Мария Лоди - Шарлотта Морель
Наступила зловещая тишина. Она чувствовала его присутствие за спиной, как будто стояла перед взводом солдат на расстреле, однако не могла пошевелиться или произнести хоть слово.
— Прощай, — сказал он.
Словно очнувшись, она с криком бросилась к нему.
— Тома!
Она упала перед ним на колени, цеплялась за его ноги. Он оставался неподвижен. Она ощущала теперь не только свою ничтожность, но и его непреклонность. Неожиданно она перестала плакать и застыла, уткнувшись лицом в его ноги, как обиженный ребенок; только время от времени он слышал, как она повторяла почти беззвучно его имя.
— Мы расстаемся, — сказал он, — нам ничего другого не остается.
Неимоверным усилием она заставила себя подняться на ноги и подойти к окну. Облокотившись на подоконник, она стояла не в силах поднять голову.
— Нет, — простонала она, — нет… ты вернешься. Я люблю тебя.
— Поздно, — произнес он медленно. — Я отдал тебе все. Я любил тебя. Но ты все испортила. Что разрушено, то не поправить, дитя мое. Ты должна это понять. С меня хватит.
— Ты не можешь… — воскликнула она.
— Слишком поздно: ты принесла мне слишком много страданий, но я не виню тебя. Просто ты ничего не поняла.
— Нет, — повторила она в отчаянии.
— Все кончено. Я больше не могу.
Она знала, что он уйдет. Впереди были страх, надвигающаяся темнота, горе и одиночество.
— Тома! — закричала она.
Когда дверь за ним закрылась, она издала полный страдания крик и, упав на колени, прижалась лицом к твердому дереву пола. Она ждала, когда кончится эта ужасная ночь, в надежде, что Тома вернется.
В любом отчаянии наступает момент, когда иссякают силы, наши чувства отказывают нам, и приходит усталость. Страдающий человек иногда перестает даже понимать, отчего он страдает.
Шарлотте показалось, что прошла вечность с того момента, когда, обезумев от горя, она погрузилась в состояние прострации. Скорчившись на пахнувшем краской деревянном полу, она тупо смотрела в одну точку. Затем отправилась в спальню и легла, не раздеваясь, прямо на покрывало, несмотря на холод и сырость. За окном висел промозглый туман. Огонь в камине почти погас.
Она заснула, и ее разбудили звуки пробуждающегося дома.
Она снова стала ждать. Этот день и следующий день она ждала письма от Тома. Через два дня письмо пришло, и она почти выхватила его из рук консьержки, но тут же увидела, что адрес на конверте написан не рукою Тома. Это было письмо от Альфонса, краткая записка, которую она с трудом смогла прочитать — слезы застилали глаза. Альфонс не оставлял ее в покое. Он ждал и не понимал, почему она не пришла на встречу с ним. Он хотел ее видеть.
Она смяла записку и положила к себе в карман. У нее не было ненависти к Альфонсу. Ее просто удивлял сам факт его существования. Она снова вытащила письмо и бросила его в камин. Бумага вспыхнула и превратилась в пепел.
Шарлотта стояла, недоуменно оглядываясь вокруг себя. Ей не хватало свежего воздуха. Она нервно надела плащ и вышла на улицу. Тихо накрапывал дождь, дома стояли серые и печальные.
Когда она, промокшая до нитки, через два часа вернулась к дому, у подъезда на тротуаре ее ждал Альфонс.
Он поднялся за ней наверх. Шарлотта захлопнула дверь у него перед носом, и он стал неистово названивать в дверь.
Решив раз и навсегда положить этому конец, она открыла дверь.
— Входи, — сказала она.
— Шарлотта, — прошептал он, пытаясь взять ее за руки, но она оттолкнула его и ушла в столовую. Он последовал за ней.
— Шарлотта, — повторил он.
Она сняла мокрый плащ, поправила прилипшие к щекам волосы.
— Я ждал тебя, — сказал Альфонс, — Шарлотта! Почему ты не пришла? Умоляю, скажи. Мне кажется, у тебя есть причины. Угрызения совести? Я хочу понять. Мне тебя так не хватает.
Он казался очень возбужденным, расстроенным и с трудом подбирал слова. Должно быть, он очень страдал, когда понял, что она не придет на вторую встречу.
— Садись, — сказала она спокойно. — Тебе нужны объяснения? Ну что же, пожалуйста. Ты вправе их получить. Я не пришла, потому что больше не хочу тебя видеть. На это у меня есть свои причины, но я не хочу тебе их объяснять. Мы вели себя глупо, и я прошу тебя забыть все, что между нами произошло. Это была большая ошибка.
— Неправда. Ты просто мучаешь меня.
— Нет, клянусь. И на этом разговор окончен.
Она говорила резко, надеясь побыстрее распрощаться с ним, ненавидя его за то, что он осмелился прийти и напомнить ей о своем существовании. Ее поглотило какое-то испугавшее ее усталое безразличие.
Альфонс вынул платок и вытер лоб. Этот естественный жест вдруг вызвал у Шарлотты неизъяснимое отвращение. Во всем виноват Альфонс, подумала она. Он, и только он виноват в том, что она потеряла Тома. Однако с ее стороны было бы глупо ненавидеть его. Внезапно она почувствовала к нему жалость: его скованность и растерянность напомнили ей Этьена. Это было уже слишком!
Да, ей жаль его; жаль, что он так ошибся и пришел сюда устроить сцену. Ему не следовало этого делать. Что может быть печальнее мужчины, тщетно добивающегося осуществления своей мечты!
— Ты поступаешь жестоко, — сказал он повышенным тоном.
Нет, он это не поймет. Он не поверит, что она говорит правду. Он не способен смириться с тем, что с ее стороны это была игра, причем еще более легкая, чем его игра. Он ждал ее, ждал и страдал. К тому же он чувствовал себя в Париже таким одиноким, никому не нужным провинциалом. И он каждый вечер проигрывал в карты деньги. И этот унылый отель, в котором он остановился, и эти отвратительные кафе! Он видел, как тают его деньги, рушатся его иллюзии. Думая о браке с Жозефиной, он стал понимать, как искалечил свою жизнь.
Теперь ему придется вернуться в Ниор и продолжить там свое бесцельное существование. Он сел и безнадежно уставился в пустоту.
— Ты не можешь вот так просто выгнать меня. Это бессердечно.
Это был крах. Он чувствовал себя несчастным и измученным. Шарлотта заметила, что Альфонс небрит, а воротничок его рубашки далеко не свеж.
— Я всю ночь играл, — сказал Альфонс, — и проиграл. Я одинок. Не знаю, есть ли у меня друзья.
Он встал и подошел к ней.
— Я хочу встретиться с тобой еще. Не верю, что у тебя есть причины избегать меня. В ту ночь тебя не мучили никакие предрассудки.
Взяв ее за руку, он сказал со страстью:
— Ты слишком быстро все забываешь. — Он привлек ее к себе, все еще держа за руку. — Вернись ко мне. Я не могу согласиться на разрыв. Мы можем любить друг друга. Вот увидишь. Нам просто нужно время. Вернись. Ты мне нужна, и ты это знаешь.
