Ханна Хауэлл - Непобежденная
— Присмотри за женщинами и детьми, — шепнула она Годвину и почувствовала огромное облегчение, когда он с готовностью повиновался, вернувшись на свое место.
— Ты очень галантен, Дрого, — медленно произнес Ги, поднимаясь с земли. — С саксонскими шлюхами.
— Эта женщина служит мне, — сказал Дрого. — И ты это знаешь. Не было никакой нужды бить ее. Даже если ее и следовало за что-то наказать — это не твоя забота.
— Не моя? Она саксонка.
— Она женщина. Уже только поэтому ты не должен был ее бить. К тому же в ней течет и норманнская кровь. И может быть, не менее благородная, чем твоя. Или ты думаешь, в Англии все крестьяне говорят по-французски?
— Я о ней вообще ничего не думаю, — процедил он, сверля Дрого злобным взглядом и вытягивая из ножен меч.
— Ладно, ладно, петухи, — выкрикнул вдруг чей-то хриплый голос. — Что-то вы слишком разгорячились!
Ида повернула голову и увидела степенного седовласого норманна, который поспешно направлялся к Дрого и Ги. То, с каким почтением оба отступили перед этим покрытым шрамами воином, ясно показывало, что последний весьма высокого происхождения.
— Мессир Бергерон… — начал Дрого.
— Не надо объяснений. Я видел, что произошло, — со спокойной властностью ответил тот и, подойдя ближе, положил руки на плечи воинов. Оба поняли это как команду вложить мечи в ножны и не хотя повиновались, — Вы, Дрого, чересчур вспыльчивы, — продолжал меж тем мессир Бергерон. — Уверен, Ги весьма сожалеет, что не передоверил воспитание покорности в этой девушке вам. В любом случае не стоит понапрасну проливать норманнскую кровь.
— Мы еще только высадились на этот берег, а впереди нас ждет множество тяжелых сражений. Не тратьте зря свои силы. Идите, Дрого, к себе и возьмите с собой вашу прелестную девушку.
Дрого молча поклонился седобородому воину и, бросив напоследок мрачный взгляд на Ги, взял Иду за руку и направился к своей повозке. Ида еле поспевала за ним и все же не преминула оглянуться. Старый воин что-то сердито выговаривал Ги, и по лицу того было видно, что это ему совсем не по нраву.
— Я же говорил тебе, чтобы ты оставалась с Иво, — бросил Дрого.
— Как я могла не подчиниться Ги? Он норманн, а я всего лишь пленница. Ни Иво, ни Мэй не могли бы возразить этому человеку. Он подошел к нам и сказал, что я должна перевести его слова пленникам. Не знаю, чем уж я вызвала у него недовольство и почему он так грубо со мной обращался.
— Так он ударил тебя потому, что ты была ему послушна? — насмешливо спросил Дрого, но, заметив на лице Иды ссадины, остановился и удивленно присвистнул, а затем нежно коснулся ее щеки.
— Он решил, что я слишком много разговариваю с его пленниками, — возмущенно ответила Ида.
— А о чем ты с ними беседовала?
— Женщинам я сказала то же, что говорил когда-то мне ты, а потом решила объяснить молодому Годвину, что единственное сражение, о котором ему нужно сейчас думать, — это сражение за собственную жизнь и что он должен его обязательно выиграть — не только для себя, но и ради двух женщин, с которыми остался.
— Это все, что ты ему сказала?
— Да. И ничего больше. Согласись, глупо призывать к мести мальчика и двух испуганных женщин, особенно если они находятся среди многотысячной армии врага и жизнь их висит на волоске. — Она вздохнула. — Нет, Ги ударил меня только за то, что ему показалось, будто я разговариваю с ними слишком долго. Мне жаль, что так получилось.
— Я понимаю. Тебе больно, ты испытала унижение…
— И это тоже. Но главное… — Голос ее пресекся. — Главное то, что вы с Ги снова столкнулись и теперь возненавидите друг друга еще больше.
Дрого промолчал.
