Адриенна Бассо - Невеста шотландского воина
Грейс вошла в комнату, пол которой устилал мягкий ковер, и уселась возле открытого окна. Подоткнув под спину подушку, она забралась с ногами на кресло и стала задумчиво смотреть вдаль, на вспаханное поле, зеленеющий лес и далекие вершины гор, окаймлявших горизонт.
Ее мысли текли спокойно и ровно. Ей вдруг стало интересно: а что действительно поджидает ее там, за цепью гор, далеко на севере? А ведь хорошо было бы проехаться верхом, в незнакомые края, чтобы… начать новую жизнь… с Эваном.
Она вдруг нахмурилась. Как все-таки проскользнула сквозь запретительные барьеры благоразумия столь опасная мысль? И глупая к тому же, потому что это было невозможно. К чему мучить себя такими мечтами, совершенно бессмысленными и бесполезными, пустая трата времени, и только. Для того чтобы избавиться от охватившей ее грусти, Грейс принялась за рукоделие. Недавно она начала шить тунику для Малколма, теперь было самое подходящее время, чтобы завершить начатую работу.
Вскоре послышалось тяжелое дыхание Эйлин, которая, как обычно, после завтрака поднималась сюда, в их комнату, чтобы немного поткать. За ней по пятам шла ее дочка Кэтрин. Поздоровавшись, Эйлин направилась к своему станку. Грейс замерла с опущенной головой, ей хотелось побыть в тишине и не хотелось говорить, особенно об Эване Гилрое.
В комнату залетал приятный ветерок, наполненный запахом весны. Поморщившись, поскольку увеличившийся живот явно мешал ей, Эйлин уселась за ткацким станком, поправила нити, натянула уток. Затем толкнула челнок и несколько раз пропустила его сквозь поперечные нити утка. По всему ее виду было заметно, как ей неудобно и тягостно. Грейс стало ее жаль.
Несмотря на видимое неудобство, Эйлин продолжала ткать, однако то и дело прерывала работу, чтобы откинуться назад, потереть мучительно нывшую поясницу и перевести дух. Замечая ее страдания, Грейс в конце концов не выдержала.
– Эйлин, дорогая, ну зачем так утруждать себя? Тебе и так тяжело, а ты словно нарочно увеличиваешь свои мучения. Давай я потку вместо тебя, а ты немного передохни.
Грейс встала, но Эйлин махнула ей рукой.
– Спасибо, но мне так лучше. За работой я отвлекаюсь, она помогает мне забыться.
– Ребенок очень беспокоит тебя?
– Как и всякий ребенок, – улыбнулась Эйлин. – Судя по тому, как он все время ворочается и толкается, это мальчик. Девочка проявила бы больше сострадания к матери, ведь ей тоже придется рожать.
– А что ты чувствуешь помимо боли? – из любопытства поинтересовалась Грейс.
Глаза Эйлин подернулись мечтательной дымкой.
– Мне трудно описать это словами, как и любой матери. Это большая радость, хотя ты очень устаешь и вместе с тем тебя не покидает ощущение чего-то чудесного, и все это одновременно переплетается между собой.
– Это звучит как-то странно и непонятно для меня.
Эйлин понимающе кивнула и улыбнулась:
– Вот если бы ты вышла за Эвана Гилроя, тогда мне не пришлось бы тебе все это объяснять.
Намек был слишком красноречив, Грейс зарделась от смущения. На миг в ее сердце, как в сердце любой женщины, затеплилась смутная надежда на будущее семейное счастье, радость иметь своих детей, но она тут же погасла под натиском холодного рассудка. У нее не было будущего, у нее не будет детей ни от Эвана Гилроя, ни от любого другого мужчины.
Грейс молчала из-за боязни, что Эйлин ее не пожалеет, видя ее растерянность и колебания в вопросе выходить ей замуж или нет. Ее выручила племянница Кэтрин, которая подошла к Грейс, показывая ей свою любимую куклу, убаюкивая ее и что-то напевая кукле на ухо.
У Грейс перехватило в горле. Игра маленькой девочки пробудила в ней материнское начало, желание иметь своих собственных детей, чтобы она могла также нянчить и напевать им на ухо что-то ласковое.
– Кэтрин, не приставай к тете, – обронила Эйлин и, чуть помолчав, спросила не без любопытства: – Как прошла ваша вчерашняя верховая прогулка? Ты мне так ничего и не рассказала о ней.
– О, Малколм и Джеймс в полном восторге от нее.
– Да-да, они взахлеб делились своими впечатлениями. Особенно хвастались пойманными кроликами.
– И не зря. Из них вышло отличное жаркое.
– Дорогая, как ты прекрасно понимаешь, я имела в виду не кроликов, а нечто совсем иное. – Эйлин дружески похлопала Грейс по руке, как бы призывая к откровенности. – Не стану скрывать, теперешний Эван Гилрой нравится мне намного больше, чем прежний, хотя в этом вопросе важно не столько мое мнение, сколько твое. Мне, как и моему брату, крайне любопытно узнать, что ты думаешь о нем.
Грейс заерзала на месте. Ей нисколько не хотелось огорчать ни Брайана, ни Эйлин, она охотно пошла бы навстречу любому их пожеланию или просьбе, но только не в этом деле. Для нее это было невозможно.
– Я согласна с тобой. Сэр Эван – приятный во всех отношениях мужчина. Красивый, остроумный, внимательный, умеет владеть собой.
– Сколько прекрасных качеств ты нашла у него. – Эйлин испытующе посмотрела на нее. – Они украсят любого мужчину, но еще больше – мужа.
– Да. – Грейс раздраженно дернула плечом, услышав последнее слово. – Но поскольку я не собираюсь выходить замуж, они теряют для меня всяческий смысл.
За окном вдруг послышались громкие крики и лязг мечей, прервавшие неудобный для Грейс разговор. Она подошла к окну и выглянула во двор. Эйлин, встав, из-за ее плеча тоже взглянула вниз.
Внизу собралась большая толпа воинов, оживленно о чем-то говоривших. В центре стояли Эван и Брайан. Оруженосец последнего держал меч своего хозяина, тогда как Эван, вынув из ножен свой клеймор, примеривал его в руке. По всему было видно, что между ними намечается показательный поединок. Двое запыхавшихся воинов только что ушли с обучающей площадки посреди замкового двора, освободив место для более достойных противников.
– Смотрите, парни! – кричал Брайан, взяв в руки меч. – Сейчас вы поймете, что мечом нельзя просто махать, им надо махать умеючи.
К восторгу толпы, Брайан поднял меч над головой и, размахивая им вокруг головы, сделал несколько шумных выдохов. Эван с улыбкой, но внимательно смотрел на его показную разминку, способную устрашить кого угодно, но только не его.
Все вокруг умолкли, когда мечи с громким лязгом столкнулись. Оба противника были достойны друг друга, мощные удары чередовались с ложными выпадами, каждый из них атаковал то с одной, то с другой стороны, демонстрируя незаурядное владение мечом, и тот и другой были мастерами своего дела. Ловкость, смелость и мужество, пусть даже выказываемые на тренировке, внушали стоявшим вокруг воинам уважение.
Брайан и Эван, когда им стало жарко, скинули туники и сражались голыми по пояс. На обнаженных торсах и руках клубками вились мышцы. Грейс, как завороженная, наблюдала за Эваном. Когда он взмахивал руками, передвигаясь с места на место, парируя и нанося удары, мощные мускулы напрягались и как живые ходили под его атласной кожей. Эван служил воплощением мужественности и был сложен почти как бог.
