Мэдлин Бейкер - Сердце беглеца
Но больше всего Рэйчел удивляло то, что Тайри не пытался воспользоваться их невольно возникшей близостью в своих интересах. В нем, как оказалось, жило глубоко запрятанное рыцарское благородство, не позволявшее ему вести себя иначе.
Рэйчел припомнила, как однажды поздно ночью они разговорились, и это была настоящая беседа – без тени насмешки или неприязни. Она надеялась, что ей удастся узнать что-нибудь о Тайри, что он приоткроет перед ней завесу, скрывающую тайну его прошлого, но он ловко уклонялся от ответов на все ее вопросы. Рэйчел не помнила, как это получилось, но вдруг она начала рассказывать Тайри о своих надеждах и мечтах, о том, как она хочет выйти замуж и завести большую семью. Чтобы ее крепкие мальчики и красивые девочки, в свою очередь, нашли себе пару и вырастили собственных детей, которые будут обрабатывать землю и счастливо на ней жить.
– Это все, чего я когда-либо хотела по-настоящему, – застенчиво заключила Рэйчел. – Быть женой и матерью и иметь то, что было у моих родителей, пока не умерла мама. А как насчет вас, Тайри? Чего вы хотите от жизни?
Тайри смотрел на огонь в камине, глаза его не отрывались от пляшущих языков пламени. Лицо его казалось задумчивым. Лоб – нахмурен. Он медленно покачал головой.
– У меня не осталось желаний, я ни о чем больше не мечтаю, – сказал он спокойно. – Больше ничего не хочу.
Смущенная, Рэйчел смотрела на него. Ничего не хочет? Ни о чем не мечтает? Неужели кто-то, будь то мужчина или женщина, может жить без надежд и планов на будущее? Она подумала о своем ранчо. Если бы ее отец и мать не лелеяли надежд, если бы у них не было мечты, ранчо все еще оставалось бы пустым участком земли, необработанной, нетронутой и нелюбимой.
– Конечно, вы должны чего-то хотеть, – настаивала Рэйчел. – У вас должна быть какая-то цель, которая вас поддерживает, какие-то мечты о будущем, надежда – все, что дает силу жить.
Она покачала головой, не понимая его.
– Должно же быть что-то, к чему вы стремитесь.
– Я оставляю мечты дуракам, – горько ответил Тайри. – Или совсем юным.
Да, когда-то он и был таким юным, подумал он, но ему не хотелось об этом вспоминать. Его мечтой была Ред Лиф. Она же была и его надеждой на будущее.
– Мечты не только для дураков! – запротестовала Рэйчел. – Мой отец не дурак и не ребенок, но он все еще мечтает о том, чтобы имя Хэллоранов стало известным в этой части страны.
Улыбка Тайри была печальной, когда он пробормотал:
– Иногда мне кажется, что я старше вас и вашего старика, вместе взятых. Черт возьми, для такого, как я, лучшее утешение – мысль о том, что с каждым днем я становлюсь старше.
Рэйчел была готова спорить с ним и дальше. Почему-то ей казалось важным заставить Тайри отвечать, заставить его признать, что где-то глубоко внутри у него теплится надежда на будущее.
Но он не дал ей возможности продолжить этот разговор. Тайри неожиданно поднял ее и понес в ее комнату, как она ни протестовала. На том их беседа и завершилась.
Рэйчел в ту ночь долго не могла заснуть, и мысли ее занимал один Тайри. Он был таким странным! Она вовсе не считала себя специалистом в мужской психологии. Но даже при ее ограниченном опыте общения с существами противоположного пола она усвоила, что в большинстве мужчин до старости сохраняются мальчишеские черты. Отец ее лучшей подруги любил розыгрыши. Кандидо обожал бороться или играть в перетягивание каната. Да и Джон Хэллоран оставался в душе мальчишкой. Но в человеке, звавшемся Логаном Тайри, не было ничего мальчишеского, и она гадала, случалось ли с ним когда-нибудь такое, чтобы он пел, танцевал и громко смеялся просто так – от радости.
Рэйчел осторожно выскользнула из постели и, прихрамывая, подошла к окну, выходившему во двор. Тайри был, как всегда, там и вышагивал взад и вперед, зажав в зубах неизменную сигару. О чем он думал, когда вот так мерил шагами двор? В движениях его чувствовалось беспокойство. Что крылось в его прошлом? Что давило на него такой тяжестью?
Она смотрела на Тайри, пока веки ее не налились тяжестью, а потом вернулась в постель в надежде снова уснуть и увидеть во сне высокого темноволосого мужчину с мрачными янтарно-желтыми глазами и грустной улыбкой.
Рэйчел провела в постели чуть больше недели, когда ее лучшая подруга Кэрол-Энн Макки приехала навестить ее. Кэрол была хорошенькой девушкой с вьющимися каштановыми волосами, добрыми карими глазами и веселой улыбкой. Россыпь веснушек украшала ее вздернутый носик. Они дружили уже давно: с того самого времени, как семья Кэрол переселилась в Йеллоу-Крик одиннадцать лет назад.
