Кэтрин Харт - Зачарованные
Приблизившись к южной окраине, Гэлловей направил фургон в объезд города и дальше, прямо к Грейт-Майами-Ривер.
— А разве мы не въедем в город? — спросила Никки.
— Это было бы неблагоразумно, — заверил ее фермер. — Белые и индейцы не очень-то в эти дни между собою ладят. Война и все такое… Лучше уж избежать возможного столкновения.
У реки Гэлловей и Серебряный Шип в несколько минут отвязали каноэ и сняли его с фургона. И вот уже мужчины обменивались рукопожатием.
— Смотри теперь, не зевай, — сказал Гэлловей. — Поостерегись подводных камней и держись подальше от военных лагерей. Некоторые из молодых солдат новички, только что прибыли с востока и одержимы желанием, поохотиться за скальпами. Они не знают о миролюбии индейцев и могут напасть из одного только страха.
Серебряный Шип кивнул:
— Мы двинемся на север и скоро будем далеко от белых поселений.
— Хорошо. Увидишь Текумсеха, передай ему мой привет и скажи, что мы всегда рады ему, если он задумает нас посетить, независимо от того, дома Бекки или нет.
— Я не забуду ваших слов, Джеймс, — с поклоном ответил Серебряный Шип. — Благодарю за оказанное гостеприимство и за то, что вы проводили нас. Моя жена устала, и пешком ей было бы не дойти.
Гэлловей какую-то долю минуты колебался, затем все же сказал:
— Послушай меня, Серебряный Шип, не хотелось бы совать нос в чужие дела, но обязательно ли тебе брать ее с собой на север? Ты ведь знаешь, как твой брат и его люди относятся в эти дни к белым, а ведь с первого взгляда — и по ее разговору, и по всему — видно, что она не индейского племени. Если ты ничего не имеешь против, до твоего возвращения она может остаться с нами.
— Нет. Нейаки моя жена, и куда я пойду, туда пойдет и она. Но за предложение и добрую заботу благодарю.
Никки тоже приблизилась к фермеру.
— Не беспокойтесь, мистер Гэлловей. Я сама немного шони, так что, возможно, они примут меня более дружелюбно, чем вы думаете. — Она извлекла из карманчика своего рюкзака сложенную пятидолларовую бумажку и передала ему. — Пожалуйста, примите это в оплату одежды и передайте мою благодарность вашей заботливой и доброй супруге.
Когда с помощью Серебряного Шипа Никки удалось благополучно перебраться с берега в каноэ, они, наконец, отплыли.
Джеймс Гэлловей стоял на берегу и провожал их взглядом, пока они не скрылись из виду. Только тогда он посмотрел на руку, в которую Никки вложила деньги. Бумажные купюры[20] обычно использовались частными или государственными банками, за пределами которых ничего не стоили, но фермеру не хотелось бы задевать чувств юной женщины отказом от ненужной бумажки. Развернув купюру, он стал ее рассматривать. Затем, приблизив к глазам, нахмурился, немало смущенный тем, что обнаружил. Государственный билет стоимостью в пять долларов был украшен портретом устрашающего вида бородача, под которым красовалось имя Линкольн[21]. Что еще за Линкольн такой, Гэлловей и ведать не ведал. На обороте билета изображалось высокое здание с колоннами, а надпись сообщала, что это Мемориал Линкольна. Вглядевшись еще в одну короткую надпись, Гэлловей открыл рот от изумления. Надпись, мелкая, но четко читаемая, гласила: 1993!
— Хорошенькое дело! — растерянно воскликнул он. — Сначала ее странные одежки, а теперь вот еще эта новая денежка! Что это за женщина, с которой спутался Серебряный Шип, и откуда она пришла?
Из разговора мужчин Никки поняла, что земли севернее Дейтона населены мало, но ей все же хотелось бы увидеть признаки обитания вдоль речных берегов, хотя бы изредка хижину-другую. Когда она сказала об этом Торну, он объяснил:
— Местные давно поняли, что мало хорошего селиться слишком близко к реке, это из-за весенних половодий. А кто все же селился, терял и свое жилище, и добро, а то и саму жизнь. Великая Майами все уносила.
Пройдя миль примерно двадцать вверх по течению, хотя Никки трудно было правильно оценить расстояние, они миновали небольшое селение. Торн сообщил, что это Вашингтон.
— Как странно, — сказала она. — Я что-то не припомню города с таким названием в этих местах.
Недоумение ее рассеялось час спустя, когда Серебряный Шип направил каноэ к берегу. Вместо того чтобы причалить, он просто сидел и задумчиво осматривал окружающий их ландшафт.
— Что такое? — тихо спросила Никки. — Чел ты так опечален?
— Прежде это место называлось Чилликотхе, здесь когда-то был мой дом.
— О, здесь находилась твоя деревня? Он кивнул:
— Она называлась Лоуер-Пагуа — нижняя Пагуа.
Никки удивленно заморгала:
— Пагуа? Я была там… то есть здесь! Ох, силы; небесные! Это селение, которое ты называешь Вашингтоном, в мое время известно как Пагуа. Потому-то я и не поняла, что за Вашингтон. Его переименовали в честь этой деревни.
Он пожал плечами и ответил ей слабой улыбкой.
— Правильно сделали, что переименовали. Пагуа на нашем языке значит тот, кто восстал из праха, так в местных преданиях говорится о человеке, основавшем здесь поселение.
— Правда? — Никки была очарована. — Совсем как в христианской притче о воскрешении мертвого.
— Да, похоже на сказку из нашей Библии.
К ее удивлению, он отвернул каноэ от берег и вновь поплыл на север.
— Разве мы не сделаем здесь привал? Ведь скоро совсем стемнеет.
— Не стоит устраивать ночевку так близко к селению белых, — ответил он. — Мы дойдем до того места, где Майами сливается с Лореми.
— Это название мне тоже знакомо. Здесь есть форт? И озеро Лореми?
— Да, форт есть, недалеко, на реке Лореми. Завтра утром мы пройдем мимо него. Но озера с таким названием я не знаю.
— Не важно. Это, вероятно, одно из тех маленьких озер, которые стали появляться позже, когда реки начали перегораживать дамбами. Кажется, возникло и Индейское озеро, впрочем, я не уверена. Но что озеро Святой Марии рукотворное это я знаю точно, думаю, оно самое большое в штате.
— Возможно, что с вашим озером Святой Марии так и обстоит. Но здесь, между деревней Вапаконета и Мейд-Ривер, ближе к истоку Грейт-Майами, действительно есть озеро, которое мы называем Индейским.
— В самом деле? — Никки принялась шарить по карте, которую она воссоздала в своей памяти, пытаясь поточнее определиться на местности. — Будь я проклята! Ведь это то самое место! Прекрасно, я запомню это. Будет великолепный повод для дискуссии с моими студентами, когда я вернусь с этого Индейского озера, находящегося практически у них на задворках.
Последнее ее замечание весьма заинтересовало его.
— Ты пришла сюда от Индейского озера? В своем времени ты живешь рядом с ним?
