду. — Остальных детишек я купила, воспитала и вынянчила сама. Невероятное достижение, если знать в этом толк!
Но Василию было не до того, он видел только, что она собирается взять их с собой и тащиться с ними по горам, в то время как приближается зима и за каждым камнем прячутся разбойники, готовые за любого из этих коней продать и родную мать.
— Это просто смешно, — возразил Василий. — Вы можете, если так настаиваете, взять с собой и ваших «деток» и ваши пожитки, но я не допущу, чтобы они задерживали нас в дороге.
Девушка улыбнулась, давая понять, что ожидала от него как раз чего-нибудь подобного:
— Вы прекраснейшим образом можете отправиться и без меня. Разумеется, я обойдусь без вашего общества, и если мне случится заблудиться и я окажусь не в Кардинии, а в какой-нибудь другой стране, то не буду иметь ничего против.
Василий не мог поверить, что опять проиграл. Конечно, он с радостью бы отправился в путь и без нее, но как в таком случае убедить невесту отказаться от помолвки? Значит, он вынужден настаивать на том, чтобы ехать вместе. С другой стороны, ее отказ подчиниться был совершенно неприемлем: помолвка давала ему право руководить ею, а до нее это, по-видимому, еще не дошло. Но до тех пор, пока Александра находилась под защитой отца, Василий не мог заставить ее выполнять его требования. Ее отец. Внезапно Василий улыбнулся:
— Барон вряд ли сочтет ваш вариант приемлемым, сударыня, и вы это знаете. Пожалуй, мне стоит дать ему возможность объяснить вам, насколько мое предложение разумнее и лучше.
— Вполне типично для вас, — насмешливо фыркнула она. — Маленький мальчик не сумел настоять на своем, и вот он бежит к папе — правда, в данном случае к моему. Ну что же, если вам не жаль времени, которым вы так дорожите, обратитесь к нему, вернее сказать, попытайтесь обратиться. Но предупреждаю: вы лишь убедитесь, что я уже сделала для него все, что могла, и оказала ему все содействие, на какое только способна. Или я И впрямь показалась вам примерной и послушной дочерью? Так это ошибочное впечатление.
Василий настолько вышел из себя, что был готов смахнуть ее с седла и надавать тумаков. По-видимому, она это понимала, но всем своим видом выражала равнодушие, возможно, потому, что между ними вдруг оказалась большая овчарка. Жеребец, на котором сидела девушка, не дрогнул ни одним мускулом, будучи, по-видимому, уже знаком с этим зверем. Но Александра, должно быть, знала собаку еще лучше, потому что негромко приказала:
— Сидеть, Терзай! — И собака тотчас же подчинилась.
Голос Василия прозвучал почти как рычание:
— Вы хотите захватить и его?
— Конечно. Мой пес сопровождает меня всюду.
— Есть что-нибудь еще, о чем мне следует знать?
Тон графа был саркастическим, но Алин ответила вполне серьезно:
— Только моя горничная и мои люди.
— Ваши люди?
Алин кивнула в сторону конюшен. Молодой человек посмотрел туда и увидел у ворот трех верховых казаков, крупных мужчин с грубыми лицами, вооруженных до зубов, и все трое смотрели на него с выражением, не поддающимся определению. Эти мужчины были до того безобразны, что невозможно было понять, выражают ли их лица враждебность, насмешку или просто любопытство.
— Они будут охранять меня в пути, — сообщила Александра.
Онемев, Василий воззрился на нее:
— Я полагаю, что это моя обязанность. Она откровенно рассмеялась:
— Не говорите глупости! Судя по вашему эскорту, вы не способны обеспечить даже собственную безопасность, не говоря уже о чужой. — И добавила с презрением, которое Василий мог бы использовать в своих целях:
— Впрочем, это вполне понятно, граф. Мой опыт говорит мне, что вы, придворные щеголи, — абсолютно никчемные люди и годитесь только на то, чтобы сплетничать и распутничать.
Когда она закончила фразу, щеки Василия уже пылали гневным малиновым румянцем, и он был так рассержен, что с трудом выдавил:
— Это ваш личный опыт?
Ее щеки тоже заалели, и, бросив на графа гневный взгляд, Алин двинулась в путь, охраняемая с флангов своими головорезами. Овчарка бежала впереди, а следом катили повозки, и пятеро конюхов вели в поводу табун призовых лошадей.
Глядя на эту процессию, Василий впервые подумал, а не поехать ли ему в противоположную сторону.
Глава 11
Первый день пути выдался чрезвычайно долгим. Жеребец Василия оказался норовистым и никак не хотел приспосабливаться к размеренному движению подвод, и графу волей-неволей приходилось устремляться далеко вперед, а затем возвращаться к обозу, но Александра была уверена, что это делается с единственной целью — лишний раз показать недовольство их медлительностью.
