Рождество в Центральном парке - Джоанна Шуп
За окном надвигалась буря. По послеполуденному небу плыли мрачные, унылые облака под стать настроению Роуз. А внутри мужчины проверяли тексты, быстро печатали и суетились, торопясь подготовить завтрашний выпуск. Дверь в кабинет мистера Пайка была приоткрыта. Странно, ведь он здесь больше не работает. Ему нашлась замена? Или кто-то другой решил воспользоваться его кабинетом, кто-то, чей собственный кабинет находился далеко от редакции?
Роуз заглянула внутрь и увидела за столом Дюка. Его темноволосая голова склонилась над контрольной распечаткой "Вестника".
– Реджи, этот заголовок об убийстве в Ист-Сайде... – Дюк поднял глаза, и на его лице отразилось удивление, прежде чем он успел его скрыть за стеной холодной сдержанности. Опустив взгляд, он снова погрузился в работу. – Запишитесь на приём у моей секретарши, если вам что-то нужно, мисс Уокер. Я очень занят.
– Вы примете меня прямо сейчас, мистер Хавермейер. – Она закрыла за собой дверь и заперла замок. На секунду скрежет пишущей ручки по бумаге прекратился, но затем снова возобновился. Не теряя присутствия духа, Роуз пересекла кабинет и остановилась прямо перед его столом. Без страха. Без раздумий.
– Ну, переходите к делу. Мне нужно закончить редактуру.
От его ледяного тона у неё мучительно сжалось сердце. Неужели всё было ошибкой? Любящий, страстный мужчина из прошлой ночи сейчас казался далёким воспоминанием.
– У вас есть три минуты, мисс Уокер, прежде чем я вас выпровожу. На вашем месте я бы поторопился.
Роуз сделала глубокий вдох.
– Ты так и не дал мне шанса извиниться. Или объяснить, почему я солгала.
Дюк презрительно фыркнул.
– Оправданная ложь всё равно остаётся ложью, а я ненавижу лжецов.
По затылку побежали мурашки, пренебрежительные слова вызвали раздражение. Да, она его обманула. Да, заслужила его гнев. Однако разве она не заслужила и немного сострадания в придачу? Возможность объяснить свои мотивы? Его жёсткое суждение задело Роуз, и она вспылила.
– Повезло, что ты можешь позволить себе судить. Как легко оставаться ханжой, человеком, которому никогда не приходилось бороться, никогда не приходилось доказывать окружающим, на что ты способен. Не всем из нас так повезло. Ты даже не хочешь узнать причины, стоящие за моим обманом, – расправив плечи, огрызнулась она.
Он вскочил на ноги и опёрся руками о стол.
– Я знаю, что ты обманывала тысячи людей в течение нескольких месяцев. Неужели их доверие ничего для тебя не значит?
– Их доверие или твоё?
Удар пришёлся в цель. Правда была написана у него на лице, но тем не менее он едко усмехнулся.
– Думаешь, всё дело в моих оскорблённых чувствах?
– А ты хочешь сказать, что нет?
– Больше десяти тысяч сотрудников зависят от "Хавермейер Паблишинг". Если газеты перестанут покупать, то эти люди останутся без работы. А газеты перестают покупать, если им не доверяют. Следовательно, моя работа – излагать правду. Всегда.
– В журналистике полным полно авторов работают под псевдонимами, и ты это знаешь. Ради всего святого, настоящее имя Нелли Блай – Элизабет Кокран. Мы с Пайком придумали образ миссис Уокер, понимая, что читателям легче принять советы от пожилой замужней женщины. Однако эти советы были всегда обстоятельны. И я всё та же женщина, которая за ними стоит.
– Да, ты и твои компетентные помощники. Давай не будем о них забывать.
Она упёрла руки в бока, изо всех сил стараясь не потерять самообладание.
– Ты, вероятно, не в курсе, но я подавала заявку на должность репортёра в "Вестнике". Я хотела быть похожей на тех мужчин там, – Роуз указала на соседнее помещение, – но мистер Пайк сказал, что женщина-репортёр будет отвлекать мужчин от работы. Однако позволил мне вести колонку советов из дома. Раздавать рецепты и разрешать супружеские ссоры - не лучший вариант, но другого выбора не оставалось. Мне нужна была должность, которая прокормила бы нас с мамой. Работа, которая не подорвёт моё здоровье, как подорвала её.
В его тёмных глазах промелькнул интерес.
– Что у неё за работа?
– Моя мать – служанка. В молодости она была горничной, но сейчас эта работа стала для неё слишком тяжела. Она работает на кухне в доме семьи Лоу вместе с Генри, Бриджит и остальными.
– Ах. Теперь твои комментарии за ужином приобретают смысл.
Она вспомнила бесчувственное отношение мистера Камерона к рабочему классу и свою реакцию.
– Ты беспокоился о потере своего бизнеса, а я беспокоилась о потере крыши над головой. И о здоровье мамы. О нашем с ней будущем. Иногда без небольшой лжи не обойтись.
– Ты думаешь, я настаиваю на правде только потому, что я богат.
– Нет, в мире полным полно богатых лжецов. И всё же я уверена, что твоя твёрдая вера в добро и зло продиктована статусом. Ты сам определяешь правила... а все остальные должны им подчиняться.
– Моя газета – мои правила. По-моему, всё очевидно.
Роуз стиснула зубы. Всё бесполезно. Как заставить его понять?
– Дюк...
– Ты зря тратишь время, Роуз. – Он опустился в большое кожаное кресло. – Газета с трудом переживает нынешний скандал. Можешь представить себе шумиху, если бы всплыл ещё один?
– Ты не прав и недооцениваешь аудиторию. Я читала их письма и знаю. Они любят миссис Уокер не из-за статуса замужней дамы или шикарного дома, а за мудрость и сострадание, за остроумие и эмоциональность. Всё это здесь. – Она указала на себя.
Дюк покачал головой.
– Я принял решение, Роуз.
Отвратительный ответ, но именно его она и ожидала, и именно поэтому написала новую колонку для завтрашней газеты.
– А что насчёт нас? – с трудом спросила она. – Ты уже и на этот счёт принял решение?
Он глубоко вздохнул и внимательно на неё посмотрел.
– У меня нет привычки губить невинных девиц. Естественно, я хочу поступить честно, и именно поэтому ты сюда пришла.
Неужели он подумал... Неужели намекал на...
Волосы на затылке Роуз встали дыбом, пальцы сжались в кулак.
– Я пришла, чтобы постоять за свою работу, а не для того, чтобы силой затащить тебя к алтарю.
Он ей не поверил.
– Можешь себя поздравить. Многие пытались меня женить, но ты единственная, кому это удалось. Свяжись с моей помощницей после праздников, и она расскажет тебе всё, что нужно знать. – Он взял ручку и вернулся к
