Ширли Басби - Возьми мое сердце
— А, вот и вы, — радостно сказала она. — Вас так долго не было, что мы уже начали волноваться.
— Вот в чем дело. — Эллен поставила перед собой на землю небольшой чугунный котелок, доверху наполненный ягодами. — Мы хотели набрать побольше, вот и задержались. Знаешь, — она обернулась к Хью, и на ее лице появилась улыбка, — Хью сказал, что, когда они нас нашли, мы выглядели так, как будто побывали в гостях у медведя.
Напряжение начало спадать, и уже через несколько минут Чанс, Хью, Фэнси и Эллен сидели вокруг костра и завтракали. Поев, они начали собирать веши, чтобы отправиться в путь как можно раньше, пока не наступила жара.
Скоро все вошли в лес. Впереди всех двигался Чанс. Он шел довольно быстро, но, памятуя о том, что они с Хью не одни, часто устраивал привалы и незаметно пытался определить, на сколько еще может хватить Фэнси и Эллен. Несколько дней, проведенных в скитаниях и почти без еды, сделали свое дело, и сестры быстро уставали. В то же время они стремились не показывать, что им трудно, и Чанс вновь почувствовал к ним уважение. Хотя, подумал он с грустной улыбкой, баронесса ведь ясно сказала — она ненавидит его. Теперь они с Джонатаном будут всю оставшуюся жизнь обсуждать, какой он негодяй.
Чане немного замедлил шаг, и теперь впереди оказался Хью, за которым почти по пятам следовала Эллен. Фэнси тоже опередила Чанса, и он некоторое время наблюдал за ней сзади. Волосы Фэнси, заплетенные в длинную косу, почти достигали талии. При ходьбе коса слегка колыхалась, и Чанс был не в силах отвести от нее глаз. Какая очаровательная и опасная женщина, думал он. И как он ни сопротивлялся, она пленила его сердце.
К своему глубокому разочарованию, Чанс обнаружил, что воспоминания о поцелуе Фэнси не так легко выбросить из головы, а резкие слова и надменный тон баронессы не делали ее менее привлекательной. Даже говоря о своей ненависти, она продолжала оставаться для него заманчивой и желанной. Здесь, правда, был и иной мотив — Фэнси собиралась стать женой Джонатана. Вспоминая, что этот человек в свое время совратил его жену, Чанс думал, что вправе отплатить своему недругу тем же.
Чансу стоило больших усилий перестать думать о мести — речь шла не только о том, чтобы поквитаться с Джонатаном, но и о том, чтобы обладать Фэнси. Он признавал, что стремится овладеть баронессой, но ему было очень трудно отделить мечты о любви от планов мщения. Чанс не был уверен, что, если однажды ему удастся завоевать баронессу, он найдет в себе силы отпустить ее. Он нахмурился и решил, что ненавидит Фэнси так же сильно, как и она его.
Пожалуй, только Хью обратил внимание на то, что Чанс стал мрачным и вспыльчивым. Фэнси уже привыкла к плохо скрываемому презрению их спасителя и не рассчитывала на другое отношение. В то же время его поведение беспокоило ее. Почему он так расстроен? Ведь не она бесцеремонно схватила его за руку и стала страстно целовать. Видимо, Джонатан прав: Чанс на самом деле отвратительный, грубый и заносчивый человек, которому ничего не стоит оскорбить тех, кто находится рядом с ним. И нечего думать о нем! Но к неудовольствию Фэнси, ее мысли все время возвращались к Чансу, и она снова и снова переживала сладостный миг поцелуя.
Фэнси чувствовала бы себя более уверенно, если бы Чанса все время не было рядом. Но избавиться от его общества она не могла — день шел за днем, а они по-прежнему оставались вчетвером. Сознание того, что именно Чансу она обязана своим спасением, смущало Фэнси. Ей казалось, что она обошлась с ним нелюбезно, и всякий раз, когда он возвращался на стоянку с подстреленной дичью или пойманной рыбой, помогал ей перебраться через какую-нибудь корягу или ручей, ей было невыносимо стыдно. По ночам, ложась спать, она думала, что Чанс дает им все — одеяла, еду, а, кроме того, охраняет их сон. Угрызения совести мучили Фэнси.
Но наибольшие страдания причиняло Фэнси не чувство стыда или вины и даже не необходимость целыми днями видеть перед собой Чанса, а сны, в которых она предавалась с ним плотским наслаждениям. Как обидно и унизительно, что даже во сне Чанс возбуждал ее больше, чем покойный Спенсер! Ей очень хотелось, чтобы скитания по лесу, доставлявшие ей столько мучений, поскорее закончились, а Чанс Уокер навсегда ушел из ее жизни.
Фэнси вряд ли смогла бы оставаться спокойной, если бы рядом не было Эллен и Хью. Их жизнерадостность, неистощимая энергия и искренняя привязанность друг к другу помогали легче переносить все тяготы пути и отвлекали от грустных переживаний. Глядя на то, как они сидят возле костра, обмениваясь веселыми репликами и шутками, Фэнси радовалась: сестра полностью избавилась от непонятного высокомерия, с которым она встретила их спасителей.
Фэнси усмехнулась. Если судить по внешним признакам, то и Чанс Уокер кажется довольно симпатичным человеком. Он не только предупредителен и безукоризненно вежлив, но и красив, обаятелен. Порой Фэнси находила в Чансе что-то такое, чего не хватало Джонатану, но она упорно отгоняла от себя эту мысль, признавая, впрочем, что Чанс очень привлекателен.
За все время пути Чанс и Фэнси ни разу не позволили своей взаимной антипатии привести их к открытому конфликту. Днем скрыть ее было довольно просто — всегда находились дела, мешавшие начать разговор. Но вечером было труднее. Фэнси всякий раз с ужасом думала о том, как они с наступлением темноты усядутся у маленького костра и окажутся совсем близко друг к другу. Чанс всегда садился напротив нее, и она как завороженная смотрела на его освещенное огнем лицо, широкий лоб, крупный нос и резко очерченный рот. В одежде из оленьей кожи, со спадавшими на плечи черными волосами, Чане очень напоминал индейца. Его голубые глаза, смотревшие вокруг с живым и неподдельным интересом, становились тусклыми и холодными, едва он переводил взгляд на Фэнси.
За эти дни сестры много узнали об Уокерах. Хью и Чанс оказались прекрасными рассказчиками, и их истории подолгу держали сестер в напряжении. Один из Уокеров был когда-то пиратом, грозой морей. Другой полюбил дочь индейского вождя, но уступил требованиям родственников и женился на белой женщине. Еще один как-то задушил пантеру голыми руками. Наконец приблизительно на восьмой день пути речь зашла и о том, какая трагедия приключилась у Сэма и Летти — их единственный ребенок оказался мертворожденным!
— Какой ужас! — воскликнула Эллен, когда Хью закончил рассказ. — Мистер Уокер, по-моему, очень хороший человек, и его жена, должно быть, такая же замечательная. Представляю себе, каково это — столько лет мечтать о ребенке и увидеть его мертвым.
— Но самое неприятное даже не это, — сухо сказал Чанс, — а то, что наследником Сэма считается теперь его сводный брат и наш дражайший кузен Джонатан.