Как только закончились приветствия, Кэрол-Энн придвинула стул поближе к постели Рэйчел и затараторила:
– Рэйчел, дорогая моя, как ты можешь оставаться в доме одна с этим ужасным человеком?
– С каким ужасным человеком? – изумилась Рэйчел, забыв, что было время, когда и она считала Тайри чудовищем.
– Ну, я, конечно, имею в виду Логана Тайри. Я настаиваю, чтобы ты переехала к нам и пожила с нами до тех пор, пока совсем не поправишься.
– Но мне и здесь хорошо.
– Разве ты не знаешь, кто он? – спросила Кэрол, понизив голос до шепота. – И чем он занимается?
– Конечно, знаю. Но сейчас с ним все в порядке. Правда. Он очень внимателен ко мне, прекрасно за мной ухаживает.
Кэрол-Энн смотрела на нее недоверчиво. Она слышала разные истории о Логане Тайри, людях, которых он убил, и женщинах, над которыми надругался. Она была в числе зрителей в толпе в тот день, когда он ранил Броктона. Люди до сих пор судачили об этом. Броктона не особенно любили, но все-таки он жил в Йеллоу-Крик, а горожане были не слишком расположены к чужакам, приезжающим к ним в город и стреляющим в местных жителей. Хотя никто не пожалел, когда Броктон уехал из города.
– Кэрол, мне здесь хорошо. Правда, – повторила Рэйчел. – Он готовит для меня и делает все, что требуется. Даже убирает в доме.
– Он готовит!.. – воскликнула Кэрол-Энн, подавившись нервным смешком. – И убирает в доме? Боже! – рассмеялась она. – Ну кто этому поверит?
– Но это правда, хотя на твоем месте я не стала бы распространяться об этом в городе. Он может быть очень милым, когда захочет.
– Мне он не нравится. По правде говоря, он меня пугает до смерти. Он не пытался… ну, ты понимаешь, что я имею в виду?
– Нет, – ответила Рэйчел твердо. – Не пытался.
– Что касается меня, то я бы боялась даже на минуту остаться с ним в одной комнате, – сказала Кэрол, содрогнувшись при одной этой мысли. – У него самые холодные глаза, какие только мне доводилось видеть.
Все, что Кэрол сказала о Тайри, – правда, думала Рэйчел, оставшись одна. Тайри не вызывал симпатии. И глаза его действительно были холодны как лед. Но с ней он обращался так, будто она была хрустальной.
Рэйчел почти огорчилась, когда доктор сообщил ей, что она достаточно здорова, чтобы встать с постели.
Глава 8
Список, который Рэйчел держала в руке, становился все длиннее и длиннее по мере того, как она переходила от одного буфета к другому и с отсутствующим видом помечала все, что нужно было купить в городе: сахар, соль, мука, перец, ящик персиков, леденцы для отца, головку сыра, рулон ткани для скатертей, нитки, сушеные яблоки, кофе. В голову ей приходили все новые идеи, и она добавляла в список другие пункты, но все равно мысли ее в это время кружились вокруг Логана Тайри.
Он все больше и больше занимал ее. Почему он стал убийцей? Какие ужасные события в его прошлом столь сильно повлияли на него, что он стал таким? Какую загадку он, переменчивый, как ветер, таил в себе? В эту минуту он мог быть холодным, как лед, а в следующую – казаться внимательным и добрым. Она гадала, был ли он когда-нибудь без памяти влюблен в женщину и случалось ли ему испытать горечь утраты и пролить слезы печали.
Ночью, когда она тщетно пыталась уснуть, его смуглое лицо стояло у нее перед глазами: кривящийся в усмешке рот, жесткий, почти жестокий взгляд. Лицо сильного человека, не привыкшего давать волю чувствам. Казалось, в нем нет места мягкости, нежности, состраданию. И все же она знала, что это не так. Он проявил бесконечное терпение, когда объезжал серого мустанга или когда так внимательно и чутко заботился о ней.
Рэйчел улыбнулась, вспомнив серого жеребца. Как только отец узнал о том, что Кандидо из-за него сломал ногу, он распорядился оставить в покое серого строптивца, но Тайри попросил разрешения поработать с лошадью, и Хэллоран неохотно согласился.
Рэйчел провела несколько часов, наблюдая, как Тайри занимался с диким жеребцом. Это была прекрасная лошадь! Серый, в черных чулках, с черной гривой и хвостом и пятнистым крупом, означавшим, что в нем есть благородная кровь.
Любуясь мустангом, Рэйчел не могла не заметить, что и Логан Тайри – неплохой экземпляр животного мира. Иногда во время занятий с лошадью он снимал рубашку, обнажая коричневые, как у апачей, спину и грудь и могучие мускулы, перекатывавшиеся при каждом его движении. Вид его обнаженного торса производил на нее странное действие. Иногда, наблюдая за Тайри, она чувствовала, как все ее тело обдает жаром. Как он силен, думала Рэйчел, и не могла не вспомнить крепость его рук вокруг ее талии в ночь после дня рождения отца. Иногда она думала о том, как приятно было бы оказаться в его объятиях снова. Случалось даже, что она гадала, каково бы было сдаться на его милость, ответив на его манящий взгляд.