Кэтрин Куксон - Околдованные любовью
— Они плясали обе, задрав юбки чуть ли не на голову, и вскидывали ноги.
— Не может такого быть! Чтобы жена священника и вдруг такое! Не может быть! — неслось со всех сторон.
— Да, это делала жена священника, — повысил голос Берк. — Но я ее не виню, нет. Это все девчонка Троттер. Вот кто во всем виноват. Как сказал Джо, на свадьбе Бентвуда дьявол строил козни, но из-за кого все началось? — Берк повернулся к Халу Макграту. — Нет, Хал, твоей вины в этом нет никакой. Ухаживают везде одинаково. Ты говорил, что старался ухаживать за ней как положено, потому что девчонка тебя завлекала и ты бы не стал с ней связываться, если бы она сама не набивалась, верно? Значит, ты ни в чем не виноват. А Сопвит взял, да и уволил тебя. Несправедливо, от этой Тилли одни неприятности. Сегодня на кладбище я показал Энди надгробие Сисси Клэккетт. Помните, что о ней рассказывали?
Он переводил взгляд с одного на другого, кивая каждому. В ответ ему утвердительно закивали, особенно старики.
— Девчонка Троттер из этой породы, цепочка издалека тянется. Эту силу наследуют женщины. Я уже в ризнице жалел, что колодки отменили, на нее бы точно следовало надеть их. А еще я напомнил Энди про собаку Пита Гладвиша. Странная с ней история приключилась, очень странная.
Некоторое время все молчали. Потом старик Мак-грат медленно повернулся к стойке.
— Бесси, налей-ка всем по маленькой кружке, — распорядился он.
— Это — дело, молодчина, Билл, — раздались радостные голоса, все оживленно задвигались.
— Пейте, пейте, угощаю.
Кружки с элем были розданы, и разговоры постепенно смолкли. Когда Берк Лодимер с Энди Фэрветером собрались уходить, поднялись и трое Макгратов и тоже объявили, что им пора. В темноту вышли все вместе. Но они не сразу разошлись по домам, а задержались и довольно долго о чем-то разговаривали.
Глава 5
Его преподобию Джоржу Россу было всего тридцать пять, но сутулые плечи, худощавое продолговатое лицо и быстро редеющие волосы заметно старили его. Худой и высокий, он выглядел старше сорока. Обычно лицо священника имело землянистый оттенок, но сейчас от волнения щеки его тронул бледный румянец. Он сжал тонкие невыразительные губы, чтобы скрыть подрагивание, и грустно смотрел на жену, осуждающе качая головой.
Двадцатишестилетняя Эллен Росс, маленькая и изящная, едва доходила мужу до плеча. Ее очень красили мягкие волосы светло-каштанового оттенка, а глаза поражали какой-то необыкновенной, пронзительной голубизной. Говорила она быстро, размахивая руками, что придавало значимость ее словам. Вот и сейчас Эллен оживленно жестикулировала:
— Я уже говорила, что это злобные, всегда готовые позлорадствовать люди. Они не понравились мне с самого начала. Мистер Фоссетт, хоть и церковный староста, но не лучше старух-сплетниц. А колесный мастер, даже не знаю, что и сказать, — она с брезгливой гримасой развела руками, будто стараясь что-то отодвинуть от себя.
Джордж прикрыл глаза и заговорил, стараясь не показывать раздражения:
— Ты уклоняешься от темы, Эллен. Ответь, ты танцевала в ризнице с Тилли Троттер или нет?
— Да! Да! Да! Если ты говоришь, что мы танцевали, пусть будет так. Но это было только один раз. Мы сделали всего несколько движений и не отодвигали скамьи, да всего один раз прошлись вокруг стола.
Преподобный Росс закрыл глаза и опустил голову на грудь.
— Ах, Джордж, ну пожалуйста, извини, — тихо попросила она. — Я очень сожалею, что огорчила тебя, но ведь все начиналось так невинно. Как-то раз мы сидели с Тилли в беседке и занимались чтением и письмом. После урока я заговорила о гулянье, которое устраивалось на окраине Вестоу, и поинтересовалась, пойдет ли она. Тилли очень печально ответила, что на гулянье никогда не ходит, потому что не умеет танцевать. Джордж, вспомни, как на дни рождения и праздники моя мама садилась за спиной, а Роберт брал скрипку. Когда ты с нами был, то тебе все нравилось — ты говорил, что в нашей гостиной веселее, чем на балу во дворце.
Священник поднял голову и с грустью взглянул на жену.
— Мы тогда еще не были женаты, Эллен. Соглашаясь стать моей женой, ты понимала, что на тебя ляжет ответственность, связанная с обязательным соблюдением внешних приличий. Вспомни, сколько раз мы обсуждали это.
— Конечно, Джордж, — голос ее звучал подчеркнуто ровно. Она крепко стиснула кулаки, чтобы сдержаться.
— Первая миссис Росс…
— О, Джордж, не надо! — Жена энергично затрясла головой. — Прошу, не говори постоянно о достоинствах первой миссис Росс, иначе я просто закричу.
— Эллен! Эллен! Успокойся, пожалуйста. Боже, боже! — Его преподобие смотрел на нее с тихой грустью. — Я не собирался заводить о ней разговор, просто хотел сказать, что излишняя благовоспитанность тоже не нужна, если мешает счастью.
— Извини, Джордж, — хватая его за руку, тихо заговорила Эллен, заглядывая ему в лицо. — Я постараюсь, Джордж, честное слово, постараюсь. Обещаю, что с этого дня буду вести себя по-другому.
Священник смотрел в такое милое и дорогое ему лицо. Потом ресницы его дрогнули, нос сморщился. Он облизнул губы и совсем уже другим, мягким тоном сказал:
— Эллен, милая, Я так мечтаю видеть тебя счастливой. Мне бы хотелось, чтобы ты могла свободно следовать голосу своего деятельного разума… но мое положение вынуждает подчиняться правилам.
— Знаю, дорогой, знаю.
— Мне очень жаль, Эллен, но вынужден тебя просить больше не видеться с Тилли.
Лицо Эллен задергалось от волнения.
— И даже нельзя учить ее грамоте? — глядя в сторону, спросила она.
— Лучше не надо, дорогая. В деревне о ней говорят невероятные вещи. Россказни эти, конечно, настоящий бред, но бред — опасный.
— Какие же это разговоры? — живо откликнулась она.
— Понимаешь, — Джордж смущенно пожевал губами, — Тилли потомок одной старой женщины, Сиси Клэккетт, похороненной на местном кладбище. Ей приписывали сверхъестественные способности.
— Была колдуньей?
— Думаю, что в то время ее вполне могли считать ведьмой.
Эллен отпрянула от мужа, возмущенно воскликнув:
— Они говорят, что Тилли колдунья? Тилли — ведьма?
— Дорогая моя, большинство в деревне — это невежественные люди, а там, где невежество, процветают и суеверия.
— Какая же Тилли колдунья? — невесело усмехнулась Эллен. — Милая, добрая, наивная девочка. Она никогда и ни о ком не говорит плохо, даже о таком негодяе, как Хал Макграт. — Она помолчала, глядя на мужа, а потом громко уточнила, словно обращалась к оратору: — Сэр, они собираются сжечь Тилли Троттер?
