Элизабет Лоуэлл - Только любовь
– Бисквиты на подходе! – крикнула Шеннон Бичу. – Я сейчас принесу теплой воды!
Ритмичные удары топора смолкли. Бич отошел от дерева. Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что бисквиты поспеют раньше, чем он повалит дерево. Легким и точным движением он глубоко вонзил топор в ствол.
Бросив взгляд через плечо, он увидел в окне улыбающуюся Шеннон. В руке у нее была гребенка; быстрыми движениями она расчесывала волосы, словно торопясь поскорее завершить это скучное занятие.
Утреннее солнце выкрасило волосы Шеннон в сочный густой цвет осенних листьев с золотистым и багряным отливом.
«В один прекрасный день я сам расчешу эти роскошные волосы, – мысленно поклялся Бич. – Это будет скоро, очень скоро.
Твои волосы будут нежными и горячими, как огонь, пробегающий в моих пальцах… Но нет ничего нежней и горячей, чем желанный женский цветок, скрытый между твоими бедрами.
Он расцветет для меня, сладкая девочка. Я уверен в этом так, как никогда ни в чем не был уверен.
Но прежде мне нужно обуздать твоего дьявольского пса и при этом не напугать тебя до смерти».
– Я иду! – откликнулся Бич, не переставая думать о Красавчике. Пес был камнем преткновения для Бича. Будучи волком лишь наполовину, по темпераменту Красавчик был настоящий хищник. Несмотря на все усилия Бича, зверь не желал относиться к нему иначе как к незваному гостю. Несколько раз Бич был на грани того, чтобы преподать суровый урок злобно рычащему псу, поскольку, по всей видимости, Красавчик был способен воспринять от мужчины только такой урок.
Зверь должен был почувствовать страх.
Бич знал, что это заложено в волчьей натуре – уступать только силе. После того как он убедится в превосходстве Бича, придет уважение, а затем можно будет показать Красавчику, что не все мужчины плохо обращаются с псом-полукровкой с глазами дикого волка.
Со временем Красавчик не просто признает Бича, но и станет так же доверять и служить ему, как доверяет и служит девушке, которая нашла его на дороге избитым до полусмерти.
Бичу требовалось лишь время.
«Сколько же у меня времени до того момента, когда солнечный восход снова позовет меня в путь?»
На этот безмолвный вопрос у Бича не было ответа, потому что, когда им внезапно овладевала жажда странствий, он складывал пожитки и отправлялся в путь. И никогда не возвращался на одно и то же место.
Солнечный восход звал его в новую страну только один раз.
Прежде чем Бич покинет долину Эго, он хотел быть уверен, что хижина Шеннон в полном порядке, кладовка полна продуктов, а штабеля дров доходят до верха крыши! Он всегда так делал, когда на его пути встречались благожелательные вдовушки, даже если женщины всего лишь готовили ему еду, штопали рубашки да делились с ним теплом своих кухонь.
Здешний мир был суровым местом для одинокой женщины, и Бич понимал это как никто другой. Именно по этой причине в его воображении постоянно возникала сцена: Шеннон лежит, придавленная деревом, она получила ушибы, она одна на много миль вокруг – и никто ей не поможет и даже не знает, что ей нужна помощь.
«Она вдова, независимо от того, признает ли она это или нет. От этого не уйдешь. Черт побери, да она даже и не пытается изображать из себя замужнюю! Она пялит на меня глаза, словно никогда раньше не видела мужчину.
Да, кажется, и я сам смотрю на нее так, будто это первая женщина, которую я встретил».
Нахмурившись, Бич стянул кожаные рукавицы, сунул их в задний карман и поднял кнут, как всегда лежавший в пределах его досягаемости. Пока он шел к хижине, из ближнего леска выскочил Красавчик и злобно зарычал.
– Доброе утро, злющий ты сукин сын, – дружелюбно сказал Бич.
– Красавчик, прекрати! – крикнула из хижины Шеннон.
Однако пес зарычал даже громче.
Шеннон выбежала из двери. Присобранные в косы волосы вырвались из ее рук и рассыпались по вылинялой, некогда голубой фланелевой рубашке. Контраст между тусклой поношенной материей и ярким шелком ее волос потряс Бича.
– Прекрати! – скомандовала Шеннон, глядя в желтые глаза пса.
Бросив напоследок хищный взгляд на Бича, пес с явной неохотой повиновался хозяйке.
Продолжая держать Красавчика в поле зрения, Бич взглянул на миску с горячей водой, которую приготовила для него Шеннон. Складная бритва лежала рядом с миской, там же находились мыло и чистая цветастая тряпка, служащая полотенцем. Наклонившись к воде, он ощутил ставший уже знакомым запах мяты.
Бич испытал прилив желания, все мышцы его напряглись. Он сделал глубокий, медленный вдох, затем другой. Напряжение отпустило его, но сила испытанного возбуждения стала своего рода предупреждением. Ни одну женщину он не хотел так, как Шеннон Коннер Смит.
Разумом Бич понимал, что его возрастающее влечение к Шеннон чревато серьезными последствиями и сейчас самый лучший для него выход – собрать вещи и двинуться дальше. Ничем, кроме жестокого разочарования, не может кончиться роман между одержимым духом странствий мужчиной и молодой девушкой, которая смотрит на него мечтательным взглядом.
Однако с некоторых пор Бич перестал внимать голосу разума и совести. Его звало и манило тело Шеннон. И пока он не допьет до последней капли это хмельное вино страсти, он не уйдет.
У него нет сил.
«Я хочу ее.
И никто меня в этом не остановит – я буду обладать ею».
Пришедшая мысль ужаснула Бича. За последние десять дней в нем произошла эволюция – обычное мужское желание переросло в нечто более глубокое, в какое-то наваждение, в страсть, которую можно утолить, лишь погрузившись в тело Шеннон.
Подобные мысли неизбежно вызывали определенную реакцию в его теле. Чертыхнувшись про себя, Бич взбил из мыла пену и намазал лицо. Он начал бриться, время от времени заглядывая в специальное крохотное зеркальце.
Шеннон зачарованно наблюдала за ним.
– Такое впечатление, что вы никогда не видели, как бреется мужчина, – нарушил молчание Бич, с одной стороны, польщенный вниманием, с другой – чувствуя некоторое раздражение. Восхищение, которое читалось в неотрывно глядящих на него синих глазах, снова подействовало возбуждающе.
– Молчаливый Джон носил бороду, – объяснила Шеннон.
Бич хмыкнул, снял пену с лезвия бритвы:
– Вы всегда говорите о нем в прошедшем времени.
– О ком?
– О вашем муже.
Шеннон открыла было рот, затем закрыла его и поежилась, словно ей было холодно.
– Буду впредь осторожней, – пообещала она. – Эти Калпепперы страшно наглые.
– Вы считаете, что Молчаливый Джон умер.
Хотя это и не было вопросом в полном смысле слова, Шеннон поняла, что ответ очень интересует Бича.
– Скорее всего я не увижу больше Молчаливого Джона, – призналась она негромко. Затем, словно встрепенувшись, добавила погромче:
