Валери Шервуд - Песня ночи
«Вот уж ложь так ложь! Если кто и хотел немедленно связать себя узами брака, так это Реба! Маркиз счастлив был сбежать, но я заставила его отправиться под венец!»
— Продолжайте же, — нетерпеливо требовала Каролина.
Довиль рылся в памяти в поисках пикантных подробностей, чтобы как-то расцветить весьма прозаичную историю.
— Она говорила, что ее отец — настоящий тиран и они с матерью часто ссорились из-за того, что он категорически запретил ее белокурой подруге приходить в их дом.
Каролина, сбившись с такта, едва не споткнулась.
— И в чем была причина недовольства отца?
Довиль наморщил лоб.
— Не помню… Хотя нет! Она говорила, что ее подруга имела поистине бешеный нрав и отличалась взбалмошным поведением: как-то ночью отправилась погулять по Лондону в мужском платье.
В отливающих серебром глазах Каролины засверкали льдинки. Как она смела! Да, это правда, она, Каролина, действительно как-то раз отправилась в город в мужском платье. Но это было всего лишь раз! Кто дал Ребе право раскрывать ее секреты каждому встречному? Довиль не мог видеть лица Каролины, она предусмотрительно вперила взгляд на носки своих атласных туфелек, но это не спасло ее.
— Да, она рассказывала мне еще кое-что о своей белокурой подружке, которая посещала их загородный дом. Мать моей малышки была просто в ужасе, когда та приняла изрядную сумму золотом от некоего господина, который приходил к ним в дом, чтобы поухаживать за ее дочерью, понимаете, за определенные услуги.
Каролина остановилась как вкопанная. Монсеньор Довиль от неожиданности едва не уронил партнершу. Флибустьер из своего угла видел эту сцену. Расправив плечи, он направился к танцующим.
— Говорить обо мне такое, прекрасно зная!.. — Каролина опомнилась, лишь встретив недоуменный взгляд француза.
— Вы знали эту даму? — удивленно спросил он.
Каролина тряхнула светлыми локонами.
— Не просто знала, а знала как свои пять пальцев! Мы обе посещали школу госпожи Честертон, пока она не сменила профиль. Мне было очень интересно узнать, каким это образом Реба заработала свой шрам, монсеньор Довиль, и я полагаю, что вам просто повезло — она не причинила вам столько бед, сколько многим другим своим знакомым!
Каролина попала в точку. Реба действительно не причинила Довилю особого вреда, если не принимать в расчет ущерб, нанесенный его кошельку. Как только у монсеньора кончились наличные, Реба потеряла к нему интерес, однако Довиль не намерен был в этом признаваться. Он ошеломленно смотрел на свою партнершу, не в силах сдвинуться с места.
В этот момент к ним подошел Келлз.
— Этот молодой человек оскорбил тебя? — спросил он Каролину.
— Нет, это не он! Это все Реба Тарбелл, или теперь мне следует называть ее маркизой Солтенхэм! А этот джентльмен всего лишь поведал мне, как она заработала маленький шрам на бедре!
Поскольку Довиль понятия не имел о том, что имел дело с будущей маркизой, а Келлз и знать не знал о том, что у Ребы на бедре шрам, а если и был шрам, то какое он имеет отношение к Каролине, оба джентльмена озадаченно уставились на даму.
Келлз пришел в себя первым.
— Довиль, — решительно заявил он, — я думаю, лучше мне закончить с леди этот танец. Она расстроена.
Француз, понимая, что попал в историю, с удрученным видом поплелся прочь. На капитана Келлза и его даму смотрели с интересом.
— Так ты поэтому намертво прилипла к Довилю? — спросил Келлз, вращая партнершу. — Чтобы разузнать про Ребу?
Каролина кивнула.
— Но я его не завлекала, как ты выражаешься, я просто хотела, чтобы он закончил рассказ. О, Келлз, монсеньор Довиль имел с Ребой интрижку, после того как она осталась у Дженни Честертон, представляешь? А она говорила мне, будто вся исстрадалась по Робину Тиреллу!
Улыбка тронула лишь уголки губ флибустьера.
— Понимаю твою заинтересованность, — сухо согласился он. — Но все же…
— Она ужасная лгунья! Сказать, что я принимала от тебя золото в обмен на некие услуги!
Холодные глаза Келлза отыскали француза, скромно стоявшего в углу в стороне от танцующих.
— Это Довиль сказал тебе?
— Нет, он передал мне слова Ребы о поведении ее белокурой подружки. На что я ему ответила, что во всей этой истории нет ни капли правды!
Келлз рассмеялся.
— Так, значит, ты отождествила себя с этой подружкой? Умно, нечего сказать! Молодец, Кристабель!
— Нет, ты только подумай, это ведь я поженила их с Роби! Сделала ее маркизой! О, как бы мне хотелось все изменить! — Каролина кипела от негодования.
— Про этот брак никак не скажешь, что он свершился на небесах, — признал Келлз. — А с такой тещей маркизу, наверное, порой хочется в петлю полезть.
Вулкан, бурливший в груди Каролины, постепенно угасал. Она вспомнила, что пришла на бал не для того, чтобы вспоминать прежние времена и предательство прежних друзей, — она должна раздобыть для Келлза деньги на плантацию.
— Боюсь, что история монсеньора Довиля слишком далеко увела меня от цели, — извиняющимся голосом сказала Каролина.
— Где же хозяин дома? — спросила она Келлза, оглядывая дом.
— Возможно, с его костюмом случился конфуз во время суматохи на кухне, и ему пришлось переодеться… А потом, спускаясь по лестнице, он оступился и порвал штаны, — со смешинками в глазах начал Келлз. — Поэтому их пришлось отдать в починку, а поскольку все остальные наряды оказались несвежими, в них нельзя выйти к таким гостям, как мы, вот наш губернатор и ждет свои парадные штаны в неглиже в спальне, — с хохотом закончил он.
К Каролине вернулось ее хорошее настроение. В конце концов, и Реба, и Робин Тирелл, маркиз Солтенхэм, — теперь все далеко в Англии. И едва ли судьба когда-нибудь вновь сведет их. Так стоит ли злиться?
Ее пригласил на танец доктор, который был приглашен лечить служанку. Затем ее приглашали другие кавалеры. Серебряная Русалка всегда была нарасхват. Краем глаза она успела заметить, что Келлз с бокалом в руке беседует о чем-то с губернатором, наконец вернувшимся в зал. Это хорошо, подумала она, возможно, ему и удалось решить вопрос с финансами…
Оказавшись в перерыве между танцами недалеко от кружка гостей, обступивших госпожу Граммонд, Каролина услышала ее визгливый голос.
— Климат ужасно утомляет меня. Не представляю, как можно жить при такой жаре! — томно обмахиваясь веером, вздыхала юная госпожа Граммонд. — Всю неделю я была не в состоянии даже встать с постели.
Каролина оглянулась, чтобы посмотреть на говорящую. Худощавая, темноволосая, с нездоровым цветом лица, госпожа Граммонд имело мало общего со своей цветущей кузиной.
