От выстрела до выстрела (СИ) - Юлия Олеговна Чеснокова
— Поделом.
— Но даже не это больше всего взволновало меня в новости, — Дмитрий покусал губы, глядя за окно на парк, — никто не знает, с кем он стрелялся. Разве так бывает? В дуэли всегда участвуют двое, если сослан один, то где второй? Убит? Тогда кем он был? Что-то странное в этом деле.
— Кем бы он ни был, спасибо ему, что усложнил жизнь князю.
— А я никак не могу забыть о том, с какой страстностью Петя, Мишин брат, хотел поквитаться с Шаховским.
Глаза Ольги зажглись, опалив румянцем щёки.
— Петя?
— Да, помнишь? На похоронах.
— Во власти большого горя чего не скажешь, — произнесла Оля, скорее утешая себя.
— Нет, он потом ещё раз возвращался к этому.
— Когда? — излишне поспешно спросила она, одёрнув себя мысленно.
— Зимой. Не помню точно. До Рождества. Он искал Шаховского.
— Искал? Неужели, чтобы вызвать на дуэль?
— А для чего же ещё? — кивнул прапорщик. — Но куда ему! Он же штатский, оружие вряд ли в руках когда-либо держал! Нет, Шаховской наверняка прикончил его, вот оттого и тишина. Стыдно, что застрелил мальчишку! Как он только принял вызов? Совсем нет чести у человека! Впрочем, о чём я? Это было давно известно.
Ольга почувствовала, как холодеют её руки и пускаются в хаотичный пляс мысли. Какая нелепость, что говорит Дима? Петя такой нерешительный и юный, он студент, вот именно что, а не военный, какие ему дуэли?
— Неужели неизвестно точно, жив Петя или не жив? — а в голове уже обрисовывался ответ на вопрос, почему он не написал и не отвечает на письмо. Пети нет в живых. Он убит, может, уже похоронен. А она думала… гадала… ждала. Слёзы стали рваться на глаза: «Он же такой милый молодой человек… вчерашний мальчик. Как это могло случиться⁈».
— А как узнать? У него вакации сейчас, в Петербурге его нет. Он волен быть где угодно.
— Написать его отцу, Аркадию Дмитриевичу?
— И что ему написать? «Здравствуйте, не стрелялся ли очередной ваш сын с князем Шаховским?». А если Петя всё-таки не имеет к этому никакого отношения? Какая глупость выйдет! Разве что самому Пете написать?
«Я уже написала! — крикнула внутри себя Ольги. — Он не отвечает! Не отвечает!».
— Это, по-твоему, меньшая глупость будет? А что Саша? Младший Столыпин. Он тоже не в Петербурге? — не дожидаясь, она заключила сама: — Ну да, он же тоже студент. Они должны были уехать оба…
— Остаётся дождаться сентября, когда они должны будут вернуться в столицу.
«Тебе будет легко просто жить дальше, не зная, что случилось на самом деле? О, и зачем ты только сообщил мне это!» — поругалась Ольга на брата в мыслях.
— Но если что-то прояснится до этого… как ты сказал? В войсках слухи разносятся быстро. Ты поставь меня в известность, хорошо?
— Конечно.
О чём-то ещё беседовать Оля утеряла способность. Сославшись на то, что ей нужно догонять Прасковью, она попрощалась с братом и, не сразу вспомнив, в какую сторону идти, сориентировалась и двинулась дальше по анфиладе на выход. Да нет, так просто не бывает! Это невозможно. Шаховской убивает её жениха, брат убитого желает жениться на ней, но и он погибает от рук проклятого князя? «Или это я прóклятая⁈ — напала на Ольгу истерическая догадка. — Господь наш всемогущий, неужели ты можешь быть настолько жестоким? Что я сделала, чем нагрешила? Если это я не достойна счастья, то в чём провинились эти мужчины? Тем, что приблизились ко мне? Может, я должна уйти в монастырь? Там мне самое место! Надо было задуматься об этом ещё со смертью Миши!».
Ноги вывели её на улицу, и яркое солнце, упавшее на лицо, немного отрезвило. Ольга попыталась взять себя в руки. «Спокойно. Ещё ничего неизвестно. Вот ведь самой перед собой будет стыдно, когда выяснится, что Шаховской стрелялся с каким-то посторонним, а я себе уже сочинила и постриг, и несчастную долю, и одиночество…». Прасковья ушла недалеко и, заметив подругу, махнула. Когда Ольга приблизилась, та присмотрелась к ней.
— Ты как будто бы бледная, что с тобой?
— Должно быть из-за головы. Этот ремонт и стук… она разболелась.
— И ладони у тебя холодные! Идём, сядем на солнышко.
— Давай лучше походим. Разгоним кровь.
— Тоже верно. Идём. В семье всё хорошо? Что брат рассказывает?
— Да, всё как обычно. Дима собрался осенью в Николаевскую академию.
«А если Петя поехал на Кавказ только потому, что я круто с ним обошлась? Нагрубила, не дала надежды, — при всём желании отделаться от драматичного хода мыслей, они не сходили с проложенной колеи. — Если его чувства были глубже, чем я подозревала? Нет, когда бы им возникнуть? Сколько раз мы с ним виделись? Всего ничего. При жизни Миши, правда, мы проводили больше времени вместе, но и тогда обменивались с Петей редкими фразами. Обычно он или Дима, или они оба, бродили со мной и Мишей просто за компанию, ради приличия».
— Оля?
— Да? Что? — опомнилась она, подняв лицо. Всё это время она бессознательно смотрела под ноги, и только теперь увидела подругу.
— Ты меня совсем не слушаешь.
— Прости! — Оля бросила взгляд на притопленную наполовину в самшитовые заросли скамейку и, знавшая, что Прасковья одна из самых близких ей девушек, умеющая сострадать и молчать, потянула её к ней. — Послушай… мне надо сказать кому-нибудь…
— Я слушаю, — они сели.
— Вы тогда, в Москве, шутя, конечно, сказали, что брат покойного Миши хорош собой…
— Вовсе не шутя, — глаза Прасковьи были серьёзны, и Оля знала, что если та не смеётся и не хохочет, то действительно не иронизирует, — он мил. Я бы назвала его красивым, но ведь это дело вкуса.
— Он у папá просил моей руки.
— И что же? — удивилась подруга.
— Папá велел мне решать самой.
— И… ты не можешь решить? — угадала Прасковья.
— Не могу.
— Он тебе… не нравится?
— Он младше меня. Я впервые узнала его едва закончившим гимназию, безусым мальчишкой. Привыкла видеть в нём родственника. А тут всё изменилось, смешалось!
— Ты не ответила на вопрос, Оля: он тебе нравится?
— Я… я вижу, что он высокий, и черты лица у него приятные, и голос спокойный, но…
— Но ты не видишь его своим мужем?
Уварова попала в точку, задав меткий вопрос. Ольга моргнула:
— Нет, я как будто бы никого другого им и не вижу. Я же собиралась стать Столыпиной, и всё к этому шло…
— В чём же тогда проблема?
— Это всё как будто решается помимо меня, не мною самою! Как будто бы Миши не
