Мари Кордоньер - Опасная леди

– Жаль его, но мне, к счастью, не угрожает опасность, что я женюсь на слишком молодой женщине, ты не находишь?

– Не стоит шутить с такими ужасными вещами, миледи! – предостерегла ее Джейн зловеще и начала приводить в порядок прическу своей госпожи.

От доброй миссис Пикок и находившейся под ее началом команды женской прислуги по кухне и дому Леонора знала, насколько притягательными для простодушных людей были такие страшные истории. Чем они более ужасные и жуткие, тем лучше.

Замкнутый, уединенный образ жизни в Уинтэше был к тому же беден настоящими скандалами, так что историю мистера Стейнсфорда будут рассказывать еще многие годы. Точно так же, как и новую историю о женитьбе графа на непривлекательной дочери купца, отец которой умер во время свадебного застолья.

Леонора зябко передернула плечами, заметив вскользь, что ее платье с некоторых пор сидело на ее фигуре более свободно. Постепенно стало заметно, что упорная мигрень и огорчения, против обыкновения, ухудшили ее аппетит. Хотя леди Уинтэш и убеждала Джейн в обратном, чувствовала она себя вялой и разбитой. Ее лицо было еще более бесцветным, чем обычно, а каждое движение стоило неимоверных усилий.

Несмотря на это, у нее была твердая решимость не показывать никому эту слабость. Ей хотелось выпить чашку свежезаваренного чаю, который ей наверх принесла Джейн, а затем встретиться с миссис Бернс для обычного ежеутреннего разговора. Не было причин для изменения нормального распорядка дня, который установился в последние недели.

Она не хотела привлекать повышенный интерес к своей болезни. Если Герве стал обращать внимание на нее, для этого должны быть другие причины, чем забота о ее здоровье. И как ей вообще пришло в голову, что у него были какие-то размышления по этому поводу? Она была для него обременительной, навязанной ему и нелюбимой.

Что же могло быть для него лучше, чем супруга, которая зачахнет от сердечной болезни как можно быстрее? Лишь после смерти отца она сама осознала масштабы огромного состояния, которое он завещал ей. Это богатство могло бы полностью перейти к одиннадцатому графу Уинтэш, если она…

Она поставила чашку на столик.

– Миледи?! Разве чай уже остыл? – удивилась девушка.

– Что? Нет… э-э… нет, я не хочу пить. Спасибо, Джейн, можешь отнести это в кухню, завтракать я не буду…

– Но миссис Бернс…

Последующие слова недоуменной тирады Джейн остались позади захлопнувшейся двери. Но прежде, чем затих звук неженственного удара дверью, Леонора была уже на галерее, а затем на лестнице.

По пути в библиотеку она пробежала мимо леди Аманды, которая как раз выходила из дамской гостиной, не заметив ее. Голова Леоноры шла кругом, и для нее сейчас не существовало препятствия, которое удержало бы от выяснения того, что представлялось ей в данный момент более важным, чем что-либо другое.

В первые, одинокие недели своего замужества она постоянно пользовалась богатой библиотекой господского дома, чтобы не страдать так сильно от вынужденной изоляции, в которой она оказалась в Уинтэше. Теперь Леонора вспомнила, что в библиотеке были и некоторые медицинские справочники, которые когда-то собрал предок Кройдов.

К счастью, просторное помещение с резными стенными шкафами высотой до потолка было пусто.

Узкие полосы солнечного света падали сквозь окна с мелкими переплетами, которые на равном расстоянии разделяли ряды книжных полок на восточной стороне комнаты, так что Леоноре было очень удобно пробежать глазами корешки книг. В третьем шкафу она нашла то, что искала. Это был толстый, ценный том медицинской энциклопедии прошлого века.

Но Леонору интересовало только одно растение – красная наперстянка, Digitalis purpurea, как было написано там. Но прочитав, она лишь убедилась в том, что уже знала. Один и тот же экстракт в зависимости от дозы может быть либо лекарством, либо ядом! Зато совершенно новыми были для нее также подробно описанные признаки отравления наперстянкой. И самым неожиданным ударом для нее оказались, прежде всего, два симптома: мучительные головные боли и постоянная тошнота, которые вместе с повышенной нагрузкой на сердце раньше или позже приводят к летальному исходу!

Все вместе взятое настолько точно совпадало с загадочными жалобами, мучившими ее в течение довольно долгого времени, что существовавшее до сих пор только в ее подсознании подозрение выкристаллизовалось в бесспорный факт.

Возможно ли, что кто-то пытался ее отравить? Кто-то? Почему у нее не хватало мужества мысленно назвать имя, которое напрашивалась само собой? Имя мужчины, который более чем кто-либо другой может получить выгоду от ее смерти…

– Герве? – пробормотала она хрипло, уже не доверяя собственному рассудку.

– Он самый! Извини, что я помешал тебе, но решительно невозможно поговорить с тобой наедине. Как ты себя чувствуешь? Уже действительно настолько хорошо, что можешь не лежать в постели?

Леонора уставилась на супруга, пытаясь справиться с собой. То, что он неожиданно появился перед ней как раз в тот момент, когда она поняла, что именно он тот человек, который планирует ее смерть, было свыше ее сил.

– Господи, ты стала бледной как полотно. Не хочешь присесть? Тебе следует отдыхать, а не рыться среди этих старых фолиантов…

Забота, с которой он взял ее под руку и отвел к креслу, находилась в таком ярком противоречии с его предшествующим поведением, что ее только что проснувшееся недоверие сразу же нашло этому объяснение. Он хочет, чтобы она ничего не подозревала, хочет обмануть ее и усыпить ее бдительность, чтобы она и дальше простодушно и доверчиво принимала свою ежедневную дозу яда вплоть до плачевного конца.

Где пряталась ее смерть? В утренней чашке чая? В овсяных хлебцах? Маленьких пирожных или пудингах, которые она так любила? В кофе или вине?

Она сообразила, что теперь для нее будет невозможно съесть ни малейшего кусочка, не спросив себя, а не подготовлена ли эта еда для того, чтобы побыстрее отправить ее на тот свет.

– Леонора…

– И-извини… – Дрожащими пальцами она убрала волнистую прядь со лба, избегая его озабоченного взгляда. – М-не уже н-намного лучше…

Откровенная ложь вызвала у него улыбку, при виде которой сердце Леоноры забилось чаще. Оно не больное, подумала она, а глупое, наивное и неисправимое, если бьется так сильно, когда умом она уже давно понимала, что за внезапной заботой супруга стоял сплошной обман.

– Это я вижу, – также сухо отвечал он. – Настолько хорошо, что ты изучаешь Британскую Энциклопедию и одновременно незагруженной частью мозга составляешь меню на следующую неделю…

– Т-ты с-смеешься надо мной, – прошептала Леонора смущенно.