Каролин Терри - Короли алмазов
Глава пятая
В июне Корт заявил, что Мэтью уже знает достаточно, чтобы доверить ему участок, а сам он отправляется в геологическую экспедицию. Участок приносил мало алмазов; хватало только на текущие расходы.
— Виллем Якобс прав, — жаловался Мэтью. — Поставки всего необходимого старателям приносят гораздо больший доход, чем добыча алмазов.
— Некоторые торговцы не согласились бы с тобой, — заметил Корт. — Поселки в Клипдрифте и Пнеле достаточно стабильны, но дальше вверх по реке любой слух может в один день опустошить лагерь, когда люди бросятся искать более богатые участки. У торговца остается выбор — продавать свой товар тем нескольким десяткам человек, которые остались, или сворачивать торговлю и следовать за ушедшими. Знаешь, — продолжал Корт, — я до конца не уверен, что алмазы имеют аллювиальное происхождение. Ведь «Звезда Южной Африки» была найдена не у реки. Но даже если это и так, то они могут залегать в высохших руслах рек, которые исчезли миллионы лет назад.
— Ну я желаю тебе удачи, Джон, — сказал Мэтью, — но это ужасно негостеприимная и опасная территория; Грикваленд еще ничего; по-настоящему же страшна голая пустыня, из-за которой сейчас все ссорятся.
— Ссоры начались только, когда были найдены алмазы. Гриква утверждают, что эта земля принадлежит им; две бурские республики — Трансвааль и Оранжевое Свободное государство тоже претендуют на нее. Англичане выступают в роли арбитра, но вероятно, кончится тем, что они аннексируют ее в свою пользу.
— Старатели поговаривают о создании собственного государства и о выборах президента.
Корт пристально посмотрел на Мэтью.
— Держись подальше от политики, Мэт, — посоветовал он. — Пусть другие попробуют править здесь; а ты лучше сосредоточься на накоплении капитала. Алмазные разработки еще не достигли того уровня добычи, когда богатство отождествляется с властью. Бизнес и политика не сочетаются.
Мэтью согласно кивнул, но про себя вздохнул с сожалением. Было бы здорово написать домой, что он стал президентом республики — как вытаращил бы глаза герцог Десборо, прочитав об этом в «Таймс».
Без поддержки всеми уважаемого Джона Корта Мэтью оказался в одиночестве. Оно еще больше усилилось оттого, что слишком занятый своими делами, он не уделял времени и внимания тем старателям, которые приходили к нему за советом. Искренне думая, что Мэтью перенял у Корта его знания о камнях, и обиженные таким обращением, они возвращались на свои участки бороться с проблемами, которые Мэтью, по их мнению, легко и быстро мог бы разрешить.
Единственным, о ком вспоминал Мэтью, был Стейн; частично это было связано с его ненавистью к этому человеку, частично — с завистью к его растущему богатству. Мэтью никому не рассказал о незаконных сделках Стейна; во-первых, он не смог бы ничего доказать, а во-вторых, его преследовала мысль, что путь, по которому пошел Стейн, — это самый короткий здесь путь к богатству.
Однажды в июле уже почти в конце дня Мэтью случилось возвращаться с реки вслед за Алидой. Сгибаясь под тяжестью большого ведра, девочка поднималась вверх по склону холма, мимо участка отца к своему фургону. Разработки опустели: старатели закончили свою работу; Стейна тоже нигде не было видно. Только маленький Даниэль все еще трудился, его худенькая фигурка сновала взад-вперед с небольшим ведерком от края участка к сортировочному столу. Алида окликнула его и пошла дальше к фургону.
Темнота в Грикваленде наступала быстро, сумерки уже сгустились, и Мэтью пришлось напрягать зрение, чтобы разглядеть фигуру Алиды на холме. Вдруг он услышал сдавленный крик Даниэля. Мальчик споткнулся о лопату и упал на самый край разработки. Послышался шуршащий звук осыпающейся земли, и в потоке песка и камней Даниэль исчез в яме.
Мэтью подбежал к этому месту и заглянул в провал. На глубине двадцати футов полузасыпанный мальчик отчаянно пытался выбраться из завала, но стенка продолжала осыпаться, и лавина земли скрыла его. Грубые ступени, которые Стейн прорубил в одном углу ямы, разрушились. Мэтью прыгнул вниз, скользя по крутому краю. Он энергично начал разгребать землю в том месте, где скрылась голова Даниэля, и наконец вытащил задыхающегося, едва живого мальчика. Тем временем камни и земля продолжали сыпаться сверху, оставляя ушибы и царапины на их телах, но скоро, к счастью, этот оползень прекратился, и Мэтью смог перевести дух.
Он стоял в яме и смотрел вверх на темное ночное небо. Стены были значительно выше его роста, а их рыхлость и отсутствие какого-либо инструмента не давали возможности самим выбраться. Над копями воцарилась тишина. Мэтью знал, что вряд ли кто-нибудь пойдет мимо — опасность свалиться в яму на пустынных участках была слишком велика. Он громко позвал на помощь, но не удивился, когда никто ему не ответил.
Мэтью осторожно обошел яму по периметру, напрягая зрение и ощупывая стенки руками в поисках освобождения из этого плена. Он обнаружил, что в том углу, где ранее были ступени, осыпавшаяся земля образовала достаточно высокий холмик. Он казался весьма ненадежным, и Мэтью громко выругался и дал себе слово никогда не ходить в сумерках без фонаря. Однако он решил, что этот непрочный подъем единственный путь наверх и у него нет другого выбора, как воспользоваться им.
Мэтью поднял Даниэля себе на плечо и очень медленно начал подниматься. Несколько раз он терял опору и соскальзывал вниз, одной рукой цепляясь на стенку, чтобы задержать падение, другой — поддерживая бесчувственное тело мальчика. Но он вновь дюйм за дюймом упрямо карабкался вверх. Наконец он достиг верхнего края, со всей осторожностью перебрался через него и отполз подальше, чтобы вновь не соскользнуть вниз, и только после этого вытянулся во весь рост на земле, тяжело переводя дух. От напряжения у него дрожало и болело все тело; одежда была порвана и вся в грязи; ссадины на лице и руках кровоточили.
Только когда его руки и ноги перестали дрожать, Мэтью встал и понес бесчувственного Даниэля к фургону Стейна.
Алида уже разожгла костер, и языки пламени освещали яркий круг перед фургоном. Мэтью сразу увидел, почему Стейн не беспокоился о своем сыне. Он был до безобразия пьян, и в тот момент, когда Мэтью подходил к фургону, Стейн со всего размаха ударил дочь по щеке, отчего девочка упала почти в костер. Стараясь спастись от огня, она задела ведро, и вода вылилась ей на платье. Заскрипев зубами от гнева, Стейн таким резким движением поднял ее на ноги, что платье у нее на груди разорвалось. Мэтью увидел, как изменилось выражение лица Стейна. Через прореху на платье была видна одна уже округлившаяся грудь, а вторая четко обрисовывалась под намокшей тканью. Когда Стейн потянулся своей похотливой рукой к этому юному телу, и Алида в испуге отпрянула, Мэтью опустил Даниэля на землю и рванулся к ним. Он подскочил прямо к Стейну и сильно ударил его в челюсть. Алида вскрикнула, и только тут Мэтью понял, какой у него был ужасный вид: весь в грязи, с запекшейся кровью на лице.
