Жюльетта Бенцони - Ловушка для Катрин
Катрин шла на ощупь, ведомая священником, который ни на минуту не отпускал ее руки. Во влажном холодном воздухе пахло плесенью. Дышать было трудно. Но через несколько шагов они были уже у другой лестницы, более крутой, чем первая.
Перед тем как ступить на нее, аббат Бернар остановился, поднял фонарь и всмотрелся в лицо своей спутницы.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он с беспокойством. – Я спрашиваю себя, не переоценил ли я ваши силы. Можете вы идти дальше?
– Не сомневайтесь в этом! Мне не терпится узнать, что вы хотите мне показать. Любопытство, отец мой! Оно делает чудеса.
– Тогда пойдемте!
Продолжая крепко сжимать руку молодой женщины, он стал спускаться. По мере того как они спускались, стали слышны глухие удары и мягкий плеск воды.
– Не шум ли родника мы слышим? – спросила Катрин. – Того, что протекает под церковью?
– Именно его. Через мгновение мы окажемся на уровне колодца.
Действительно, в глубине монастырской церкви, рядом с хором, был деревянный люк, скрывающий глубокий колодец; никто не знал, откуда этот источник берет начало, но уровень его никогда не опускался. Поэтому монахи и не решались его заделывать – он мог оказать неоценимую услугу как во время пожара, так и в случае осады. Горожане были, по крайней мере, спокойны, что не умрут от жажды. К тому же вода в нем была удивительно чистой и холодной даже в самые жаркие дни.
Тем временем идущие из глубины звуки усилились, и Катрин спросила с некоторым беспокойством:
– Я слышу, как течет вода, но откуда доносятся эти глухие удары?
– Еще несколько минут терпения, и вы поймете…
Она не стала настаивать, чтобы не лишать удовлетворения священника, который, по всей вероятности, приготовил ей сюрприз. Скорее всего это тайный выход из города. Но в этом случае почему не открыл он его раньше?.. Однако она прервала размышления, поскольку ее любопытству был дан новый повод: лестница шла вдоль стены, которая в колеблющемся свете фонаря оказалась покрытой фресками. Или, по крайней мере, была покрыта ими раньше, так как повсюду виднелись пласты расписанной штукатурки.
Аббат поднял фонарь и медленно стал поворачиваться, освещая помещение.
– Смотрите, – сказал он просто.
Оглядевшись вокруг, она вскрикнула от удивления.
Они находились в склепе, по-видимому, высеченном в скале. Грубо обработанный камень отбрасывал сиреневые и пурпурные отсветы, которые выдавали аметистовые залежи и представляли собой обрамление, настолько же варварское, насколько пышное для закругленного хора часовни, упирающейся в круглую арку с двумя полукруглыми столбами.
Там открывались фрески, менее поврежденные, чем на лестнице, наивно воспроизводящие четырех евангелистов в окружении ангелов.
От этого места, на мгновение вырванного из гробовой ночи робким светом фонаря, исходила такая давящая атмосфера, что Катрин вздрогнула.
– Почему я никогда не слышала об этой часовне?
– Потому что никто, кроме меня, то есть последнего аббата Монсальви, не знает о нем. Даже ваш супруг. Это тайна Монсальви. Вы видите эту пустоту? В центре этого солнца, к которому сводится весь мир, нет ничего… уже около ста лет. Но осталась легенда, и эта легенда жива… Все думают, что это только легенда, и улыбаются, но в глубине души люди верят, что есть здесь доля правды, но не признаются в этом и никогда об этом не говорят. Они верят в секрет, затерянный во мраке времен, робко, смущенно надеются, что «Он» зарыт где-нибудь, в каком-нибудь гроте, на дне какой-нибудь пропасти. Если бы они знали, что «Его» у нас давно вырвали и что нам осталось только это покинутое святилище, они были бы разочарованы. Вот почему аббаты Монсальви если и передают этот секрет один другому на смертном одре, то никогда не открывают его никому.
– Почему же вы открыли его мне?
На губах аббата появилась улыбка, выразившая всю степень нежности и уважения, которые он к ней испытывал.
– Возможно, потому, что вы не из этих мест, а может быть, еще и потому, что ваша душа слишком возвышенна и благородна, чтобы вы разгласили тайну о пропавшем сокровище. Это не помешает вам идти своим путем с высоко поднятой головой… Я полагаю, ваш путь должен начаться отсюда…
Солнце из сказки заворожило Катрин, она не могла оторвать от него глаз. Никто до сих пор не рассказывал ей этой легенды. Может быть, потому, что она совсем недавно стала сеньорой этого замка. Но Арно, без сомнения, знал ее и ничего не рассказал… В этом была какая-то загадка.
– Отец мой, – спросила она прямо, – вы мне скажете, кто это – «Он»?..
– Да, я вам скажу, и очень скоро. Нам не стоит задерживаться здесь. Нас могут искать. Пойдемте, вы не видели еще самого главного.
Он направился к узкому отверстию, проделанному в одном из столбов. Это была маленькая дверка, чья створка оставалась открытой, оттуда и доносились глухие звуки.
– А где же источник? – спросила она. – Я его не вижу!
– Там, – ответил аббат, указывая ей на узкое зарешеченное отверстие под лестницей. – Если вы приблизитесь к этому отверстию, то увидите, как почти у самых ваших глаз заблестит вода.
И аббат устремился в проем. Здесь начинался подземный ход, который плавно поднимался к поверхности. Шум струящейся воды стал громче, как если бы ручей бежал сразу за стеной слева. Время от времени сланцы образовывали низкую плоскую ступеньку, и так было по всему коридору, вдоль которого кое-где виднелись груды щебня.
Вдруг вспыхнул желтый свет от двух факелов, закрепленных в стене. Катрин увидела двух монахов, которые, засучив рукава и вооружившись кирками и лопатами, с силой долбили горную породу, расчищая заваленный подземный ход. С помощью тележки они постепенно разбирали завал и насыпали новые и новые горы щебня и камней. На этот раз аббат уже не услышал вопроса от своей спутницы. Он остановился и, указывая на трудившихся людей, пояснил:
– Этот подземный ход связывал раньше аббатство со старым замком Монсальви в Пюи-де-л'Арбр. Он открывался под часовней с помощью механизма, похожего на те, что управляют плитой в монастыре и дверью в столбе. Но когда четыре года назад королевские войска разрушили и сожгли замок, часть подземного хода была завалена. Мои братья, как вы видите, заняты тем, что открывают его снова. И именно отсюда вы, я надеюсь, в очень скором времени покинете город, так как мы уже почти приблизились к выходу. Может быть, следующей ночью… Надо это сделать очень быстро.
Катрин в полном молчании смотрела на людей, занятых нелегкой работой. Один из них был брат Анфим, казначей монастыря, которого она хорошо знала. Другим был брат Жозеф – без сомнения, самый сильный и добрый из всех монахов. Он был глухонемым.
