Джулиана Грей - В объятиях принцессы
Только она никогда не сделала бы этого, просто остановилась бы и устремила на нарушительницу укоризненный взгляд.
Луиза усилием воли заставила себя отвлечься от грустных мыслей и огляделась. Шторы были задернуты, но даже в тусклом свете, пробивающемся сквозь плотную ткань, она без труда разглядела хорошо обставленную комнату, оформленную в голубых и кремовых тонах, удивительно большую для помещения, расположенного рядом с детской. Вероятно, здесь снесли одну стену. В самом центре стояла аккуратно застеленная железная кровать, покрашенная белой краской. У короткой стены напротив окна располагались два старых гардероба из орехового дерева, явно принесенных снизу, в углу были видны столик для умывания и комод. По обе стороны от окна в стену были встроены книжные полки, у окна стоял небольшой диванчик с голубыми и кремовыми подушками, словно приглашавший почитать. Напротив изножья кровати стоял письменный стол, на нем – ваза с сухими цветами.
С чего начать? В любой из многочисленных книг могли находиться любовные письма. Письменный стол – все ящики, несомненно, были заперты – мог быть набит недозволенными посланиями… или домашними счетами. Начать с него? В свое время мисс Динглби научила ее открывать простые замки заколкой для волос, но Луиза всегда избегала пользоваться подобными навыками.
С другой стороны, запертые ящики письменного стола – слишком явное место, чтобы искать там свидетельства преступной связи.
Луиза заставила себя подойти к столу и коснуться рукой гладкой столешницы. Ключа нигде не было видно. Она опустила руку в карман, нащупала заранее приготовленную заколку. Пропади все пропадом! Как это низко! Обыскивать личные вещи графини, чтобы успокоить безумную ненависть ее оскорбленного супруга!
Она не станет этого делать. Она не шпионка. В отличие от своего дяди. Но даже если бы была шпионкой, есть большая разница между сбором информации для блага своей страны, обыском вещей предателей и врагов государства и вмешательством в личную жизнь добропорядочной и очень симпатичной женщины.
Но что, если она вернется с пустыми руками?
Ее уволят, вышвырнут на улицу, и она останется без защиты. Планы ее дяди окажутся сорванными, возможно, даже будет раскрыто ее инкогнито, и в конце концов ее народ останется под игом самозванцев. Революционеров-деспотов. Иными словами, результат будет намного хуже, чем уязвленная гордость леди Сомертон.
Увы, главе государства иногда приходится идти на непопулярные меры ради блага своей страны. Луизе показалось, что в комнате рядом с ней появился отец и шепчет ей на ухо эти слова. Такова цена лидерства.
Она решительно достала заколку и ткнула ею в замок.
Старое дерево было теплым на ощупь. Хороший, элегантно сделанный стол. У нее в Хольштайнском замке был почти такой же. Даже ящиков было столько же. Интересно, кто-нибудь из революционной бригады вскрыл замки? Прочитал ее личные письма? Нашел сухие желуди, которые ей когда-то подарила Стефани? И маленький чепчик, который она начала вязать для будущего ребенка мачехи, но так и не закончила за ненадобностью? Первые записки от Петера?
Господи, кто же она теперь? Кем стала?
Луиза вытащила заколку из замка и выпрямилась.
– Что вы делаете?
Она подпрыгнула и обернулась:
– Ч-что?
У окна стоял юный Филипп и смотрел на нее темными, не по-детски грустными и серьезными глазами. Давно он за ней наблюдает? Боже правый, да как он сюда попал? Ведь она только что видела, как он ушел вместе с матерью!
– Я спрашиваю, что вы делаете в комнате моей мамы?
– Я… нет… я… – Луиза взъерошила рукой волосы и прикинула расстояние до двери. – Разве вы не должны сейчас гулять с матерью, лорд Килдрейк?
– Мама внизу. А я забыл свои шарики. Вы тоже что-то потеряли? – Его тонкий голосок звучал весьма настойчиво.
Мысли Луизы в панике метались. Она с трудом заставила себя успокоиться. Мальчику только пять лет. Он незнаком с логикой.
– Да, – сказала Луиза. – Я кое-что ищу. Ваш папа попросил меня принести кое-что из маминой комнаты, но забыл сказать, где это лежит. Глупо, правда?
Мальчик улыбнулся:
– Правда. А что это?
– Это… это взрослые дела, Филипп.
– А-а-а… – В голосе мальчика звучало разочарование.
– И вот я думаю, где это может быть. Куда она могла положить вещь, которую очень любит и хотела бы сохранить.
– Понимаю. – Филипп что-то подбросил и поймал – шарик, наверное, – и повернулся к двери. – Подождите здесь. Я пойду и спрошу ее.
– О нет, не надо. Не стоит ее беспокоить. К тому же папа хотел устроить для нее сюрприз.
Филипп довольно кивнул:
– Я люблю сюрпризы.
– Я тоже. Так что сам пойду вниз к папе и спрошу его.
– Папа не знает. Он никогда сюда не заходит.
– Уверен, что это не так, Филипп.
– Так. Он никогда сюда не поднимается.
Луиза машинально вертела в руке заколку.
– Думаю, он приходит сюда по ночам, когда вы спите.
Филипп наклонил голову, обдумывая такую возможность.
– Ну, ладно. Идите. Не стоит заставлять маму долго ждать. Могу я рассчитывать, что вы сохраните нашу встречу в тайне?
– Я умею хранить тайны. – Филипп кивнул, но сразу заколебался: – Только если мама меня не спросит.
– Разумеется, если мама спросит, ей надо сказать правду. – Луиза вернула заколку в карман и почувствовала, как глаза наполняются слезами.
– Я должен быть человеком слова, – очень серьезно сообщил Филипп. – Так мама говорит.
– Да. Она права. Это самое главное в жизни. А теперь идите. Мама заждалась.
– Хорошо. Но вы мне скажете, когда будет сюрприз? – Он нахлобучил на голову шляпу.
– Конечно.
Мальчик довольно ухмыльнулся и побежал к двери, но, сделав два шага, остановился:
– Уверен, то, что мама любит, она прячет в свою сокровищницу.
– Куда?
Мальчик уже шел к двери.
– У нее есть сокровищница – коробка с сокровищами в шкафу. Она позволяет мне с ней играть, только берет с меня слово, что я верну все драгоценности обратно. – Последние слова Филипп прокричал уже из коридора.
Луиза застыла в центре комнаты, бессильно уронив руки.
Ну кто его тянул за язык?
Глава 9
Лорд Сомертон и его спутник шли между столами спортивного клуба, и везде, где они проходили, воцарялось молчание.
Его светлости было известно, как он влияет на окружающих. Он знал, что другие члены клуба от всего сердца ненавидят его и приняли сюда лишь потому, что члены комитета всерьез опасались за свои жизни в случае отказа. Граф не сомневался, что все они без исключения были бы рады – нет, счастливы, – покинь он клуб. Но ему было наплевать.
– Проклятый негодяй, – пробормотал кто-то за его спиной чуть громче, чем следовало.
