Гейл Линк - Неугасимое пламя
— Я вам очень сочувствую, — тихо проговорила Рэчел. Она подумала, как это должно быть ужасно — потерять ребенка, и вознесла жаркую молитву за души покойных детей Фрэнсис. Она знала, что у ее собственной матери родился мертвый ребенок, и помнила, как горевали родители. Фрэнсис одарила ее грустной улыбкой:
— С тех пор прошло много лет, но они до сих пор живут в моем сердце и будут жить, пока я не умру. Но сейчас я вспомнила об этом не для того, чтобы испортить вам настроение, моя милая, а для того, чтобы воздать вам наивысшую, в моих глазах, хвалу. — Она вытянула руку и потрепала Рэчел по плечу: — Вы стали частью нашей жизни, и мне будет очень недоставать вас.
— Так же, как и мне вас, мадам, — искренне ответила Рэчел. — Благодаря вам я чувствовала себя здесь не гостьей или наемной гувернанткой, а членом семьи.
— Разумеется, Рэчел, дорогая моя, именно так! — воскликнула Фрэнсис. — Вы необыкновенная девушка и оказали весьма благотворное влияние на Маргариту. Она ведь бывает ужасной шалуньей, и, я боюсь, мы ужасно избаловали ее после этой недавней болезни, а больше всех — Мэтью.
— Опять Мэтью, мама? — раздался его голос, и Мэтью с лукавой усмешкой на лице скользнул в столовую. Он остановился возле матери и поцеловал ее. Сегодня он был тщательно выбрит, костюм, как обычно, безупречен. Ничто в нем не напоминало взволнованного и усталого человека, появившегося в комнате Рэчел вчера вечером.
— Когда же ты вернулся? — спросила его мать, похлопав по руке.
Увидев гримасу боли, исказившую его лицо, Рэчел открыла было рот, чтобы сказать о его ране, как вдруг поймала его взгляд. Он легонько покачал головой, призывая ее к молчанию.
Желание Мэтью было законом для нее, и она без колебаний подчинилась.
Слуга налил Мэтью чашку свежего горячего кофе. Мэтью отпил глоток, взглянул на Рэчел и с улыбкой продекламировал по-французски:
Noir comme le diable.Chaud comme l'enfer.Pur comme une ange.Doux comme l'amour.
Фрэнсис рассмеялась.
— Полагаю, ты должен перевести это для Рэчел на английский, — предложила она, весело сверкнув глазами.
Первым порывом Рэчел было напомнить им обоим, что она достаточно понимает по-французски. Но тем самым она лишила бы себя удовольствия еще раз услышать его декламацию, поэтому она промолчала.
— Охотно, мама, — ответил Мэтью. Он взглянул Рэчел в глаза и начал своим глубоким, медлительным голосом:
Черный, как дьявол.Горячий, как ад.Чистый, как ангел.Сладкий, как любовь.
Он произносил эти строки не спеша, с выражением, и Рэчел подумала, что, наверное, один лишь Мэтью способен прочесть четверостишие о кофе как любовную элегию. Она вдруг поняла, что ей ужасно хочется услышать, как он читает ей сонеты, этим необыкновенным голосом. «Но вообще, — усмехнулась она про себя, — я бы с восторгом слушала в его исполнении даже передовицу из „Дейли кресчент“.
Мэтью допил кофе и отрицательно покачал головой, когда слуга попытался вновь наполнить его чашку.
— Быть может, позднее, — сказал он слуге и добавил, обращаясь к Фрэнсис: — Мама, если ты позволишь, я бы хотел сказать Рэчел не сколько слов с глазу на глаз.
Фрэнсис с любопытством взглянула на него.
— С глазу на глаз? Что я такое слышу? — спросила она, пытаясь придать суровость голосу и взгляду. — Она сейчас уезжает в Новый Орлеан.
Мэтью знал, как ревностно относится его мать к соблюдению приличий.
— Я не задержу ее надолго, но речь идет о жизненно важном деле, уверяю тебя.
