Жюльетта Бенцони - Время любить

Алькальд не замедлил явиться. Катрин увидела его длинную черную фигуру, паучьи ноги, прошагавшие по каменной лестнице на стену. Ганс тоже сошел с повозки, не повинуясь охранникам, которые приказывали ему вернуться домой, и подошел к друзьям.

– Может быть, здесь нам и повезет, – прошептал он. – Дон Мартин намеревается расспросить паломников о разбойниках, что напали на них.

Через некоторое время действительно резкий голос дона Мартина раздался над головой у Катрин. Жербер вежливо приветствовал его, но не унял своего высокомерия. Произошел еще один обмен непонятными для молодой женщины словами, и потом вдруг тон алькальда странным образом смягчился. Ганс удивленно прошептал:

– Он говорит, что откроет ворота перед этими святыми людьми… но мне не очень-то понравилось, что он так внезапно смягчился. Если только решетка откроется, нам необходимо этим воспользоваться…

– Вас же обязательно станут преследовать! Если с вами что-нибудь случится, я себе этого не прощу.

– Но у нас нет выбора, – возразил Ганс. – Если они обнаружат того, кого мы везем, нам придется разделить судьбу этого человека. Лично мне больше нравится умереть от стрелы, чем на костре.

И Ганс решительно уселся на свое место, приглашая Катрин и Жосса поступить таким же образом. Только они успели занять свои места, как дон Мартин Гомес Кальво появился под сводом ворот с отделением альгвасилов. Он заставил отогнать в сторону повозку и немедленно ее обыскать. Катрин слушала резкий голос, выговаривавший Гансу, все больше проникаясь мыслью, что отныне никто не спасет ни ее саму, ни Готье, ни друзей от этого пока пустого эшафота, который мрачно ждал своей добычи.

Но она плохо знала Ганса. Гневу алькальда он противопоставил олимпийское спокойствие, объясняя, как нашептывал на ухо Катрин переводивший ей на французский язык его слова Жосс, что ему обязательно нужно отвезти груз, вот эти камни, в Лас Хуельгас, потому что он уже опаздывал с заказанной ему коннетаблем Альваро де Луна работой. Имя хозяина Кастилии сделало свое дело. Тонкие губы дона Мартина наконец приоткрылись, и с них слетела короткая фраза. Ганс ничего не сказал, но, заметив, как он сжал вожжи, Катрин поняла, что они должны трогать. В это время решетка медленно стала подниматься. За повозкой и рядом с ней двигался отряд вооруженных людей. Дон Мартин прошел на мост, сделал величественный жест, приглашавший паломников пройти в ворота. Они с трудом поднялись с земли.

– Едем! – прошептал Ганс. – Мы занимаем слишком много места. Подождем на мосту, пока вся колонна пройдет.

Повозка медленно двинулась вперед, и Катрин, которая до сей минуты ощущала на груди тяжесть всех камней, из которых были сложены крепостные стены, почувствовала облегчение. Ганс встал в сторонке, чтобы пропустить паломников.

– Хвала Господу, нас миновала сия участь, – прошептал Жосс, разглядывая крайне изможденных паломников.

В следующий момент они стали свидетелями разразившейся драмы. Едва паломники добрались до ворот Санта-Мария, солдаты окружили их.

– Клянусь кровью Господней! – удивился Жосс. – Но… их арестовывают!

– Дон Мартин желает задать им несколько вопросов, – ответил Ганс глухим голосом. – Он хочет убедиться, кто они… не сходя с места!

– Это бесчестно! – воскликнула Катрин. – Что эти бедные люди могут ему сообщить? Им нужна помощь.

– У них, например, спросят, не вернули ли себе бандиты из Ока своего сотоварища? Где бандитское логово? Нужно еще узнать, кого эти несчастные больше боятся: мести разбойников или дона Мартина!

Катрин с тревогой следила за перипетиями развернувшейся драмы. Большинство паломников без сопротивления дало себя связать, но нашлись и такие, кто попытался оказать сопротивление людям алькальда, и первым из них, естественно, был Жербер Боа. Он мужественно бросился со своим смешным посохом на вооруженных мечами и копьями солдат. Не в состоянии двинуться дальше, Катрин, Ганс и Жосс завороженно смотрели вытаращенными от ужаса глазами.

Слишком неравный бой быстро закончился. Паломников усмирили в мгновение ока. Вне себя от возмущения, Катрин услышала предсмертный крик Жербера, которого ударили копьем прямо в грудь. Несчастный клермонтец мгновенно полетел в реку, и поток медленно стал относить тело. Остальных паломников загнали за ворота, и решетка упала…

Катрин подтолкнула Ганса, который впал в оцепенение.

– Быстрее, едем! Дорога теперь свободна… И потом, мы, может быть, сможем его выудить.

– Кого? – произнес Ганс, подняв на нее полный горечи взгляд.

– Жербера Боа. Может быть, он еще жив…

Ганс послушно тронул лошадей, и повозка двинулась вдоль реки Арлансон. Жосс пересел с задней части повозки и оказался рядом с обоими спутниками. Он никак не мог прийти в себя.

– Паломники! Божьи скитальцы! Они ведь попросили приюта, им обязаны были его предоставить!

– Я говорил вам, что здешние люди – дикари! – бросил Ганс с неожиданной резкостью. – А дон Мартин – хуже всех. Скорее бы мне закончить свои дела и вернуться на родину.

Катрин смотрела на катившиеся рядом с ними мутные воды, стараясь разглядеть тело Жербера. Вдруг она увидела его.

– Смотри! Вот же он! Остановимся!

– Он мертв! – произнес Ганс. – Зачем останавливаться?

– Потому что он, может быть, еще жив. И даже если и умер, то надо его хотя бы похоронить по-христиански.

Ганс пожал плечами.

– Остановимся, если вам так хочется.

Он остановил повозку на обочине разъезженной дороги. Катрин быстро соскочила на землю. Жосс следовал за ней по пятам. Она добежала до берега на узком повороте реки, куда направлялось тело. Не раздумывая, Жосс вошел в воду, ухватился за Жербера и подтащил тело к берегу. С помощью Катрин он извлек его из воды и уложил на прибрежные камни. У клермонтца были закрыты глаза, но он еще слабо дышал. На груди зияла глубокая рана, но она больше не кровоточила. Жосс покачал головой:

– Он долго не протянет! Ничего не сделаешь, мадам Катрин! Он потерял слишком много крови!

Не отвечая, она села на землю, осторожно положила голову Жербера себе на колени. Жербер открыл глаза и удивленно уставился на молодую женщину.

– Катрин! – прошептал он. – Вы… тоже мертвы… почему я вас вижу?

– Нет. Я жива, и вы тоже живы! Не разговаривайте!

– Мне нужно говорить! Мне… хотелось бы… священника, чтобы не умереть с моим грехом… на душе!

Он попытался выпрямиться, цепляясь за руку Катрин.

– Среди вас нет священника?

Катрин отрицательно качнула головой, с трудом удерживая слезы. Жербер попытался улыбнуться:

– Тогда… вы… меня выслушаете… Катрин… Я вас прогнал, осудил, отправил бродить одних, без нас… потому что думал, что ненавижу вас… как ненавидел всех женщин. Но понял, что вы… не такая! Мысль о вас не оставляла меня… и дорога превратилась для меня в ад!.. Я сейчас умру… и это хорошо! Я был недостоин… подойти к могиле апостола, потому что я убил… жену. Катрин!.. Я ее убил из ревности… потому что она любила другого! Мне хотелось убить всех женщин…