Маргарет Йорк - Поместье Даунтон: Хозяйка
– Я самый большой глупец на свете!
– Ну, с этим не поспоришь, и все же? – Несколько мгновений Кора смотрела проницательным взглядом, потом пришло понимание: – Ты подумал, что я ревную Генри Невилла?
– Почему бы нет? Он же ухаживал за тобой в Ньюпорте?
– Позволь напомнить тебе, что ты ухаживал за племянницей Асторов. Но, честно говоря, я действительно ревную и мистера Невилла тоже. Так сестра ревнует брата к его невесте или жене. Все внимание Генри столько лет было отдано мне, а теперь оно принадлежит другой… Пусть мне он был предан как сестре, а Эдит будет как невесте, все равно дает о себе знать чувство собственницы.
Кора посмеивалась, но Роберту было не до шуток, его больно задело то, что жена назвала Невилла по имени. Понятно, она привыкла к этому еще в Америке, где Невилл был своим в их доме на Пятой авеню и в Ньюпорте на Лонг-Айленде, но прошло больше двух лет, пора бы и отвыкнуть. И ему совсем не нравилась идея Коры о браке между Эдит и Невиллом. Роберт знал, что и леди Вайолет ни за что не согласится на этот брак. Сосед-американец – это одно, а зять без родословной, даже если у него миллионы, – совсем другое.
Леди Вайолет в третий раз заказывала миссис Битон сливовый пудинг, та отнекивалась, объясняя простым отсутствием слив в это время года.
– Хорошо, сделайте лимонный! Яблочный! Сделайте суфле, в конце концов! Я хочу чего-то воздушного, надоели мясо и овощи.
Удивительно, но выросшей на английской кухне миссис Битон категорически не удавались пудинги. Это было тем более неприятно, что леди Вайолет их любила.
И однажды миссис Битон решилась.
Нэнси была удивлена появлением соперницы в Дауэрхаусе, но приняла ее радушно, угостив свежеиспеченными оладьями с клубничным джемом и нежнейшим суфле.
– Мисс Аллен, как вам удается такое суфле?
– Что? – изумилась не привыкшая к подобному обращению Нэнси. – Вообще-то я Нэнси, так меня и зовите. А суфле я вас готовить научу… И еще много чему могу научить. Думаете, я до всего сама дошла? Нет, меня хозяйка оставила на целый год у знаменитого французского повара, а потом еще с собой брала, когда в Европу ездила, вот я и научилась у всех понемногу. Хотите, вас обучу?
Прислуга Даунтона, от дворецкого до лакеев, была потрясена: долгое противостояние кухарок закончилось неожиданно быстро и легко!
Зато теперь кухарка предлагала слугам на обед такие разносолы, каких они не пробовали никогда. Так она отрабатывала умение, прежде чем продемонстрировать его хозяевам. Не всегда получалось, то же самое суфле не удавалось, хоть плачь. Зато удавалось многое другое. Леди Вайолет быстро поняла, откуда ветер дует, но не возражала.
В кухню Даунтона пришел мир. Надолго ли? Вероятно, да. Так бы во всем…
К сожалению, до мира в остальном оказалось слишком далеко.
У хозяев свои проблемы.
Эдит «вернулась» к Коре по простой причине – ей понадобилась помощь невестки. Невилл все твердил, что у него есть замечательный подарок, и просил приехать в Найт-Хилл хотя бы посмотреть.
– Кора, мы же должны оценить готовность зала и начать репетиции танцев?
Кора понимала, что любое посещение Найт-Хилл вызовет нарекание если не Роберта, то леди Вайолет, а скорее всего, обоих.
– Кора, пожалуйста. Мне так хочется посмотреть бальный зал и послушать, как играет приглашенный оркестр.
После двух дней непрерывных уговоров Кора согласилась отправиться в Найт-Хилл без леди Вайолет и в тот день, когда Роберт будет в Йорке. Если Эдит проболтается, неприятностей не избежать. Кора чувствовала, что так и будет, но ей тоже хотелось посмотреть, что же Генри сделал в имении. Конечно, лучше было бы подождать, пока он пригласит членов дамского Комитета убедиться в готовности своих владений к предстоящему балу, но Эдит умела уговаривать…
Генри Невилл был несказанно рад визиту двух молодых леди:
– Кора, леди Эдит, я хотел бы преподнести вам подарки. Прошу вас…
Кора чуть нахмурилась, подарки молодого человека дамам никогда не расценивались как невинное подношение. Но Генри знал, что делал, на диванах и креслах были расставлены несколько картин.
– Это работы членов Барбизонской школы. Импрессионисты.
Эдит шепнула Коре:
– Мама придет в ужас и скажет, что это мазня.
Невилл услышал и ответил:
– Да, леди Эдит, но, поверьте, за ними будущее. Эта, как вы говорите, мазня будет выставляться на равных с творениями великих классиков.
