Роман о замках. Книги 1-4 - Жюльетта Бенцони
Этамп (Étampes)
Ингеборга Датская – королева-пленница
Ненависть может сделать многое,
Но любовь – еще больше.
В. Шекспир
И кто мог бы предсказать подобное существование для королевы? Со времени своего замужества и коронации в августе 1193 года Ингеборга жила исключительно в монастырях. А теперь вот был этот замок Этамп – большой четырехугольный донжон, венчающий холм и возвышающийся над лежащим у его подножия поселком. Почти новый донжон (ему было всего пятьдесят лет, а это – первая молодость как для крепости, так и для храма!) в форме цветка клевера с четырьмя лепестками, в котором совершенно невозможно было увидеть хоть малейший признак счастья. Вот уже шесть зим (к 1206 году), как королева Франции Ингеборга Датская жила здесь без особой надежды поменять это пристанище на что-то другое, кроме могилы.
Конечно, это была не тюрьма. Ее жилище, хорошо меблированное и соответствующим образом украшенное, почти ничем не отличалось от апартаментов, которые она занимала во дворце в Париже или в других королевских дворцах. Ее не признавали настоящей королевой, но оказывали видимое почтение. Только вот она никогда не покидала этот замок-тюрьму, за исключением разве что небольших прогулок по фруктовому саду в сопровождении фрейлин, жалующихся друг другу на жизнь и скучающих так же, как и она.
Король Филипп, ее муж, которого также называют Августом, каждый год приезжал с протокольным визитом, но никогда не оставался. Его взгляд, устремленный на нее, был неизменно холоден. Для него Ингеборга была колдуньей, которая шесть лет назад отомстила ему, убив единственную женщину, которую он когда-либо любил.
Поймет ли он хоть когда-нибудь, насколько она его любит? Тринадцать лет назад его образ покорил сердце Ингеборги и с тех пор никогда не покидал ее, хотя ей и пришлось за это время многое вытерпеть.
Тринадцать лет! Как же прекрасен был тот августовский день их первой встречи в Амьене. Филипп к тому времени уже три года как потерял очаровательную Изабеллу де Эно и, будучи вдовцом, страстно желал снова жениться. А тут ему еще постоянно нахваливали красоту датской принцессы. Что же касается Ингеборги, то ее сердце колотилось, прежде всего, от страха, что она ничего не знает, начиная с языка этой далекой франкской земли, куда ее приглашали править…
Она издалека заметила постоянно увеличивающееся облако пыли, из которого затем появилась группа всадников. Шлем скакавшего впереди был увенчан короной, и по мере приближения его черты прояснялись. Когда он спрыгнул на землю и передал шлем пажу, его образ поразил Ингеборгу. Филипп был высок и властен, лицо его было энергичным и открытым, а взгляд – ясным. Даже небольшая проплешина, напоминание о недавней болезни, из-за которой корона постоянно съезжала с его рыжих волос, не лишала его очарования, и Ингеборга сразу же поняла, что готова полюбить его, что уже его любит.
Он сам был ослеплен. Никогда ему еще не доводилось видеть такую красоту! Под копной белокурых волос, еле удерживаемых косами, белело лицо. А глаза цвета моря были так велики, что казались бездонными. Плюс идеальная, как у статуи, фигура. Это была настолько совершенная красота, что все это вообще казалось каким-то чудом.
Сначала король воодушевился настолько, что принялся торопить с церемонией. И Ингеборга не поняла, почему с приходом ночи Филипп вдруг отодвинулся от нее, хотя внешне это ничем не было спровоцировано… Ночь для девушки прошла в ужасе непонимания. Но на этом ее испытания не закончились.
На следующий день в храме, в момент совершения обряда святого помазания, Филипп вдруг испустил глухой стон. Его глаза вышли из орбит, он уцепился за золотую мантию епископа и задрожал, как лист на ветру, глядя на молодую королеву. При этом его помертвевшие губы что-то бормотали. А от Ингеборги он в страхе отмахнулся, оттолкнув ее от себя.
При выходе из церкви положение еще более ухудшилось. Король Франции во всеуслышание заявил, что эта женщина дьявольской красоты заколдовала его, навела на него порчу. А посему она должна уехать в свою далекую страну вместе со всеми своими провожатыми.
Напрасно окружающие пытались вразумить его. Бракосочетание же завершилось надлежащим образом, и Ингеборга была коронована. Разве можно отправлять ее назад? Впрочем, из осторожности датчане, сопровождавшие ее, вдруг куда-то исчезли. Что же было делать? Ингеборга, со своей стороны, намерена была остаться. Она же была королевой и, кроме того, любила этого человека и хотела быть его женой. Нетрудно догадаться, что для их примирения необходимо было множество усилий.
Наконец пришли к компромиссу. Мать и дядя короля попытались убедить его предпринять новую попытку. Может быть, та ночь просто оказалась не самой удачной, и он сам в этом виноват! И после долгих и многословных увещеваний Филипп решился: он сделает еще одну попытку и присоединится к Ингеборге в монастыре Сен-Мор, куда она удалилась. Все надеялись, что неприязнь, возникшая после первой ночи, развеется.
Но женский монастырь – это весьма странное место для нескольких часов любви! Когда Филипп вышел от нее, хлопнув дверью, несчастная принцесса плакала на кровати.
Началась изнурительная борьба. Филипп требовал отъезда Ингеборги. Та отказывалась уезжать. Рыдая, она клялась, что в Сен-Море, как и в Амьене, король овладел ею, но не могла дать никакого более ясного объяснения.
Итак, для начала Филипп приказал, чтобы упрямицу отвезли в августинский монастырь в Сизуэне, что неподалеку от Турнэ, то есть за пределы Франции, на землю империи, а император тогда был злейшим врагом французского короля. Ингеборге пришлось жить там не очень-то обеспеченно, продавая даже свои личные драгоценности и платья, но она держалась. Отныне вся ее надежда была на Рим, не бывший, впрочем, авторитетом для короля Франции.
При этом сам король вел себя так, словно он уже разведен – ассамблея французских епископов попыталась его вразумить, но Папа не осмелился слишком давить на него. И он вновь женится, на сей раз действительно по любви. Ее звали Агнесса Меранская. Она была дочерью герцога Бертольда, бывшего товарища Филиппа по крестовому походу. Она была так же темноволоса, как Ингеборга – белокура и, конечно же, так же прелестна. Филипп обожал ее, и она отвечала ему взаимностью. Это было начало очень счастливого брака, от которого вскоре родилось двое детей – девочка и мальчик.
Но счастье не продлилось долго. В январе 1198 года умер старый и снисходительный Папа Целестин III. А его преемник оказался сторонником совершенно иных взглядов. Это был грозный Иннокентий III, одна из самых важных персон в истории папства. И он не намерен
