Элоиза Джеймс - Обретая любовь
Гриффин вновь ощутил прежнее сожаление – он предпочел бы, чтобы его жена была менее изощренной, не привыкшей скидывать нижнее белье перед свиданием с мужчиной. Но он постарался не думать об этом.
– Я ничего не заметил, – заверил Гриффин. – Так же как и виконт. Можешь мне поверить, я за ним наблюдал.
Роскошные груди Фиби наполнили его ладони словно дар богов. Он провел руками по изгибам ее бедер и дальше по ногам. Она лежала перед ним в своей прекрасной наготе, и ее соблазнительные формы, казалось, с нетерпением ожидали ласки.
– Поппи, ты восхитительна! – выдохнул Гриффин. И лишь после этого осознал свою оплошность.
Фиби между тем нахмурилась.
– Я не Поппи! У тебя, конечно, было немало женщин, но постарайся все-таки запомнить мое имя.
– Я больше никогда не прикоснусь ни к одной другой женщине, – пообещал Гриффин и, взяв в ладони ее лицо, соприкоснулся с ней носами. – Остаток жизни я намерен провести рядом с тобой, на этой кровати.
– И больше никаких Поппи?
– Никогда. Но можно хотя бы иногда называть тебя Поппи?
– Нет!
– Лишь для того, чтобы заставить сверкать эти прекрасные глаза?
– Нет!
Фиби была категорична и бескомпромиссна. И тем не менее время от времени Гриффин все же будет называть ее Поппи. Чтобы подразнить и вместе потом посмеяться.
– И в море ты тоже больше не уйдешь?
– Только если вместе с тобой. Мне хотелось бы показать тебе Париж.
Устав от разговоров, Гриффин вновь овладел ее ртом и, подхватив за голову, притянул ближе к себе.
Они целовались до тех пор, пока он не осознал, что вот-вот потеряет контроль и поддастся власти инстинкта.
– Ты пагубно на меня воздействуешь, – пробормотал Гриффин, оторвавшись от ее губ и переходя к шее.
Фиби прокашлялась.
– Почему?
– Сначала ты сделала меня импотентом… А теперь можешь превратить в очередное чудо света.
– То есть?
– В некое подобие самостреляющего пистолета, – со смехом пояснил он.
Однако несмотря на все вожделение, возбуждаемое ее видом, он не потерял способность держать себя в руках. И он не утратит контроль, пока не сотрет любые воспоминания об отце Колина, чтобы Фиби впредь даже не задумывалась о том мужчине.
Он принялся ласкать ее грудь и вскоре ощутил безмолвный призыв – она постаралась прижаться теснее, стиснула бедра. И наконец воскликнула:
– Ну давай же, Гриффин!
Но он не собирался ей подчиняться и продолжил движение вниз, скользя губами по ее животу. И лишь на секунду глянул вверх, чтобы увидеть ошеломленное выражение на лице жены.
Гриффин улыбнулся. Похоже, он еще может кое-чему ее научить. Он был опытен… она была женщиной… итог неизбежен. Она стала необычайно отзывчива, преодолев первоначальные сомнения.
Вскоре Фиби вскрикнула, ее тело на мгновение выгнулось, после чего она откинулась обратно в изумленной расслабленности. Гриффин не останавливался, продолжая это пиршество, нарушающее все правила и требующее самоотдачи, буквально упиваясь сладостью ее увлажнившейся плоти.
Самоотдача Фиби была такой восхитительной, хотя она и пыталась притянуть мужа обратно, и пиратская жилка в нем наслаждалась подобной властью.
Это продолжалось до тех пор, пока дыхание Фиби не превратилось в всхлипы, тело задергалось, глаза затуманились.
Тут в игру включились пальцы, от их ласки нежная плоть ее лона быстро набухла, и Фиби вновь издала протяжный вскрик.
Момент настал.
Гриффин навис над ней, застыв на секунду для триумфального осознания того, что каждая клеточка ее существа наполнена блаженством. Гладкая кожа Фиби была подобна щелку, на ней не имелось даже веснушек.
И как ни странно, никаких растяжек.
Гриффин нахмурился.
Да, на теле его жены, за исключением следов от поцелуев, не было никаких особых меток.
– Фиби! – окликнул он.
Она открыла свои прекрасные голубые глаза, и ее губы изогнулись в легкой улыбке. Возможно, они всегда будут способны читать мысли друг друга.
– Я все хотела сказать тебе… – с хрипотцой в голосе произнесла она.
Да нет, девственница просто не смогла бы…
– Черт возьми!
Глава 15
Фиби могла бы рассмеяться при виде изумления на лице Гриффина, однако ее сердце было слишком переполнено.
– Приятная новость, не так ли? – спросила она. – С твоей точки зрения?
– Еще бы… – У него был такой вид, будто она ударила его чем-то по голове.
Фиби понимающе кивнула.
Гриффин провел рукой по ее животу, и она невольно втянула его, чтобы тот казался более плоским. У нее имелся здесь лишний жирок. Впрочем, как и в других местах.
– Выходит, у тебя не было интимных отношений на стороне… – В его голосе вибрировала эмоция, которую она не могла распознать. Быть может, облегчение? – И у тебя нет устоявшейся привычки выходить к ужину без нижнего белья.
– Что?.. Конечно, нет!
– И ты никогда не надевала это синее платье для свидания с мужчиной?
– Абсолютно исключено! – вознегодовала Фиби. – Ты, наверное, думаешь, что у меня имеется целый гардероб для удовлетворения тайных наклонностей? Ничего подобного… Просто моя горничная отпорола все, что сочла лишним, желая сделать меня более соблазнительной для тебя.
– Какой вздор…
Фиби непонимающе нахмурилась.
– Да никакой мужчина из плоти и крови не смог бы перед тобой устоять, – пояснил Гриффин. – Теперь я уже сожалею, что порвал это платье. – В его голосе чувствовался смех, а также облегчение. И еще возрождающееся желание. – А вообще мне надо было тогда сигануть за борт, доплыть до берега и попробовать снова. Или хотя бы не забывать о том, что женат, и хранить тебе верность.
Фиби фыркнула.
– Ты ведь знаешь, согласно британским законам наш брак окончательно так и не закреплен. До тех пор пока не осуществлены брачные отношения. Об этом меня просветил мой отец, когда я сообщила о твоем исчезновении.
– Так, значит, ты не рассказала тогда всей правды?
– Нет.
Гриффин взял в ладони ее лицо и поцеловал в губы.
– Спасибо… Я не заслуживаю такой жены, как ты.
– Совершенно верно, – согласилась она. – Не забывай об этом.
– Но откуда взялись дети?
– Их мать – моя кузина. Она умерла, когда рожала Аластера. Ее муж попросил позаботиться о них, отправляясь на Бермуды, и скончался там от лихорадки два месяца спустя.
– Вот балбес… – проворчал Гриффин. – Ему следовало оставаться при детях.
Фиби улыбнулась, и он сразу же позабыл о том неудачнике.
– Они называют меня мамой. Но им известно, кто их настоящая мать, и мы время от времени посещаем ее могилу.
Несмотря на скорбную тему, тело Гриффина настоятельно заявляло о своих требованиях. Он был возбужден на протяжении нескольких часов, терпеть и дальше казалось просто невыносимо.
