Твоя жизнь и твоя смерть принадлежат мне - Ирма Гринёва
ХунЮн говорил просто, не как император, а как любящий мужчина. Слова шли из самой глубины его души, от чистого сердца.
— Соа! Девочка моя! Вернись с пути к Небесному Императору!.. Смотри, вот я — твой император Когурё, стою перед тобой на коленях, смиренно молю простить меня. Прошу, не покидай меня! Прошу как обычный смертный. Услышь меня, любимая! Представь, как мы будем счастливы с тобой! Какую пышную свадьбу сыграем! Ты будешь самой красивой невестой! Я буду самым счастливым женихом! Мы отправимся в свадебное путешествие и объедем всю нашу огромную империю, заглянём в самые отдалённые её уголки. И везде нас будет ждать преданная любовь наших подданных. Мы увидим прекрасные города. Мы узреем бескрайние поля. Мы поднимемся в горы и спустимся в пещеры. Мы вместе преодолеем знойные пустыни. Мы охладим наши тела в бурных реках. Пересечём на лодке гладь озёр. Поплаваем в солёном море. Наши страстные дни и ночи подарят нам детей. Много детей! Мы будем с любовью наблюдать, как они растут, взрослеют. Я так сильно желаю этого! Неужели ты не захочешь этого увидеть? Соа! Девочка моя! Не покидай меня!..
ХунЮн говорил и говорил. То просил, то обещал, то плакался, то клялся… Каждый час кто-то тихо входил в комнату и менял остывший, не тронутый бульон на новый, горячий. ХунЮн не обращал на это внимания. До бульона ли ему было! Он был сосредоточен на противоядии, которое Соа отвергала. Ни капли не проглотила. Всё выливалось из её рта вместе с кашлем.
Но вот пришло время, и её тело затряслось, выгнулось дугой, из горла вырвались хрипы муки… Перед глазами ХунЮна встали последние мгновения перед уходом Гюри, и он в отчаянии выпил всё противоядие, которое оставалось в чаше. Но не проглотил его, а вылил в поцелуе в рот Соа. Не отрывался от её губ, пока она не сглотнула. Её ещё трясло некоторое время, а потом она успокоилась.
ХунЮн обнял Соа, пытаясь поделиться теплом своего тела с остывающим телом любимой, чтобы хоть на миг продлить её земную жизнь. Но чем дольше лежал, тем сильнее становился жар между их телами. Не веря самому себе, ХунЮн приподнялся и начал целовать Соа. Сначала её тонкие пальчики… Они были тёплыми! Потом её губы… Они были нежными. Потом прислушался к её сердцу — оно билось. Билось! У него получилось!
Так! Теперь бульон! И ХунЮн схватился за чашу с бульоном. Он был ещё теплым. ХунЮн приподнял Соа и потихонечку влил его весь в её приоткрытый рот. Бережно уложил любимую на подушки, положил свою голову ей на грудь, чтобы слышать стук её сердца, и заснул, счастливый.
Когда пришло время менять бульон, служанка увидела две пустые чаши и мирно спящих Его величество императора Когурё ХунЮна и юную наложницу, госпожу Соа. Будить их не стали.
28
Соа снился странный сон. Будто идёт она по дороге. Дорога всё время уходит вверх, но не в гору, а под облака. Всё тело у Соа болит. Особенно ноги. Такие тяжёлые. Соа едва ими передвигает. И чем дольше идёт, тем труднее идти. Но Соа знает, что идти обязательно нужно. Там, вдалеке, ей будет хорошо и покойно. И грустно. Соа это точно знает. Но это будет светлая грусть.
Грустно потому что всё весёлое и радостное Соа оставила позади себя. Оставила Его величество. Оставила счастье видеть его. Оставила счастье прикасаться к нему. Оставила счастье доставлять ему удовольствие. Оставила счастье смеяться вместе с ним. Свою любовь оставила.
Оставила свои мечты и надежды. Надежды обрести семью с Его величеством. Мечты о свадьбе. Не то чтобы она хотела стать императрицей. Совсем нет. Но о свадьбе мечтала. Какой же Его величество был бы красивый жених! Самый красивый на всём белом свете! А Соа была бы самой счастливой невестой!
Ей очень хотелось обернуться, чтобы ещё хоть разочек взглянуть на все эти картины возможного счастья, которые возникали за её спиной, она это чувствовала, даже замечала краем глаза. Она даже голос Его Величества слышала. Слышала, как он зовёт её по имени: Соа! Соа! Но она не позволяла себе обернуться. Ради него, Его Величества… И ещё чуть-чуть из-за себя. Потому что знала — ей будет ещё тяжелее, ещё больнее, если обернётся. И упрямо шла вперёд и вверх.
Но потом, вдруг, пошёл дождь. Плотный такой, злой. Из-за него всё тело Соа скрутило страшной болью. Но это был только миг. И боль отступила. Тело стало таким лёгким, звонким. И тяжёлые камни с ног смыло дождём. А вперёд идти стало невозможно. Дождь лил и лил.
И Соа заскользила по крутой дороге назад. Там не было дождя. И дорога почему-то была сухая. Ногам так легко было бежать вниз! Соа бежала так быстро, что стала задыхаться, и появилась боль в груди. Соа застонала. А потом поняла, что стонет не она, а Его величество. Стонет во сне, лёжа на её груди. Стонет в своём сне, а не во сне Соа. Потому что Соа уже не спит…
Соа протянула руку и дотронулась до волос Его Величества. Это, действительно, он? Она не спит? Стон повторился, и Соа забеспокоилась. Ему тоже снится странный сон? Или ему плохо? Ему плохо?!?
— Ваше величество! Ваше величество! Что с Вами?
Его величество разлепил глаза и глухо произнес:
— Голова сильно болит и ещё… Кое-что…
— Евнух Нейси46! Кто-нибудь, помогите! Позовите лекаря! Его величеству плохо! — закричала что есть мочи Соа.
Комната тут же наполнилась людьми. Служанки кинулись к Соа. Евнухи подняли Его величество на руки и вынесли из комнаты.
Весь день Соа прошёл в тревоге за Его величество. И поделом ей! Так сказал евнух Нейси. Прочувствуй, что такое переживать за любимого человека! Каково было Его величеству, когда она умирать вздумала? Даже пригрозил, что не будет Соа новости о здоровье Его Величества сообщать. Но потом, всё-таки, сжалился, ближе к вечеру сообщил, что всё в порядке. А ещё добавил, что наказания ей всё равно не избежать. Наказания Соа не боялась — лишь бы с Его величеством всё было хорошо.
Его величество провёл день, перемещаясь с кровати на ночной горшок и обратно. И так по кругу. Лекарь дал ему яд, чтобы нейтрализовать противоядие, которое попало в его пустой желудок со
