Луиза Аллен - Невеста авантюриста
Оставшись с пустыми руками, Квин и Селина какое-то мгновение не отрываясь смотрели друг на друга. Внезапно он понял, что старается поймать взгляд девушки, чтобы заставить ее не смотреть вниз, однако она, должно быть неосознанно, и вовсе опустилась на колени, чтобы собрать разбросанное белье. Квин тотчас сделал то же самое; это было самым безопасным выходом, учитывая, что его тело начинало весьма бурно и недвусмысленно реагировать на образы, которые родились в его воображении при виде женского нижнего белья. Он схватил ближайший предмет одежды, что попался под руку, и прикрыл им свои чресла.
Селина собрала в узел остальные вещи, поднялась и стремглав ринулась в ту дверь, из которой только что появилась, щеки ее пылали румянцем, а глаза были широко открыты и полны изумления. Дверь хлопнула прямо перед ними, а Грегор наконец не выдержал и взорвался смехом.
Квин взглянул вниз; предмет его смущения был скрыт совсем неподходящей по размеру тонкой, легкомысленной вещицей с кружевами и шелковыми лентами. Грегор вытер слезы, что выступили от неудержимого приступа смеха.
– Голубые ленточки вам не очень идут, – все еще едва дыша, проговорил он.
– Селину это отнюдь не потрясло, – сказал Квин, взбираясь в остывающую ванну, и погрузился в воду по самый подбородок. – Да, она была удивлена тем, что столкнулась с нами так неожиданно, она разволновалась, но не испытала потрясения. Совсем не так повела бы себя юная девственница, столкнувшись с двумя обнаженными мужчинами.
– Вы правы, – согласился Грегор, немного успокоившись и устроившись в другом конце ванны. – Как раз перед тем, как открылась дверь, вы говорили…
– Я думаю, что она замужем, но сбежала от своего благоверного, – поделился своим предположением Квин. – Она реагирует на мужчин не как невинная, но и не ведет себя как распутная девица.
– Вы расскажете Хаверсу? – Грегор задумчиво потирал подбородок.
– Нет. – Квин полностью погрузился в воду и тут же снова показался над поверхностью. – По английским законам деньги замужней женщины принадлежат ее мужу. Если она сбежала от какого-то негодяя, который избивал ее, то последним, кому Саймон хотел бы передать деньги, был бы этот человек.
– И что же тогда вы собираетесь с ней делать?
– Я еще думаю об этом. – Однако он уже знал, как именно поступит. Он был намерен дать Селине карт-бланш и сделать ее хозяйкой здесь и своей возлюбленной. Помимо всего прочего, это избавило бы его от необходимости искать даму сердца в Лондоне. Теперь ему оставалось только выбрать верный момент для того, чтобы преподнести все это ей.
* * *Лина сидела на краю постели и перекладывала свое помятое белье. Не то чтобы ей никогда не приходилось видеть обнаженных мужчин – их можно было время от времени встретить в коридорах «Голубой двери», бегущими от преследования одной или двух девушек, которые звонко хихикали и старались снова загнать их в спальню.
Но впечатление от встречи с этими двумя огромными мужчинами, да еще так близко, было… Она не сразу нашла нужное слово. Ошеломительным. Они оба были великолепны, хотя сначала она просто оцепенела при виде широкого упругого торса Грегора. Она увидела его первым, увидела белые полосы рубцов, оставшихся от жестокого избиения плетью, и тотчас отпрянула, заметив, что Квин пытается поймать ее взгляд.
Но она, не обратив на него внимания, опустилась на колени и стала собирать разбросанное белье, и только тогда вдруг поняла, почему он так настойчиво старался удержать ее взгляд, он не хотел, чтобы она смотрела вниз. От этих воспоминаний ее бросило в жар, и она обмахивалась корсетом, который держала в руке. Не было никакого смысла отрицать тот факт, что ей непреодолимо хотелось прикоснуться к Квину, провести ладонями по этим рельефным мускулам, широким плечам и стройным бедрам. Какой была на ощупь его кожа? Его блестящие темные волосы? Без одежды он был настолько не похож на Толхерста, что они, пожалуй, могли бы принадлежать к разным видам.
И она поняла, что теперь у нее есть еще один секрет от него, желание. Что бы она почувствовала, как бы повела себя, если бы Мейкпис попытался продать ее Квину? Он воспользовался бы искусством соблазнения, применил бы свое очарование, вскружил бы голову своим великолепным телом и отточенным умением заманить женщину к себе в постель.
«Это небезопасно, – сказала она себе и снова стала собирать разбросанную одежду. – Этот сладостный путь наслаждений ведет к погибели, я видела это собственными глазами». Как легко было быть добродетельной, пока не подкралось греховное искушение!
* * *– Сегодня чудесный вечер, – заметил Квин, когда с десертом было покончено.
Лина замерла, держа в руке салфетку. Она уже собиралась встать и уйти из-за стола, оставив их с мужскими разговорами и портвейном или странным маслянистым ликером, который Майкл каждый вечер приносил из ледяного хранилища и который ей никогда не предлагали.
– Светит полная луна, ветер стих, и мне даже кажется, я слышу пение соловьев. Не хотите ли прогуляться по саду, Селина?
Она бросила взгляд на Грегора. «Мы все?» По обоюдному безмолвному соглашению никто не проронил ни слова о той непредвиденной ситуации, что имела место у дверей ее спальни, и после несколько напряженного начала трапезы вскоре все расслабились и, как обычно, вели любезную непринужденную беседу.
– Нет, нет, увольте, – сказал Грегор. – Я пойду собирать вещи. Завтра уезжаю в Лондон.
О нет! Она знала, что он планировал предпринять эту поездку, но осознание того, что уже завтра она останется наедине с Квином, не на шутку встревожило ее.
– Я даже не знаю.
Она не доверяла Квину, полагая, что он станет соблазнять ее, она не доверяла себе, боясь, что не сможет противостоять искушению. Квин улыбнулся ей одним только теплым взором, и это было первое неосторожное выражение чувств, которое он позволил себе с момента неудачной попытки прикрыть свою наготу изящной сорочкой.
И снова искушение. Если она будет осмотрительной и очень осторожной, то, возможно, от этой милой прогулки действительно не случится никакого вреда. Он не станет целовать ее против воли, она была уверена… почти уверена в этом.
– Впрочем, было бы очень приятно, – наконец сказала она, и ее собственный голос показался ей чересчур строгим и неестественным. – Только ненадолго.
Квин накинул ей на плечи шаль, едва коснувшись пальцами ее платья, и открыл перед ней высокую дверь, ведущую на террасу. Ветер был мягким и несильным и приносил лишь ароматы зелени и листвы из глубины сада, а запах моря оставался где-то далеко. Мелодичные птичьи трели, казалось, разливались, словно тягучее ароматное масло, услаждая слух и чувства.
