Стефани Блэйк - Обжигающий огонь страсти
Дальше шли еще две страницы – все в том же духе, и по окончании чтения Крегу и его адвокату стало ясно: суд пришел к единодушному заключению о его, Мак-Дугала, полной виновности и никто не примет всерьез какие-либо оправдания.
Членам суда понадобилось всего несколько минут, чтобы вынести вердикт о виновности Крега.
Прокурор тут же зачитал приговор:
– Подсудимый приговаривается к двумстам пятидесяти плетям, к пяти порциям по пятьдесят ударов. Наказание начинается с завтрашнего дня. По окончании назначенной порки подсудимый приговаривается к каторжным работам на острове Норфолк в течение трех лет.
– Еще один смутьян? – спросил у солдат тюремщик по имени Каллен, безобразного вида субъект с почерневшими, обломанными зубами и свернутым набок носом. В засаленных волосах тюремщика копошились насекомые. – Сегодня ночью у тебя будет отдельная комната, мерзавец. Выспись хорошенько, завтра утром тебе придется несладко. А пока отдохни, отсюда открывается хороший вид.
Он запер замок на ключ и с хохотом удалился.
Крег подошел к окну и сразу же увидел то, что тюремщик с садистской жестокостью назвал «хорошим видом». Забранное решеткой окно выходило на тюремный двор, в самом центре которого возвышалось нечто, напоминающее огромный треножник, составленный из бревен длиной около семи футов каждое. Пока он гадал, для чего предназначено это странное сооружение, двое тюремщиков вывели во двор заключенного. Ноги несчастного привязали к бревнам у основания, а руки прикрепили высоко над головой, в самом центре треножника. Солнце озаряло обнаженную спину заключенного. Вскоре появились двое солдат и тюремщик Каллен, с ухмылкой поигрывавший кожаной плетью.
Хотя плац для экзекуции и находился футах в пятидесяти от окошка, разыгравшееся воображение Крега рисовало ужасающие картины. Он как зачарованный смотрел на «кошку» в руке Каллена. Казалось, каждый из девяти «хвостов» угрожающе шевелился. В отличие от других надсмотрщиков, мастеров своего дела, Каллен довольствовался лишь тремя узлами на каждом «хвосте», ибо заметил, что при частых ударах плетью с пятью или большим количеством узлов жертва страдает меньше. Сострадание же отнюдь не входило в число добродетелей этого тюремщика. Итак, всего три узла на каждом «хвосте», и удары он наносил с ленивой неторопливостью игрока в крикет.
Крег, вздрогнув, схватился за прутья решетки. Он смотрел, как плеть вновь и вновь разрезает воздух. Каждый раз, когда плеть обрушивалась на обнаженное тело заключенного, раздавался очередной возглас Каллена:
– Один! А сколько еще впереди!..
Раскаты его гнусного смеха заполняли весь двор.
– Господи! – выдохнул Крег, когда на белой спине, как по волшебству, появился кровавый узор, чем-то напоминавший нотную запись.
Крег спрыгнул с подоконника и заткнул уши, чтобы не слышать душераздирающих воплей. Такую мучительную боль, видимо, даже трудно себе представить, ее можно испытать лишь на собственном опыте. И завтра утром – его очередь. Колени у него подогнулись, и он бессильно опустился на грязный соломенный матрас в углу камеры. Из всех пор его тела сочился пот, и у него было такое чувство, будто ноги у него отнимаются. Закрыв глаза и прижав руки к груди, Крег впервые в своей жизни помолился:
– Смилуйся надо мной, о дорогой Господь. Даже если ты считаешь меня недостойным своей милости, молю тебя, даруй мне смелость и силу выдержать все предстоящие мне муки, как подобает мужчине. Благодарю тебя, Господь.
Посреди ночи он, вздрогнув, проснулся. В кромешной тьме камеры светилось лишь небольшое оконце. И что-то заставило Крега встать и подойти к нему. Как и во все ясные ночи, небо было густо усыпано звездами, такими яркими, что казалось, они находились совсем рядом. Вдруг он увидел прямо над головой четыре гигантские звезды Южного Креста. Крегу показалось, будто их пульсирующий свет наполняет его теплом, спокойствием, какой-то целительной силой, пронизывает каждую клеточку его существа. Он был убежден, что это знак, поданный ему Всевышним. Внезапно успокоившись, он пал на колени и, сжав руки, стал молиться:
– Верю тебе, Господь, верю всем сердцем. Не на свой слабый разум я уповаю, а на твою помощь. Признаю тебя, Господь, признаю во всем твоем величии и знаю, ты сумеешь направить мой путь.
Звуки собственного голоса удивили его, еще сильнее поразили слова молитвы. Крег был уверен, что никогда в жизни не слышал подобной молитвы.
Он снова улегся на свою соломенную постель и тут же забылся мертвым сном. А проснувшись, увидел за прутьями дверной решетки безобразную ухмыляющуюся физиономию Каллена.
– Вставай, барашек. Пора испытать, годится ли на что-нибудь твоя шерсть. Я принес тебе завтрак. – И тюремщик подсунул под дверь металлическую миску, в которой дымилась кучка риса, залитого липким, как клей, белым соусом. Запах от этого варева шел отвратительный.
– Забери эту гадость. Меня при одном взгляде на нее так и выворачивает наизнанку, мистер Каллен. К тому же я не голоден.
Толстые губы тюремщика искривились в усмешке. Он пробурчал:
– Что ты так нагло скалишься? Ничего, скоро отведаешь коготков моей «кошечки». После этого мало кто остался в живых. – Каллен хохотнул и хлопнул себя по бедру. – Может, тебе повезет. Если, конечно, тебя не повезут на телеге. – Он снова захохотал.
Крег встал и сбросил с себя рубашку.
– Приступай, если так не терпится.
– Никогда еще не видел, чтобы кто-нибудь торопился в ад, как ты.
Каллен отпер замок и отвел Крега в конец коридора, где его поджидали два капрала и капитан. Надрывно заскрипели ржавые петли тюремной двери, и они вышли во двор, на ослепительный солнечный свет. Зажмурив глаза, Крег поглядел на треножник в центре двора. Его медленно повели по направлению к нему. С каждым шагом треножник казался все больше, выглядел все более устрашающим.
Теперь Крег знал, как чувствовал себя Христос в последние минуты перед распятием. Он даже подумал, что треножник как-то странно смахивает на крест. Но шел твердым шагом, глядя прямо перед собой.
Крег без всякого сопротивления позволил привязать себя к треножнику. Его спина напряглась, на ней выступили все его мышцы. В таком виде он был гораздо более уязвимым, чем в расслабленном состоянии.
Солдаты отступили, и Крег услышал, как шуршит плеть Каллена. Справа юноша увидел группу свидетелей. Среди них находились Сэмюел Диринг и Дейл Блэндингс. К его удивлению, присутствовал и Шон Флинн. Тут он вспомнил, что по тюремным обычаям полагалось, чтобы среди свидетелей были и представители заключенных – на тот случай, если наказуемый не выдержит наказания. Тогда каторжники могли бы засвидетельствовать, что экзекуция проводилась по правилам.
