Наталия Орбенина - Сказочник
Однако злой рок оказался неумолим. Нелидову надо было вступать в права наследства и поселиться в старом дядюшкином доме. Феликс решил, что теперь, когда страшное подозрение в его мистическом даре еще более укрепилось, ему в самый раз бежать от людей, сокрыться, жить в глуши и вести уединенный образ жизни.
– Да ты с ума сошел – хоронить себя заживо в этой глухомани! А как же твое творчество, как же новая пьеса? Как театр? – в отчаянии кричал на него Рандлевский.
– Да что ты так убиваешься, Леонтий? – Нелидов с недоумением пожал плечами. – Мы же не в семнадцатом веке живем. Почтовые поезда ходят, почтальоны почту разносят. Дойдут до тебя мои рукописи. Да и я буду наведываться в столицу, буду, только теперь мне надо немного пожить одному. Совсем одному. Мне же страшно, друг мой. Страшно жить на свете, страшно общаться с людьми! Может, я опять за границу поеду. Не знаю. Не решил еще.
Переезд – дело хлопотное. Пожитки, книги, а тут еще и зверь, о котором надо заботиться. А если собираться за границу, так и вовсе его надо бы куда-нибудь пристроить в хорошие руки на время отъезда.
Нелидов мысленно перебрал столичных знакомых, и в его памяти всплыло лицо Ангелины Толкушиной, всегда приветливое, всегда доброжелательное. Вот кто не откажет в христианском содействии!
Толкушина очень удивилась визиту Нелидова, не такой он был частый гость в их доме. Еще больше она подивилась просьбе гостя. В доме Толкушиных не держали ни кошек, ни собак, покойная Устинья Власьевна была очень чистоплотна и брезглива. С той поры и повелось – никакого зверья в комнатах.
– Вот, думал, быть может, вы мне поможете, приютите временно моего хвостатого сыночка, покуда я свои дела устраиваю, – и Нелидов вытащил из-за пазухи небольшого котика.
Ангелина смотрела озадаченно, не зная, что и сказать. Отказать неловко.
– Это совсем ненадолго, Ангелина Петровна. Я скоро совсем переезжаю в Грушевку, устроюсь там, вступлю в наследство. Надобно ездить в Эн-ск, может, немного погодя поеду за границу, а потом вернусь и заберу кота. Я понимаю ваше удивление, ведь есть же прислуга, дворник. Но в том-то и дело, что он мне стал как родной в моем опустевшем доме, после… – он запнулся, – после ухода Саломеи, вы же понимаете. Он мне душу лечил своим мурлыканьем. И потом, я воспитал его как интеллигентнейшее созданье, любителя литературы, знатока языков. Я не могу его отдать невесть кому или просто вышвырнуть на двор!
При последних словах Нелидова Ангелина рассмеялась и обернулась к молодой женщине, которая сидела тут же в гостиной. Нелидов смутно помнил, что эта барышня приходилась хозяйке подругой, приезжала к ней из провинции. И зовут ее, кажется, Софья.
– Сударь, Ангелина Петровна, если позволите, – девушка встала с дивана, на котором она рукодельничала. – Вы изволили упоминать Эн-ск. Если пожелаете, я могу временно приютить ва-ше животное, у меня дом в Эн-ске. Когда все разрешится, вы сможете его забрать, вам это будет удобнее, да и Ангелине Петровне, я думаю, тоже.
– Храни вас Бог, сударыня! – с нарочитой торжественностью воскликнул Нелидов. – Вы проявили истинное христианское милосердие, подлинную любовь к божьим тварям! Вам воздастся! Вручаю вам моего мальчика, берегите его, он будет вас радовать так же, как и меня!
Нелидов легким движением руки подцепил котика с пола и, изящно изогнувшись, поднес его к девушке. Та засмеялась и обеими руками приняла пушистое созданье. Кот заурчал, стал устраиваться поудобнее на ее коленях и наконец замер, положив широкие лапы ей на грудь и вперив в лицо новой хозяйки неподвижный взгляд зеленых глаз.
– Как его зовут?
– Имя ему – Зебадия! – Нелидов наклонил голову, словно представлялся незнакомым.
– Как, как? Зебадия? Что сие значит? – Удивилась Софья. – Странное имя для кота.
– Что ж, всякий чудит, как может. В одной сказке принцесса, чтобы избежать злой участи, пыталась угадать имя гнома. Она перебирала разные имена, одно из них как раз и было Зебадия. Оно показалось мне ужасно забавным, необычное сочетание звуков. Мне не хотелось его потерять. Из моих литературных героев оно никому не пригодилось. Вот и нарек кота. А что, полагаете, что его надо окрестить Ваською или Мурзиком?
– О нет, я вижу по его глазам, что ему быть только Зебадией, и никем иным! – И Софья принялась гладить мягкую серую шерсть. Кот заурчал и выпустил когти от удовольствия.
Зачем Софья взяла кота? Разве она так любила кошек? Конечно, как все молодые женщины, она была к ним неравнодушна. Но не только любовь к кошачьему племени подвигла ее на помощь Нелидову. Она надеялась, что тот приедет за своим котом в Эн-ск, что, быть может, через этого кота он наконец увидит и ее, услышит, запомнит, выделит из других людей. Ведь до этого времени она могла по пальцам сосчитать слова, которые он когда-либо ей говорил. А ведь она знала, что Нелидов овдовел, что он свободен теперь. Конечно, он будет скорбеть о своей супруге, но не вечно же? К тому же Ангелина рассказывала, что, по слухам, в том браке любила только злополучная Саломея. Феликс же, как утверждали в театре знатоки человеческих натур, женился на ней то ли из жалости, то ли из преувеличенного и превратно понимаемого эстетства. Одним словом, Софья вдруг решила, что в образе кота судьба дарует ей шанс чуть ближе познакомиться с человеком, о котором она доселе могла только мечтать. Ведь именно таким она представляла своего избранника, о таком грезила ночами. И вот он явился, но недоступен, недосягаем. Поэтому, поборов гордость, Софья ринулась сама бороться за счастье.
Вот таким образом Зебадия переселился из столичного города Санкт-Петербурга в захолустный Эн-ск. Новая хозяйка, а также Матрена и Филипп Филиппович, ее муж, души не чаяли в новом жильце. Матрена каждый день кормила его кошачьими разносолами – то тепленьким молочком, то свежей рыбкой, а то кусочек мясца перепадет. Филипп Филиппович гонял со двора метлой пришлых собак для спокойствия Зебадии, чтобы тот мог без помех прогуливаться в свое удовольствие. Кот быстро вырос и потолстел, но не утратил прежней легкости движения и гибкости. Он ловко взбирался на деревья в саду, вспрыгивал на диваны, высокие шкафы и иногда висел на тяжелых шторах. Ему прощали все шалости. Разбитые вазы, перекушенные цветы, которые кот ловко вытаскивал из опрокинутых ваз, ободранный когтями угол кресла, шерсть везде и в довершение всего – истошные вопли задолго до рассвета, которыми Зебадия призывал соседних кошечек разделить с ним радость жизни. Иногда он развалясь лежал в гостиной на ковре, выставив пушистый живот и раскинув лапы. Софья его обожала и не представляла, как она его отдаст прежнему хозяину. На ее плече или коленях Зебадия коротал длинные вечера со сладостным мурлыканьем. А Нелидов все не ехал. Может, он забыл о своем прежнем любимце, может, не захотел его забирать в Грушевку или просто не желал продолжать знакомства с милой барышней Алтуховой? Понимай, как хочешь.
