Хизер Грэм - Мой враг, мой любимый
Джесса охватило смутное волнение. До сегодняшнего дня он и сам не подозревал о своих чувствах. Лишь когда он поцеловал Кирнан там, на вершине скалы, где буйный ветер обвевал их разгоряченные тела, пронизанные одним желанием и страстью, ему стало ясно, что происходило с ним все эти годы.
Он даже не представлял, насколько жаждал ее, и как постепенно желание стало непреодолимым. Да, только он сумел бы укротить эту неистовую красавицу, разжечь в ней огонь страсти сродни его собственной, наблюдать, как она становится истинной женщиной, отдаваясь этой страсти.
Подходящий мужчина для Кирнан…
Только он вдруг перестал быть таковым. У девушки были свои представления о гордости и чести, о том, что хорошо и что дурно.
Может быть, он сам ошибается относительно будущего? В конгрессе уже давно бурлили страсти; Южная Каролина уже хотела однажды отделиться, и тогда старине Энди Джексону пришлось напомнить некоторым горячим головам, что Союз есть Союз.
А может, он и не ошибается. Может, этот кошмар, через который им предстоит пройти, – судьба и от нее никуда не уйдешь. Джесс не одобрял действий такого фанатика, как Джон Браун, но и не прислушиваться к тому, что он говорит, тоже нельзя.
Так или иначе, судьба Джона Брауна завтра утром будет решена. Но события в Харперс-Ферри на этом не остановятся.
Джесс не мог объяснить Кирнан всего. Он мог бы попытаться сказать, что Энтони ей не подходит: он не слишком силен, не обладает твердым характером, недостаточно страстен, в конце концов. Но что сам он, Джесс, может предложить Кирнан взамен?
Конечно, Энтони подпал под ее обаяние, старший Камерон прекрасно это понимал. Да и какой мужчина устоял бы? Кирнан следовало бы хорошенько высечь за то, что она сделала с Миллером, ведь она его не любит. Просто Энтони в ее глазах был олицетворением идеального джентльмена, и она наслаждалась, играя с ним.
Выжидает, подумал Джесс, усмехнувшись. Временами ему казалось, что Кирнан наблюдает за ним так же пристально, как он за нею. Временами он был убежден, что они созданы друг для друга, назначены самой судьбой. И еще между ними существовало нечто… Джесс даже затруднился бы сказать, что именно, но он чувствовал это нечто, когда обнимал и целовал девушку. Этакое сладостное, неуловимое, воздушное, что, казалось, возникло в ту минуту, когда он впервые увидел Кирнан в колыбели.
Слишком углубившись в себя, Джесс интуитивно выпрямился. Ему не следует так много думать о Кирнан сейчас, когда весь привычный мир пришел в движение. Во всяком случае его мир вращается вокруг не слишком устойчивой оси. К сожалению, тому миру, в котором он пребывал до сих пор, приходит конец. Джесс сам еще не понимал, что происходит, но подсознательно чувствовал, что вскоре ему предстоит сделать выбор. И выбирать придется, лишь руководствуясь собственной совестью. Многие из тех, кого он искренне любит, возможно, возненавидят его, и ему придется смириться с этим.
А вот изменить самому себе и научиться жить заново невозможно.
Наверное, Кирнан возненавидит его сильнее всех, когда наконец он решится. В мире синего цвета для нее места нет.
Впрочем, события еще могут сложиться по-другому, не так, как он представляет. Может быть, Южная Каролина все же не решится отделяться, а может, в противном случае, другие южные штаты не захотят последовать ее примеру. Черт побери, ведь четверо из пяти первых президентов Соединенных Штатов были виргинцами! Может быть, и Виргиния не захочет выходить из Союза. По крайней мере ряд западных графств штата пока не выразили такого желания.
– Итак? – вдруг раздался голос Дэниела.
– Что «итак»?
– Что тебя все-таки тревожит – ситуация или девушка?
– И то и другое, – лаконично ответил Джесс.
Младший брат с минуту помолчал, потом решительно начал:
– Сдается мне, между вами что-то происходит, причем уже давно. Сдается мне…
– А мне сдается, что это не твое дело, братец, – сердито оборвал его старший Камерон.
Но Дэниел только рассмеялся:
– Брат, я знаю тебя всю жизнь, а с Кирнан мы вместе выросли. Полагаю, я имею право высказаться.
– Ах, ты полагаешь! – насмешливо протянул Джесс. Дэниел усмехнулся:
– Так сделай же что-нибудь в конце концов! Женись на ней, пока она окончательно не решила выйти за Энтони Миллера.
Капитан прерывисто вздохнул.
– В том-то и дело, что не могу.
– Почему, черт побери?
– Она будет несчастна.
– Неужели? А с Энтони Миллером она, значит, будет счастлива? Ну что же, раз ты так считаешь, значит, так оно и есть.
– Ей нельзя выходить за Миллера. Она его не любит, – выпалил вдруг Джесс.
– Многие женятся без любви, – справедливо заметил Дэниел. – И некоторые неплохо ладят. То же самое может произойти и с Кирнан. У них с Миллером много общего – происхождение, принципы… Впрочем, как и у вас с ней.
– Да, – пробормотал брат, – как и у нас с ней…
Но в голосе его не чувствовалось уверенности. Он не знал, как объяснить Дэниелу, что его тревожит. Они ведь тоже одного происхождения, а значит, их принципы должны быть одинаковыми. И все же надо хотя бы попытаться высказаться.
– Скоро начнется война, Дэниел.
– Никакой войны не будет, Джесс, в лучшем случае – небольшая заварушка. После сегодняшних событий у старины Джона Брауна не так уж много сил. Некоторые его люди убиты, другие ранены. Вряд ли он окажет серьезное сопротивление, но даже если он не сдастся, покончить с ним будет делом нескольких минут.
Да, у старины Джона Брауна есть и больные, и раненые. Он, Джесс, сам видел юного Оливера Брауна, и ему не забыть тех слов, с которыми обратился к нему отец: «Умри как мужчина!» И глаза его при этом горели бешеным огнем…
– Браун – страшный человек, – произнес капитан. – Пожалуй, самый страшный из всех, кого мне доводилось видеть в жизни.
– Проклятие! Неужели этот фанатик произвел на тебя такое сильное впечатление? – Дэниел помолчал, внимательно глядя на брата, а потом добавил: – Даже если так, ему все равно не удастся уйти безнаказанным!
Джесс кивнул:
– Разумеется, я так и не считаю. Насколько мне известно, он совершил убийства в Канзасе и убил несколько человек здесь. Черт возьми, я не судья и не присяжный, но сдается мне, на его совести еще и измена! – Джессу вспомнились молодые последователи Брауна. – Я даже не знаю, как это описать. В его глазах какой-то странный свет… Он знает, что умрет сам и что умрет его сын, но верит в свою священную миссию.
– Он фанатик, и его нужно повесить.
– Совершенно с тобой согласен, – со вздохом проговорил брат. – И все же жаль, Дэниел, что ты с ним не встречался. Он страшный человек, поверь мне.
