На той стороне - Елена Владимировна Добрынина
— Николя, а за доктором послали? — Спохватилась Натали, она опять все прослушала.
— Уже, сестрица. Не стоит волноваться.
— Может, нам переместиться в более удобное место? — Предложила графиня. — Не в передней же осматривать Аннушку.
— Прекрасная идея, матушка. Здесь совершенно не то место для осмотра. — Николай снова подхватил потерпевшую на руки и понес вглубь квартиры. — В кабинет?
— Ах, нет, сынок. В кабинете паркет разбирали у печи, помнишь, полено выпало и испортило пол. Там завтра паркет менять будут. — Напомнила Татьяна Александровна.
Аня даже сопротивляться не стала. Это было жутко неприлично, Аня видела, что прислуга уже шепчется и перекидывается взглядами, но что ей оставалось? Настырный офицер все равно не дал бы ей передвигаться самостоятельно.
— Так куда нести Анну Алексеевну? — Повторил свой вопрос Николай.
— В ее будущую комнату. — Распорядилась Татьяна Александровна.
Вся процессия переместилась в покои, подготовленные для Ани, — комнату у кухни, с окнами во двор, но довольно большую и светлую, в два окна. Комната была обставлена довольно скромно, но ремонт выглядел свежим. Всё необходимое в ней имелось — письменный стол у окна и этажерка для книг рядом; шкаф, сундучок на полу у шкафа; кровать. Возле нее притаился столик для умывания. Саму же кровать отделяла от основной комнаты ширма. Кроме того, Аня успела заметить широкое мягкое кресло и на стене над ним бра. Обои были простенькие, но свежие. На потолке по периметру расположилась небогатая лепнина, а в центре из скромной розетки свисала люстра с электрическим освещением.
Николя внёс Аню в комнату и прямо поверх покрывала уложил на кровати. Глашка притащила таз с водой, чистую ветошь и встала у входа, не желая уходить. Татьяна Александровна и Натали тоже присутствовали здесь. Прислуга перенесла кресло и его подвинули к самой постели. На кресло уселась графиня, а Натали стояла позади матушки и с сочувствием смотрела на Аню. Та лежала на подушках и чувствовала себя шутом, на которого устремлены все глаза этого дома. Лишь через пару минут Татьяна Александровна спохватилась и прогнала всех прочь.
— Пора к обеду накрывать, скоро Павел Андреевич явится, а на стол не накрыто. Ну ка, живо, на кухню! — Ругалась графиня. Но видно было, что никто из прислуги барыни не боялся, однако из приличия ослушаться её не могли, а потому тоскливо разбрелись по своим местам.
Николя стоял у изножья кровати и думал о том, что за птичка впорхнула к ним в дом. Его охватило дикое желание покорить эту неприступную крепость, названную мелодичным именем Анна. И он пребывал в уверенности почти на все сто процентов, что рано или поздно её оборона падёт. Торопиться не стоило. Птичка уже билась в силках. Так по крайней мере, представлялось ему — страстному ценителю женской красоты.
Анна хмурилась и ждала доктора. Ей хотелось поскорее быть осмотренной и отпущенной на свободу. А пока она ни за что не подаст виду, что её заинтересовал Николя. Она итак допустила оплошность, когда в открытую любовалась им на лестнице. Это тебе не третье тысячелетие, дорогая, ругалась Аня на себя, когда смотреть в лицо мужчины можно сколько угодно. Это другие времена, здесь живут совсем по иным законам.
Натали приняла её суровый вид за страдания.
— Больно, милая Аня? — Спросила хозяйская дочь.
— Вполне терпимо, не стоит волноваться, Натали. Это всё сущие пустяки — вот увидите, доктор подтвердит.
Глава 22. Диагноз не окончательный
Наконец, явился врач. Высокий и крепкий, с уставшими, но добрыми глазами, он поставил свой чемодан на сундучок и попросил воды. Вымыл руки, сурово посмотрел на группу поддержки и велел остаться только графине и её дочери.
— Всем остальным здесь находиться без надобности. Прошу выйти всех. — Обернулся врач на молодого господина. — Николай Павлович, и вас тоже, если вы, конечно, милостивый государь, не графиня и не юная Натали.
Превозмогая боль, Аня прыснула от смеха, но глаза предусмотрительно опустила. Николай вспыхнул. Он был недоволен, но перечить доктору не стал. Задрав подбородок повыше и нацепив на лицо надменное выражение, молодой граф покинул комнату.
Пока доктор внимательно осматривал поврежденную ногу, а Аня кривилась от боли, мужественно сдерживая стон, графиня с дочерью с волнением ожидали вынесения врачебного вердикта.
— Сергей Львович, голубчик, что с Аннушкой? Каков диагноз? — Не выдержала Татьяна Александровна и задала-таки вопрос доктору.
— Ну что ж, ваше сиятельство. Осмотр показал, что возможны два варианта. Либо это — просто растяжение мышц и тогда сударыня встанет на ноги уже к завтрашнему вечеру, либо это — вывих, а это уже гораздо серьезнее. Покажет только время. — Развел руками доктор Иветов. — Со своей стороны я прописываю прикладывать холодные компрессы. Они снимут болезненность. Можно использовать полотенце, смоченное в ледяной воде, или лед в грелке, обернутой в плотную ткань. В первые сутки компресс ставить каждые 3 часа и держать по 15–20 минут. Так же важно следить, чтобы не началось обморожение.
Аня тихонечко застонала от бессилия и ярости. Хорошо, что ее стон легко было списать на боль в ноге. К завтрашнему вечеру? То есть, как минимум на сутки она застряла здесь? Да что ж за напасть-то такая!? Ну почему, даже в прошлое «сбегать» она не может как все нормальные люди. Чертов графский сыночек, а ведь, это все из-за него, в первую очередь, все так случилось, злилась Аня. Как теперь сообщить Порфирию Георгиевичу и Аське, что она выйдет из чулана не через час, а только завтра и то в лучшем случае? Про худший вариант развития событий даже думать не хотелось. Аня старательно гнала от себя мысль, что у нее вывих, потому что тогда восстановление займет минимум неделю, а за это время портал закроется. Порфирий говорил, что он открыт только в полнолуние. А значит, у нее есть времени лишь до завтрашнего вечера. Остаться здесь без вещей, без денег, да без элементарных панталон на целый месяц сродни катастрофе.
— Глафира! — Позвала Татьяна Александровна прислугу и когда та заглянула в комнату, дала ей указания. — Подготовь лед, пожалуйста. С этого дня ты во всем