– Генри, где мы сможем это повесить? – с шутливым ужасом поинтересовалась Кора, она представляла реакцию леди Вайолет, если та увидит рядом с портретами Гейнсборо цветовые пятна импрессионистов.
– У вас есть Дауэрхаус, там возможно все.
– Да, вы правы. Но это слишком дорогой подарок, его невозможно принять.
Кора искала и не находила повод для вежливого отказа. Эдит же просто впилась взглядом в картины, изучая одну за другой. К подобному стремилась она сама, оно неуловимо ускользало, а если и получалось, то немедленно подвергалось жесточайшей критике со стороны леди Вайолет и остальных. Даже Роберт считал цветовые пятна сестры простым неумением прорисовывать детали.
Генри кивнул на Эдит:
– Кора, посмотрите, леди Эдит нашла родственные души, разве можно из-за мнения леди Вайолет лишать ее такого? Картины укрепят ее веру в себя, помогут развиваться дальше. Если не желаете принимать в качестве подарка, то скажите, что я дал их вам на время.
Кора тряхнула головой: Генри прав, почему из-за непонимания современной живописи матерью Эдит должна лишаться возможности писать так, как ей хочется?
– Договорились, мы принимаем картины.
– Кстати, они стоят не так дорого, импрессионисты пока не оценены по-настоящему. Поверьте, эти картины станут частью приданого дочери леди Эдит или состояния ее сына.
Кора с изумлением уставилась на Генри. Неужели он решился сделать Эдит предложение? В таком случае картины пока лучше спрятать, потому что для леди Вайолет они станут дополнительным раздражителем против самого Невилла.
– А вы?..
Почему-то Генри смутился, поторопился отойти к окну, подзывая туда и дам:
– Вот еще один подарок, посмотрите и не смейте отказываться.
Это смущение убедило Кору в том, что она права – Генри либо сделал Эдит предложение, либо готов сделать, только не знает, как привлечь на свою сторону леди Вайолет.
Но все матримониальные мысли выветрились из головы мгновенно, стоило ей увидеть то, на что указывал Невилл.
– О боже!.. Генри, нет, это невозможно!
Эдит, услышав возглас, метнулась к окну и тоже замерла – внизу стояла та самая лошадь, о которой они мечтали, но не смогли купить. Она была оседлана дамским седлом, словно приглашая прокатиться.
Эдит и Кора стояли, не зная, что сказать. Обе понимали, что принять подарок невозможно, этого не позволят ни Роберт, ни леди Вайолет, ни простые правила приличия. Но и отказаться сил не было.
– Хоть одним глазком посмотреть, – прошептала Эдит, на что Генри тут же отреагировал:
– Пойдемте вниз.
Она была так хороша, как может быть хороша только самая породистая лошадь. Ни единого изъяна – кажется, что за последние недели она стала лучше, чем была на выставке, хотя куда уж лучше!
И все же Кора грустно покачала головой:
– Нет, Генри, это невозможно. Мы не можем принять такой подарок.
В глазах Эдит стояли слезы:
– Генри, Кора права, это невозможно.
Невилл немного помолчал, позволяя дамам оценить шелковистость кожи, прекрасное состояние каждой клеточки животного, потом вдруг согласно кивнул:
– Договорились – вы купите ее у меня в рассрочку! Выплатите небольшую сумму за десять лет.
Кора даже рассмеялась:
– Генри! Мы же не в Ньюпорте, в Даунтоне нет приличной конюшни, а та, что имеется, слишком мала и не подходит для такой красавицы. И конюх у нас обычный, а здесь нужен… Жалко животное.
Эдит кивала, соглашаясь с невесткой.
Но Невилл не собирался сдаваться:
– Пусть она останется в моей конюшне, но будет вашей. Мои конюхи будут заботиться о вашей лошади за символическую цену. Это возможно?
И снова Кора покачала головой:
– Нет, Генри, и вы прекрасно это понимаете. Роберт ни за что не позволит нам ни получить лошадь в подарок, ни купить ее, ни содержать у вас.
Невилл вздохнул:
– Хорошо, подождем. Но вы можете приезжать в Найт-Хилл, даже когда меня нет в поместье, и кататься на ней. Леди Эдит, леди Кроули нельзя, но вы-то можете себе позволить сесть в седло? Например, сейчас, – он подал Эдит поводья.
Это было уже слишком… Девушка не вынесла соблазна и взметнулась в седло.
– Эдит, ты великолепно смотришься на такой лошади!
Эдит тронула поводья. Лошадь оказалась не только красавицей, но и умницей, она прекрасно слушалась наездницу, чутко улавливала малейшее изменение, послушно реагировала на каждый посыл. Мечта, а не лошадь. Не прокатиться просто преступление…
