Барбара Картленд - Шторм любви
— Я буду верить… в тебя, — ответила Делора. — Но можешь ли ты поклясться всем священным для тебя, что веришь в возможность, в реальную возможность того, что когда-нибудь мы будем вместе?
После некоторого размышления Конрад сказал:
— Порой я бывал в сражении, когда все оборачивалось против меня, когда казалось невозможно выиграть и не быть разгромленным, и все же я знал, не могу объяснить почему, что победителем буду я.
— И… у тебя есть сейчас это чувство? Ты действительно… чувствуешь это? — спросила Делора.
— Я клянусь тебе не только всем, что является для меня священным, но клянусь тобой, ибо ты для меня — самое святое, чем что-либо на небесах или на земле, что чувствую сердцем и умом: когда-нибудь мы будем вместе.
Делора воскликнула:
— О Конрад, любимый, я тоже буду в это верить, и мы оба будем молиться, чтобы это случилось как можно скорее!
— Молись, Бог милостив, это произойдет скоро, очень скоро! — спокойно сказал Конрад, прежде чем снова ее поцеловать.
Глава 6
Ветер был очень слаб, но в любом случае Диккен не стал бы ночью идти под всеми парусами.
Он делал это не только для удобства капитана, но и из-за сильных повреждений нижней палубы корабля, нанесенных каперами, о чем он не стал говорить Конраду.
Эти повреждения были очень серьезными, и если бы судно резко изменило курс, или начался шторм, они легко могли бы затонуть.
Поэтому они медленно плыли в спокойном море, и утром Делора узнала, что причалят они примерно в полдень.
Она пошла навестить Конрада сразу после того, как Эбигейл закончила перевязку, и увидела, что он сидит на кровати, а Барнетт уже разложил парадную одежду, которую капитан собирался надеть. Она с сомнением посмотрела на нее и сказала:
— Ты полагаешь, тебе следует так одеваться?
— Я собираюсь прибыть на Антигуа щеголем, — ответил он, — разумеется настолько, насколько это будет в моих силах.
Он улыбался, пока говорил, но Делора знала, что он абсолютно серьезно намеревается показать ее брату и лорду Граммелю, что и он имеет некоторую власть, пусть даже это ни к чему не приведет.
Она подошла к кровати и Конрад протянул ей руку со словами:
— Ты очень красива сегодня, моя дорогая.
Она держала его ладонь так, как если бы была в отчаянии от собственных мыслей.
— Я хочу… тебе кое-что сказать.
— Что же, бесценная моя?
— Не мог бы ты быть… повежливее… насколько это возможно, с Дензилом и… попытаться не показывать твои… настоящие чувства к нему?
Конрад был очень удивлен, но ответил спокойным голосом:
— Почему ты просишь меня об этом?
— Потому что Эбигейл считает, что очень важно продолжить регулярно перевязывать твою рану, и я не хочу, чтобы Дензил запретил ей делать это.
— Думаешь, он может так поступить?
Делора минуту колебалась прежде чем ответить.
— Тебе же известно, что он ненавидит тебя!
Конрад удивленно поднял брови.
— Я не могу знать причин этого, если, конечно, ты не говоришь о нашей семейной вражде.
— Еще есть личная причина.
— О чем ты?
— Ты знаешь, кто именно является прямым наследником титула, пока у Дензила нет сына?
Если в ее намерения входило поразить Конрада, то ей это удалось.
Мгновение он недоверчиво смотрел на нее, затем спросил:
— Это правда?
— Ну конечно же! — воскликнула Делора. — Я думала, тебе известно об этом.
— Не имел ни малейшего понятия! — сказал Конрад. — Так же, как в начале не знал о твоем существовании, я понятия не имел, сколько детей было у твоего отца. У него вполне могло бы быть шесть сыновей.
— Он имел только одного сына, — ответила Делора, — а жена Дензила, Шарлотта, очень милая женщина, родила ему троих дочерей. — Она помолчала, затем сказала тихим голосом:
— Она была очень больна во время последней беременности, и так как Дензил постоянно сердился, что родился не мальчик, доктор настаивал на отдыхе и покое, которые ей были необходимы. Это одна из причин, почему он приехал на Антигуа.
Все, что Конрад сейчас услышал о своем кузене Дензиле, лишь усилило его ненависть к нему, но ради спокойствия Делоры, он не стал ничего говорить.
Поскольку после ее слов он продолжал молчать, она сказала:
— Я хочу, чтобы у меня была возможность встречаться с тобой… Мне необходимо будет видеть тебя… поэтому, пожалуйста… Конрад, дорогой… будь милым с Дензилом… и тогда мы можем надеяться, что он не будет возражать против наших встреч… или против того, чтобы Эбигейл ухаживала за тобой. — И поскольку она не хотела волновать его, быстро добавила:
— Разумеется, она подробно расскажет Барнотту, что делать, если Дензил увезет меня на другую часть острова, но я молюсь, чтобы мы оказались в том доме, о котором ты говорил… и… рядом… с тобой.
Конрад не знал, радоваться он будет в этом случае или страдать.
Ему оставалось только ждать, зная, что и Делора с боязнью ожидает момента, когда они прибудут в порт, где, по его предположениям, их будет встречать Дензил.
Пока он одевался, Делора поднялась на палубу и впервые различила на горизонте острова, покрытые густым лесом.
Они уже пересекли море, намного более синее, чем она когда-либо предполагала, и теперь она могла видеть бухты, которыми, как сказал Конрад, обычно изрезаны побережья островов.
Ей было все интересно, и тогда он рассказал ей, что палитра, которую она видит образована красными и белыми кедрами и красным деревом, в то время как на побережье обычно растут кокосовые пальмы и тянутся заросли мангров.
Как только они приблизились к берегу, она увидела, как и ожидала, пылающие соцветия красных poinsettlas и яркие пятна других цветов потрясающей красоты, о которых она читала раньше.
И тут она впервые заметила то, о чем ей говорил первый помощник: Английскую гавань с верфью Нельсона и потрясающее здание над ней — это, как она узнала позже, и был Кларенс-Хаус.
Только когда «Непобедимый» вставал на якорь, Делора внезапно почувствовала страх перед человеком, который ждал ее на берегу, у нее пересохли губы и она почти забыла о том, как была счастлива в последние недели.
Затем, когда матросы торопливо убирали паруса, она увидела шлюпку, отошедшую от берега, и сразу поняла, кто находится в ней.
Она обратилась к одному из офицеров, стоящих радом:
— Не могли бы вы сказать капитану, мистер Ллойд, — попросила она, — что к нам, как я думаю, приближается граф Скосорнский?
Лейтенант послал гардемарина с этим сообщением к капитану, и как только шлюпка приблизилась к кораблю и была спущена веревочная лестница, Конрада вынесли на палубу.
Его несли на специальном кресле, сделанном Барнеттом, с твердой опорой для ног — сейчас они были накрыты пледом.
