Тамара Лей - Проклятие любви
— Максен! — позвала Райна. — Вы должны мне помочь. — А он только мотал головой и хрипло просил пить.
— Максен! — опять позвала она.
Он махнул рукой, едва не выбив кубок с вином из ее рук.
— Горит! Проклятый огонь! — и перевернулся набок.
Помня предостережение Кристофа о том, что больному необходим полный покой, Райна поставила кубок на стол и несколько раз ударила Максена. И собиралась отвесить еще оплеуху, но рыцарь открыл глаза:
— Ведьма, — рыкнул он, шумно дыша и впившись в нее взглядом.
Если бы Райна была из воска, а не из плоти, она бы непременно растаяла от его испепеляющего взгляда. Если бы взглядом можно было убить, девушка была бы уже сто раз мертва. У нее же лишь дрожь пробежала по телу.
— Я пыталась вам помочь, — торопливо объяснила она. — Вы ворочаетесь, а я боюсь, что швы на ране разойдутся.
— Скорее всего, вы боитесь, что я не умру.
— Это не так.
— Неужели?
Она хотела возразить, но какой смысл спорить с человеком в таком состоянии. Впрочем, если бы он был здоров, то и тогда в пререканиях, наверно, еще меньше было бы пользы. Отбросив белокурую прядь, упавшую на глаза, Райна сжала губы — Максен не смотрел на нее. Она как-то упустила из виду, что на ней одна лишь рубашка. Рыцарь опять заметался в постели, что-то бормоча. Райна надела на себя нижнее белье. Теперь его горящие глаза были прикованы к груди, туго натягивающей тонкую ткань. Девушка поспешно прикрыла себя.
Саркастическая улыбка появилась на лице рыцаря. Он закрыл глаза. Райна, приглядевшись, поняла по его дыханию, что он опять потерял сознание.
— Хочу пить, — очнувшись, едва слышно прохрипел норманн, с трудом поднимая тяжелые веки. — Во рту пересохло.
Девушка подала ему кубок:
— Выпейте вина.
Взглянув на кубок, Максен перевел глаза на нее:
— Думаете, я возьму его из ваших рук?
Поняв, что он намекает на яд, Райна хмыкнула:
— Или из моих рук, или страдайте от жажды.
Как ни странно — Пендери согласился:
— Будь что будет.
Он приподнялся на локте, а девушка поднесла кубок к его губам. Сверля ее взглядом, рыцарь опустошил сосуд.
Полагая, что худшее уже позади и что Максен успокоится и будет спать, Райна была поражена, когда норманн, схватив ее за руку, затащил девушку в постель и повалился на нее. Кубок упал и покатился по полу, а она во все глаза смотрела на человека, загородившего ей весь свет.
Пендери пристально вглядывался в глаза, взяв лицо ее в руки. Вкус его губ был приятен, а прикосновение настолько неожиданно, что Райна не сразу поняла, что происходит. А поняв, почувствовала, что в душе шевельнулось нечто, непохожее на самосохранение, то, что долго лежало на сердце, не находя выхода. И бороться с этим было бесполезно. Она сдавалась, но вдруг поняла, что намерения мужчины далеки от любовных ласк и поцелуев. Приоткрыв ей рот, он влил немного пряного вина. Оно попало в горло, и ей хотелось выплюнуть его. Однако норманн не позволил. Прижимая свои губы к ее губам, он оставался в таком положении достаточно долго, так что узнице пришлось проглотить жидкость. Максен поднял голову:
— Теперь, если я умру, то покину этот свет не один.
Чувство возмущения охватило Райну:
— Если вы думаете, что я хочу вас отравить, то дали бы мне попробовать вина, а потом выпили бы сами.
По губам его скользнула легкая улыбка:
— Я думал об этом, но мой способ мне нравится больше.
Его взор был прикован к ее губам.
— А теперь хотите, чтобы я поцеловал вас по-настоящему, Райна Этчевери?
— Нет! — запротестовала она.
Эти ласки вызывают сладострастные ощущения, сеют в душе смятение. В его глазах на сей раз девушка увидела что-то новое, чего не было в них прежде. Это был хищник, но не тот, который охотился за ней в лесу, а тот, который жаждал ее тела.
— Вы моя, Райна, — проговорил он и коснулся рукой ее ягодицы.
Девушка отодвинулась, стараясь избежать прикосновения его пальцев, но это было невозможно.
— Максен, ради Бога…
— Не Эдвин, — продолжал он, — не Томас…
Он медленно водил рукой по бедрам, по животу девушки и, наконец, добрался до груди.
— Моя!
Страх и новые незнакомые ощущения нахлынули на Райну, и она начала отбиваться, но вскоре остановилась, опасаясь причинить раненому боль.
— Отпустите меня, Максен, — умоляла она. — Вы больны и…
— Я долго был болен, — отозвался рыцарь.
Пот выступил на его лбу. Положив руку на ее грудь, он коснулся соска большим пальцем:
— Слишком долго…
И вновь Райна испытала незнакомое чувство, близкое к блаженству, когда ее ласкали пальцы мужчины. Ей раньше казалось, что она не способна испытывать наслаждение. В низу живота родилось сладкое тянущее ощущение, по телу разлилась приятная истома. Девушка, закрыв глаза, отдалась во власть телесной радости, какой не давал ей ни один мужчина. Это было больше, чем поцелуй, больше, чем прикосновение…
Тут таилось обещание чего-то удивительного, неизведанного. И опасного, поскольку оно исходило от норманна. Это мигом отрезвило ее.
— Нет! — воскликнула она. — Вы не хотите этого, вы не хотите меня!
Райна испытала облегчение, когда он убрал свою руку с ее груди. Но тут он начал поднимать подол платья.
— Вспомните Томаса! — в отчаянии напомнила она.
Рыцарь сверкнул глазами, и мгновенно желание покинуло его.
— Никогда я его не забуду. И вы тоже.
С этими словами норманн скатился с нее и улегся на спину.
Райна соскочила с постели, понимая, что сейчас ей лучше быть от него подальше. Она отошла настолько, насколько позволяла цепь, и обхватила себя руками.
Максен не отводил от нее глаз, но лицо его оставалось непроницаемым. Он, очевидно, был слишком утомлен. Отвернувшись, рыцарь закрыл глаза.
Низ его живота ничем не был прикрыт, и, скользнув взглядом, девушка успела заметить светлую плоть, покоящуюся в гуще темных вьющихся волос, твердые мускулистые бедра, еще мгновение назад не дававшие ей встать. Стон Максена заставил ее взглянуть на раненого.
Хотя рыцарь и не говорил ей об этом, Райна и так видела, как тот страдает. Неужели то, что он проделывал с ней, причинило ему мучения? Она стояла в нерешительности, не зная, что предпринять: прийти ему на помощь, как требовало сердце, или не подходить и не подвергать себя опасности, как предупреждал ее разум. Возобладало самосохранение. Девушка обошла постель и подошла к столу:
— Послать за Кристофом?
Он не ответил, а потом заснул.
Райна стояла, глядя на норманна. Что означают эти чувства, что он разбудил в душе? Как мог человек, которого она убежденно ненавидела, затронуть незнакомые, волнующие струнки в сердце? Почему она почувствовала так, как должна была себя чувствовать только с Эдвином? Почему? Она все еще стояла у стола, размышляя, когда из-за ширмы появился сэр Гай.
