Дженнифер Маккуистон - Приключения новобрачных
Джеймс осмотрелся, раздумывая, где бы привязать черную кобылу таким образом, чтобы она никого не покалечила. Он никогда не простил бы себе, если бы трехногая дворняга Патрика лишилась еще одной конечности.
– Джемми, лежать! – приказал Джеймс, и собака послушно присела на все три лапы, подвывая от избытка чувств и отчаянно мотая хвостом.
Джеймс обмотал поводья кобылы вокруг одного из кольев забора, которым был отгорожен загон в углу двора. По ту сторону забора заблеял ягненок, очередной сирота, отданный Патрику на воспитание.
– Это твой ужин там пасется? – пошутил Уильям, кивнув на ягненка.
– Мы едим только тех, кого Патрику не удается выходить, – сообщил брату Джеймс, в очередной раз задавшись вопросом, почему еще не отослал этого шутника прочь.
– Следовательно, мясо у нас бывает редко, – пояснил вышедший им навстречу Патрик. Он вытирал руки полотенцем и щурился от яркого, уже почти полуденного, солнца. В светло-каштановых волосах Патрика застряла солома, но в этом доме такое было в порядке вещей. – О, да ты, я вижу, остался в живых после прошедшей ночи. – Патрик широко улыбнулся, окинув приятеля критическим взглядом.
Джеймс промолчал, зато Уильям не отказал себе в удовольствии поглумиться над младшим братом:
– Это как посмотреть… Выжил парень лишь отчасти. То есть некоторым частям его тела повезло меньше, чем остальным. Взгляни сам, и поймешь, о чем я.
Патрик выразительно хмыкнул.
– Если вы о тех его частях, что ниже пояса, то они, вероятно, умерли счастливыми, а смотреть на то, что от них осталось, мне не интересно. Та женщина, с которой он был в «Синем гусаке», могла бы заставить и престарелого евнуха выделывать чудеса в постели, – со смехом добавил Патрик, но, увидев черную кобылу, застыл с открытым ртом. – Почему эта лошадь привязана в нашем дворе? – спросил он и тут же, стремительно повернувшись к Джеймсу, задал еще один вопрос – вполне закономерный: – А где Цезарь? Только не говори, что обменял своего славного жеребца на эту клячу, по которой плачет живодерня!
– В том-то и состоит главный вопрос сегодняшнего утра, – вставил свое слово Уильям. – Вернее – один из главных вопросов. – Он бесцеремонно стащил с Джеймса шляпу. – Второй главный вопрос состоит в том, что нам делать вот с этим.
Глаза Патрика расширились, и он тихо присвистнул. Не дав приятелю возразить или даже обмозговать, что делать и как себя вести дальше, Патрик подхватил его под руку. Уильям тотчас подхватил брата под другую руку, и они потащили Джеймса в дом.
В прихожей воняло как в хлеву, и Джеймса чуть не стошнило от этой вони. Когда Патрик полгода назад неожиданно объявился в Мореге и предложил снимать дом на двоих, Джеймс охотно согласился, не думая о последствиях, хотя жить вместе с животными, нуждающимися в лечении и уходе, приятно далеко не всегда. Часто по утрам Джеймс, проснувшись, обнаруживал рядом с собой трехногого кастрата Джемми. Кухню Патрик приспособил под свои нужды, и теперь она скорее напоминала операционную или перевязочную, временами – бойцовский ринг, но никак не место для приготовления пищи. О том, чтобы принимать в этом доме приличных людей, не могло быть и речи.
Впрочем, приличные люди сюда почти и не захаживали. Исключение составляла мать Джеймса, которая приходила примерно раз в месяц, присаживалась на колченогий стул, держа спину подчеркнуто прямо, и пила чай из щербатой фаянсовой чашки, делая вид, что не замечает, что трехногий Джемми отличается более изысканными манерами, чем ее сын.
Но в жизни под одной крышей с Патриком были и некоторые преимущества. Например, Джеймсу приходилось платить лишь половину ренты. Да и воссоединение с другом, которого не видел с тех пор как покинул отчий дом и уехал учиться в Кембридж, тоже можно было назвать плюсом. Хотя сейчас, когда его друг вцепился в него мертвой хваткой, особой симпатии к Патрику он не испытывал.
Джеймса привели на кухню. Уильям отпихнул подальше набитый опилками мешок, который Джеймс использовал как боксерскую грушу, и, подтащив стул поближе к окну, усадил на него брата.
– Сидеть, – приказал ему Уильям, словно перед ним был не брат Джеймс, а собака Джемми.
Джеймса такое обращение, понятное дело, возмутило, но слова ему никто не давал.
Патрик окинул приятеля профессиональным взглядом. А того так и подмывало оскалить зубы – дабы облегчить ветеринару процедуру осмотра.
– Я заподозрил неладное, когда ты не пришел вчера вечером ночевать, – сказал Патрик и, подняв веко на левом глазу Джеймса, сосредоточенно уставился в его зрачок. После этого он медленно провел перед носом пациента указательным пальцем. – Я рад, что Уильям смог тебя найти. Следи за моим пальцем, пожалуйста.
Джеймс послушно следил за качавшимся пальцем, потом вдруг ухватился за него и проворчал:
– Лучше бы ты напустил на меня Джемми. И какого черта ты послал за мной Уильяма?
Патрик опустил руку, по всей видимости – с чувством удовлетворения. Со зрением у Джеймса все было в порядке, с координацией – также.
– Пора платить за жилье, и мне нужна была твоя доля… – ответил он наконец.
Джеймс болезненно поморщился. Ну да, арендная плата… Деньги за аренду тоже были в пропавшем кошельке. Этим весенним утром долг его рос быстрее, чем сугробы снежной зимой.
– Напускать на тебя Джемми было бы негуманно по отношению к нему, – назидательно заметил Уильям. Он вытащил из кармана мешочек с деньгами и встряхнул его. Монеты зазвенели, и звон этот отдавался в голове Джеймса. – Кстати, я сегодня служу у брата банкиром. Так приятно заполучить его наконец в свои должники…
Джеймс хмуро взглянул на Уильяма, затем перевел взгляд на друга.
– Ты не мог бы занять моего брата чем-то полезным? Заставил бы его, что ли, почистить загон для овец. Я всего два часа с ним, а меня уже тошнит.
Патрик с укором посмотрел на приятеля и, скрестив на груди руки, проговорил:
– Тебя тошнит от вида собственного брата? – Он прищелкнул языком. – Ты поэтому так ужасно выглядишь? А я-то думал, виной всему рана у тебя на голове. Которую, к твоему сведению, не мешало бы зашить.
– Я выйду прогуляюсь, – тут же сообщил Уильям, направляясь к двери. – Не хочется смотреть, как родной брат будет обливаться слезами. А может, даже и молить о пощаде. – Уильям вышел, а его смешок все еще доносился из прихожей.
Джеймс выдохнул с облегчением.
– Он чуть меня с ума не свел. Все утро от меня не отходил. Я не могу думать, когда он постоянно меня поучает.
Патрик склонил голову к плечу.
– Когда-нибудь до тебя дойдет, как тебе повезло с братом. Семья – это благословение Божье, Маккензи, а не проклятие.