Глава 9
Ида проснулась внезапно, словно ее что-то толкнуло. Она лежала в объятиях Дрого. Потирая затекшую от неудобной позы руку, девушка снова закрыла глаза, испытывал непреодолимое желание вернуться в сладкий, безмятежный сон, но что-то си мешало. Чей-то голос, который, похоже, разбудил ее. Откуда он доносится?
Ида обречено вздохнула и прислушалась. Вскоре в ночной тишине снова прозвучал слабый, но отчетливо различимый крик. Крик о помощи.
Подняв голову, Ида осторожно высвободилась из-под руки Дрого. Он что-то недовольно пробормотал, но так и не проснулся. Ида бесшумно слезла с повозки. Вокруг стояла кромешная тьма, и девушка обрадовалась, услышав, как ее собаки с негромким ворчанием поднялись с земли и потрусили за ней следом.
Постепенно глаза Иды привыкли к темноте. Подойдя поближе к тем деревьям, со стороны которых доносился крик, она из предосторожности взяла собак за ошейники. Неожиданно из-за облаков вынырнула луна; в ее бледном, неверном свете девушка почувствовала себя немного увереннее, и все же непроницаемая гуща темных деревьев, казалось, таила какую-то угрозу, и сердце Иды забилось сильнее. Преодолев страх, она вошла в лес. Никого и ничего. Кроме кустов, кочек да узловатых корней, о которые она то и дело спотыкалась. Ида хотела вернуться в лагерь, решив, что голос в ночи ей просто померещился, как вдруг ее взгляд натолкнулся на лежащую возле самого ствола раскидистого дерева худенькую женщину. Ида осторожно приблизилась и увидела рядом с ней завернутого в одеяло грудного ребенка. Когда Ида склонилась над неподвижной фигурой, глаза женщины медленно приоткрылись.
— Вы ранены? — спросила Ида.
— Я умираю, — еле слышно ответила незнакомка. Приглядевшись внимательнее, девушка с грустью убедилась в том, что та права. Распахнувшийся плащ открывал светлое платье, разорванное в нескольких местах и пропитавшееся кровью. О том, что его владелица уже стоит на пороге вечности, еще яснее говорило ее белое как мел лицо и бескровные губы.
— Кто вы и откуда? — в ужасе спросила Ида.
— Я — Алдит, жена Эдуарда из Бексхили. — Женщина откинула край одеяла с личика ребенка. — А это Алвин, мой сын. Он родился перед Пасхой, в тот день, когда по небу летел огонь.
— Тем, кто появился на свет под этим знаком, судьба обещает многое.
— Это и вправду добрый знак: неспроста мой мальчик оказался чуть ли не единственным, кто выжил во время резни в Бексхили. — Алдит коснулась губами лба своего малыша. Дыхание ее участилось, губы посинели. — Возьми его, — с трудом проговорила она. — Я умираю и все, что могу сейчас сделать для моего ребенка, — это попросить какую-нибудь добрую душу позаботиться о нем. Господь послал мне тебя. Умоляю…
— Обещаю сделать все, что в моих силах. Я беру твоего сына, — твердо ответила Ида, мысленно моля Бога, чтобы Дрого этому не воспротивился.
— Да благословит тебя Господь, — угасающим шепотом произнесла Алдит.
Несколько мгновений девушка смотрела на холодеющее тело несчастной матери, затем осторожно закрыла ей глаза. Теплый комочек у Иды на руках шевельнулся и снова затих. Она замерла в замешательстве, не зная, что делать дальше. Ей хотелось со всех ног бежать прочь от этого места, но сначала надо предать тело Алдит земле. Она не может, не имеет права бросить ее здесь. Но это займет немало времени, у нее нечем вырыть могилу, и потом, если ее хватятся, то… Раздумья Иды прервало ворчание собак: к ней кто-то приближался. Ида услышала, как неподалеку хрустнула ветка, и поспешно спрятала ребенка за спину. Вглядевшись в темноту, она увидела фигуру крадущегося человека; заметив Иду, он застыл на месте. Ида облегченно перевела дыхание — на незнакомце была простая деревенская одежда, какую обычно носили саксонские крестьяне. Человек поднял меч, и Ида подумала, что встреча с саксом тоже может оказаться для нее весьма небезопасной.
