Мэрилайл Роджерс - Шепот в ночи
— Надеюсь, вы не подчинитесь требованию этого человека? — Шепот проник Элис в ухо подобно медленно действующему яду. — Человека, который повинен в несчастье, случившемся с вашим отцом. Это почти доказано.
Полностью погруженная в собственные сомнения, Элис не смогла сразу же понять смысл тихих убедительных слов Уолтера. Дэйр же услышал их так отчетливо, будто большой колокол возвестил ему приговор. Он отвернулся от сэра Лестера, быстро взглянул на Элис, которая с удивлением смотрела на склонившегося к ней стройного молодого человека. Внимание Дэйра затем всецело переключилось на человека, вызвавшего это непредвиденное осложнение.
Итак, Уолтер считает, что на нем лежит вина за то несчастье, которое произошло с Халбертом. Какие у него факты? Это серьезное обвинение, требовавшее доказательств. Особенно потому, что уже несколько недель Дэйр ожидал, что его самого обвинят в измене. Да, он ожидал этого с того самого не очень далекого дня, когда Ричард, граф Пембрук, был назван предателем только за то, что поднял многих английских дворян с требованием отставки французских советников короля и восстановления власти англичан. Дэйр не участвовал в походе Ричарда только потому, что Уайт требовал всего его внимания. Тем не менее, одной лишь дружбы с Ричардом достаточно, чтобы епископ с удовольствием сначала прибрал к рукам его наследство, а затем либо разжаловал его в простые рыцари, либо — с еще большим удовольствием — приказал его казнить.
Под пристальным взглядом Дэйра Уолтер смешался, но отчаянное желание победить в этой схватке придало ему смелости, и, выпрямившись во весь рост, он дерзко сказал:
— Я больше подхожу для того, чтобы сопровождать Элис в поместье ее мужа. Или же, если туда нельзя отправиться, ей следует удалиться на свои собственные земли, которые являются ее приданым.
Вмешательство Уолтера не в свои дела, да еще после того тяжкого обвинения, которое он высказал Дэйру, грозило разорвать оковы, сдерживающие буйный темперамент Дэйра. Он сжал кулаки и сделал шаг вперед.
— Ни Элис, ни Уолтер выбирать не будут. — Эти спокойные слова произнесла молчавшая до этого Сибиллин. Дэйр приготовился к новой атаке.
— Я — мачеха Элис, мать наследника Кенивера и старшая сестра Уолтера. — Всегдашняя застенчивая мягкость, присущая Сибиллин, вдруг превратилась в неколебимую решимость. — Поэтому выбор останется за мной, а я с радостью принимаю приглашение графа Уайта.
Покров покорной женственности снова скрыл прелестные черты Сибиллин, а слабый огонек очага с новой силой заиграл на ее гладких золотистых косах, аккуратно уложенных вокруг головы. Оставив своего маленького сына позади, она скользнула вперед и опустила ладонь на все еще крепко сжатую руку Дэйра, с нежной улыбкой заглянув в его светло-голубые глаза и кокетливо опустив ресницы.
При виде красавицы, почти прижимающейся к графу, удивление на лице Лестера сменилось понимающим выражением. Но в душе Элис этот смелый поступок хрупкой и убитой горем жены, внезапно превратившейся в соблазнительную сирену, заронил глубокое подозрение. Но многообещающие авансы Сибиллин смуглому графу не удивили Элис, заставшую ее в его постели. Лишь не свойственное госпоже Кенивера неподчинение брату наводило на разного рода мрачные размышления.
Может быть, ситуация была заранее спланирована, чтобы отдать жену ее отца в руки Дэйра? Элис отказывалась верить тому, что Дэйр причастен к трагедии Кенивера. Она сильно сжала губы, как бы не желая допускать таких сомнений в душу. Может быть, ее доверие неоправданно? Может быть, это Дэйр и Сибиллин задумали посадить ее отца в тюрьму, чтобы перебраться в Уайт? Ради нее самой Дэйр не приехал бы сюда. Ведь он отказался от ее общества, когда в последний раз они были вместе. К тому же он хотел, чтобы посланник короля сопроводил ее к родителям мужа. Когда это не удалось, он решил сам это исполнить. Ясно, что он пойдет на все, лишь бы избавиться от нее.
В замешательстве Элис Уолтер почувствовал сомнение и был этому рад. Эту битву он проиграл, но был уверен, что с помощью такого рода уловок он может выиграть войну за Элис, если будет хранить свои секреты от всех.
Дэйр тоже заметил, что Элис испытывает тревогу и теряет надежду, — зеленые глаза ее омрачились. Он почувствовал себя в ловушке оттого, что не может дать встревоженной девушке правдивого объяснения. Вряд ли Элис поверит, что он с радостью вручил бы судьбу Сибиллин королевскому любимцу. Король Генрих был бы рад этой эгоистичной женщине. Дэйр приехал сюда не ради нее, а с единственной целью — спасти милую Элис из рук непостоянного и не заслуживающего доверия короля. Дэйр слишком хорошо знал Генриха, известного своими распутными намерениями не только в отношении простолюдинок, но и знатных женщин, вплоть до жен и дочерей дворян.
Только для того, чтобы Элис была, наконец, в безопасности, Дэйр предложил убежище и Сибиллин, которая когда-то оказалась столь коварна, что спровоцировала его высылку из Кенивера. Да, он даст этой женщине кров и ничего более — ни внимания, ни дружбы. Но из плохо скрытого волнения Элис следовало, что она не поверит ни одному его объяснению. Невеселая полуулыбка появилась на лице Дэйра. Учитывая щекотливую ситуацию, в которой она их застала, разве могло быть иначе?
Вся правда и неправда еще в прошлом сплелась в тугой клубок и способствовала созданию такого мнения о нем, которое теперь мешало его деятельности в Уайте. Столкнувшись сейчас с трудностями такого рода, он проклинал себя за то, что прежде не попытался опровергнуть несправедливые обвинения в том, чего он не совершал.
Переведя взгляд с расстроенной женщины, старающейся скрыть свою душевную рану, на мятежного брата другой женщины, Дэйр признался себе, что его ждет еще одна неприятность — ему придется предоставлять свой кров и Уолтеру. Ему удалось унять раздражение, когда он спросил себя: какая опасность может быть заключена в этом слабаке? А если он примет его в свой дом, может быть, он сумеет найти причину, почему Уолтер обвинил его. Что же касается неуместных авансов Сибиллин, то с его опытом он, без сомнения, легко справится с одной женщиной.
Он обернулся к нежной Огненной Лисице — ее жар, казалось, был почти потушен, и ему захотелось увидеть ее глаза, загоревшиеся снова хотя бы от гнева, как это случалось, когда она была еще ребенком. Но никогда больше от запретного огня страсти. И если неприятности, связанные с присутствием в замке Сибиллин и ее брата, — достаточная плата за счастье быть вместе с Элис несколько последних дней или даже недель, — что ж, пусть так и будет. Гораздо труднее будет обуздать его собственное неправедное желание иметь то, что ему не принадлежит. Чтобы защитить Элис от этой опасности, он проследит, чтобы она немедленно отправилась к своему мужу-мальчику и навсегда стала недоступной для него.