— Ну хорошо, — уступила Фрэнсис. — Вы можете поговорить В музыкальной гостиной.
— Спасибо, мама, — сказал Мэтью и, поднявшись, предложил Рэчел руку.
Он провел ее через обширный холл в элегантно обставленную комнату, где находились большой рояль, арфа и целая коллекция обитых розовым атласом кресел и диванчиков, расположившись на которых, так приятно было слушать музыку.
Мэтью усадил Рэчел на один из диванчиков, а сам остался стоять. Прежде чем он заговорил, прошло несколько секунд. После вчерашнего Рэчел ощущала неловкость в его присутствии. Но как же еще она могла чувствовать себя с человеком, которому чуть не отдалась? А он, собирается ли он снова извиняться за свою несдержанность?
— Рэчел, — в конце концов произнес он. — Я бы хотел, чтобы вы оказали мне великую честь, выйдя за меня замуж. Согласны ли вы стать моей женой?
Лицо Рэчел выразило удивление.
— Женой? — прошептала она, и слезы радости брызнули из ее глаз.
Довольная усмешка появилась в уголках его подвижного рта.
— Да, cherie, моей женой.
— Вы говорите так не потому, что вы считаете это своим долгом? — поинтересовалась она.
Она отчаянно желала принять предложение, но лишь в том случае, если оно идет от сердца.
Мэтью приблизился к ней и, опустившись на колено, взял ее маленькую ручку.
— Поверь мне, Рэчел, дело не в том, что мне стыдно за вчерашний вечер. Эти мгновения были прекрасны, и я всегда буду лелеять воспоминания о них, — объяснил он. — Я намеревался поговорить с тобой после Нового года, но события не стоят на месте и вынуждают меня поторопиться. Прежде чем ситуация выйдет из-под контроля, я хочу заручиться твоим словом.
— Какие события, какая ситуация?
Пылкость, звучавшая в его голосе, заставила Рэчел забыть обо всех своих сомнениях, но последняя фраза встревожила ее и вернула с небес на землю.
Мэтью глубоко вздохнул:
— Надвигается война. Южная Каролина уже проголосовала за отделение, и, насколько я себе представляю, остальные южные штаты скоро последуют ее примеру.
— Ты уверен, что начнется война?
— У меня нет ни малейшего сомнения, — ответил он. — Президент Линкольн не допустит распада Соединенных Штатов. Молю Бога, что бы я ошибся, но слишком многое убеждает меня в собственной правоте.
— И как же ты поступишь? — на Рэчел накатила волна страха. Страха за Мэтью.
Он поднялся и сел рядом с ней:
— Я должен поступить так, как требует моя совесть.
— Значит, ты вступишь в армию юнионистов[22], не так ли?
— Я уже вступил в нее, — признался он.
— Так вот что это за внезапные отлучки! Они вовсе не связаны с управлением плантацией, верно?
Он кивнул:
— Я вызвался сделать кое-что для разведки Соединенных Штатов и, разумеется, должен хранить это в тайне. Даже мои родители ничего не знают, хотя отец, я подозреваю, о чем-то догадывается.
— Я сохраню твою тайну, — заверила Рэчел.
— Я знаю это, любовь моя. — Он наклонился, коснулся ее губ быстрым, нежным поцелуем и, улыбнувшись ей, откинулся назад. — Боже, как мне хочется большего, чем простой поцелуй, — хрипло прошептал он, — но я не имею на это права. Я жду, что с минуты на минуту появится моя мать или кто-нибудь из слуг с сообщением, что экипаж подан. О Рэчел, любимая моя, ты так прелестна, так пленительна, и я с нетерпением жду времени, когда ты станешь моей женой и я смогу без помех наслаждаться близостью с тобой. Но сейчас, если я поцелую тебя еще раз, я могу забыться снова и пренебречь всеми приличиями. — Он стащил с мизинца кольцо с топазом. — Не согласишься ли ты носить это кольцо, пока я не сумею заказать для тебя другое?
