Маргарет Пембертон - Быть вместе
— Симпатичный город, — ответил Себастьян, не отводя взгляда от туго заплетенных золотых кос.
— Бавария! — прошипела Магдалина, и в ее кошачьих глазах появилось злобное выражение, когда она поняла, что не может привлечь его внимание.
— О да, конечно.
Он даже не потрудился обернуться к ней.
Откуда только появилась эта гостья его матери? Мать сказала ему, что Харриет дочь миссионера, но Себастьяну с трудом в это верилось, ее грация и манера держать себя были совершенно естественными. Несомненно, мать просто старалась оградить его от еще одного эмоционального переживания. Он старался вспомнить, кто жил в Каире и Александрии. В последнее время там находились герцог и герцогиня Стэтлоун. Но была ли у них безрассудно смелая дочь? Ему казалось, что нет. Но кто бы она ни была, она очаровательна. За супом последовала рыба, и Себастьян, отхлебнув охлажденного вина, размышлял. Бове мог знать, Бове все знает.
— Вы слышали, что сегодня днем прибыл Рауль Бове? — обратился он сразу ко всему столу. — Теперь все пойдет гораздо быстрее.
— Я удивлена, что вы произносите его имя, — с отвращением заметила Магдалина. — Этот человек — распущенный вероотступник.
— Распущенный — несомненно, но он не заслуживает называться вероотступником, — возразил ей отец.
Харриет с трудом могла поверить своим ушам, и ее глаза вспыхнули огнем.
— Он не заслуживает ни одного из этих эпитетов! — с возмущением воскликнула она и, положив нож и вилку, обвела всех взглядом. — Он мужественный человек и джентльмен. Он был очень добр ко мне, и я не позволю, чтобы его так грязно порочили.
Леди Крейл зажмурилась и заметно поникла на стуле. Доктор Уолтер, Магдалина и Себастьян с удивлением уставились на Харриет.
— Никогда в своей жизни Бове не был добр к женщине, — в конце концов заговорил первым Себастьян. — Он не знает, что это такое.
— Говорят, он добр к своей маленькой рабыне, — хмыкнул доктор Уолтер.
А Магдалина просто передернулась от отвращения.
— К рабыне? — Харриет в недоумении посмотрела на доктора Уолтера. — Вы хотите сказать, что у Рауля Бове есть рабы?
— В Хартуме у всех есть рабы, — беззаботно отозвался Себастьян. — Только другие в отличие от Бове не выставляют это напоказ.
— Разумеется, они не выводят своих местных любовниц на всеобщее обозрение, — согласился доктор Уолтер.
Харриет почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица, и в ушах у нее так громко застучало, что она едва услышала собственный голос, произнесший:
— Любовниц?
Ее глаза расширились, дыхание превратилось в хриплые вздохи.
— Доктор Уолтер несправедлив к нему, — заметил Себастьян, отпив еще вина. — У Бове только одна любовница — черкешенка Наринда.
Глава 5
Во главе стола раздался стон, и леди Крейл медленно потянулась к своему бокалу. Харриет обо всем забыла; весь мир, казалось, завертелся на своей оси, лица вокруг запрыгали и заплясали, а стены столовой стали надвигаться на нее.
— Вы хорошо себя чувствуете? — с участием спрашивал Себастьян Крейл, а доктор Уолтер протягивал ей стакан воды.
— Я… Да…
Харриет прижала руку к пульсирующему виску.
— У мисс Латимер было очень тяжелое путешествие. — Леди Крейл спокойно встала, зашуршав юбками. — Мне следовало догадаться, что ей необходим более длительный отдых. Джейли! Хазара! Пожалуйста, пойдемте со мной в комнату мисс Латимер.
Крепкая, но добрая рука взяла Харриет под локоть, и девушка, плохо соображая, позволила леди Крейл помочь ей встать на ноги.
— С моей стороны было большой оплошностью ожидать, что мисс Латимер в таком усталом состоянии выдержит весь обед, — спокойно обратилась хозяйка к своим гостям. — Прошу извинить нас, Магдалина, доктор Уолтер…
Вместе со скромно одетыми суданскими служанками, торопливо следовавшими за ней, леди Крейл повела Харриет из столовой наверх в спальню.
— Простите… Я испортила вам обед… — заявила о себе прирожденная вежливость.
— Пустяки. Это я сама виновата, понадеявшись, что вы окажетесь достаточно сильной для такого светского мероприятия, хотя у вас почти не было времени отдохнуть после прибытия.
Леди Крейл убрала руку, которой поддерживала Харриет, и девушка, пошатываясь, добрела до кровати и тяжело опустилась на нее. Она была похожа на привидение; ее нежное личико в форме сердца исказилось от страдания; глаза, которые ярко вспыхнули от восторга, когда Харриет увидела розовое платье, теперь потускнели от потрясения и стали печальными.
Леди Крейл крепко сжала губы. Когда Харриет сказала, кто ее спаситель, она испугалась самого худшего, ибо Рауль Бове был человеком, которого избегало все приличное общество.
На протяжении двух лет он открыто жил с девушкой-рабыней как с любовницей и даже имел бесстыдство посещать с ней европейские дома, словно она была его гостьей, оскорбляя чувства всех леди и честь всех джентльменов. Только имя его знаменитого семейства спасало его от полного остракизма. Его личное богатство намного превосходило состояние британского консула и низводило огромные богатства турецкого генерал-губернатора до пустой безделицы. Говорили, что он был личным другом императора Наполеона III, и, несомненно, его высоко ценили власти в Каире и Александрии. Леди Крейл бросило в дрожь — они-то уж не были оскорблены, когда их представляли туземке, словно она была равной им. До леди Крейл доходили слухи о непристойностях, творящихся за высокими стенами резиденции Рауля Бове в Хартуме. Черкешенка появлялась открыто, а сколько еще других содержалось в тайне?
Леди Крейл не была женщиной не от мира сего. Она сопровождала мужа во многие отдаленные и нецивилизованные уголки земного шара: в Индию и Афганистан, в Левант и в Африку, и во время своих путешествий встречалась и с авантюристами, и с вероотступниками, и с мошенниками, и с пиратами. По ее мнению, Рауль Бове попадал во все эти категории. К сожалению, у него было два свойства, которыми не обладал больше никто: он был дьявольски красив и его обаяние, когда он решал пустить его в ход, не имело себе равных. Поэтому вряд ли можно удивляться тому, что получившая нежное воспитание дочь миссионера пала его жертвой, как и тому, что Бове мог постараться воспользоваться ее беззащитностью, принимая во внимание очарование самой Харриет. Мрачная невысказанная вслух мысль возникла в голове леди Крейл — а не воспользовался ли он? Ведь порочный француз несколько недель провел наедине с Харриет. Леди Крейл осторожно присела на кровать рядом с Харриет.
То, о чем она думала, было невероятным, чудовищным — Харриет Латимер английская девушка, а не черкешенка, которую можно купить за двадцать фунтов.
