Дональд Маккейг - Ретт Батлер
16 октября 1859 года Джон Браун[11] нарушил мир. Джон Браун дискредитировал миротворцев, разделил все семьи на юнионистов и сторонников отделения и развел пресвитерианцев, приверженцев епископальной церкви и баптистов по северной и южной конгрегациям. С горсткой людей, гуманными планами, готовый убить кого угодно ради принципов, Джон Браун выбрал для удара городок Харперс-Ферри в Виргинии, намереваясь разжечь восстание рабов. Браун привез тысячу стальных пик, чтобы рабы обратили их на своих хозяев.
Низинные плантаторы до смерти боялись восстаний. Французские беженцы от восстания в Санто-Доминго (среди них были и Робийяры, родители Евлалии Уорд) рассказывали жуткие истории о невинных жертвах, убитых в собственных постелях, изнасилованных женщинах и младенцах, которым разбивали головки о подоконники. Восстания Нэта Тернера и Денмарка Веси были подавлены, но Джон Браун был белым, которого поддерживали белые же. Некоторые янки объявляли этого убийцу святым.
После налета Брауна умеренные во взглядах политики стали не в чести, сепаратисты типа Лэнгстона Батлера контролировали законодательство, а осторожные люди взвешивали каждое слово. Кэткарта Пурьера изгнали из Общества святой Сесилии.
И хотя Джона Брауна арестовали, судили и повесили, в Низинах сформировались группы ополчения: Бригада пальметты[12], Чарльстонские стрелки, Чарльстонская кавалерия, Легион Хэмптона. Британские корабли доставляли оружие, пушки и обмундирование к чарльстонским верфям. Молодые люди под присягой отказывались от выпивки, и для игорных домов наступили тяжелые времена. Кассиус разучил новые патриотические песни.
Год, прошедший от налета Брауна до выборов Авраама Линкольна, изобиловал дурными предзнаменованиями. Семь черных дельфинов выбросились на берег острова Салливан. Дикие гуси улетели на юг на два месяца раньше обычного. Урожай риса оказался самым богатым на памяти живущих. Негры, занимающиеся магией, что-то невнятно бормотали, предвещая Армагеддон. А Джейми Фишер признался сестре Шарлотте, что чувствует себя точь-в-точь как птица под змеиным взглядом.
Эндрю Раванель был избран предводителем отряда Чарльстонской кавалерии. Когда начался сбор средств на пошив формы для этого элитного боевого отряда, все разногласия были забыты, и Лэнгстон Батлер внес щедрую лепту.
В одно субботнее утро в начале ноября на волнорезе за нерфью Эджера был найден убитым полковник Джек Раванель. И хотя тесть Туниса Бонно, преподобный Уильям Шескотт, помянул грешника в воскресной проповеди, кончина старика Джека прошла незамеченной. Внимание Чарльстона было сосредоточено на президентских выборах, назначенных на следующий вторник.
Из четырех выдвинутых кандидатов только один считался настоящим аболиционистом, и, хотя этот человек набрал почти на три миллиона голосов меньше, чем соперники, а в южных штатах — ни одного, его выбрали президентом.
Многие белые южане полагали, что единственное различие между президентом Авраамом Линкольном и Джоном Брауном — то, что Джон Браун мертв.
Вcero через шесть недель после избрания Линкольна было созвано Народное собрание Южной Каролины, на котором после кратких дебатов единодушно приняли «Постановление о выходе из союза». Звонили церковные колокола, маршировали ополченцы, на улицах трещали костры.
Новообразованные отряды проходили строевое обучение на Вашингтонском ипподроме. Чарльстонские кавалеристы были одеты в серые рейтузы, сапоги и короткие зеленые жакеты с золотыми галунами крест-накрест. У рядовых были серые кепи, у офицеров — черные плантаторские мины, украшенные перьями белой цапли.
Эдгара Пурьера и Генри Кершо назначили лейтенантами, Джейми Фишеру поручили командовать разведчиками.
Чарльстонским дамам, как оказалось, пришлись по душе учебные упражнения легкой кавалерии: левая рука всадника сжимает поводья, правая — саблю, обнаженный клинок вспыхивает серебряной аркой над головой храбреца и и следующий миг обрушивается на соломенного солдата.
Одетые в синюю форму федералов, чучела сжимали метлы-винтовки.
Женщины восторгались юными воинами, которые с презрением отвергли красный, белый и голубой цвета, позорящие славное знамя пальметты.
Розмари Хейнз восхищалась до хрипоты.
Изменился и Эндрю Раванель. Бывший меланхоличный гуляка повеселел; невнимательный прежде к чувствам других, он теперь жаждал проявить заботу. На службе у новой республики Раванель по-королевски пекся о подчиненных.
Чарльстонский гарнизон федеральных войск воровато ретировался в форт Самтер, мощную крепость на острове в самом сердце городской гавани. Жители Чарльстона с негодованием протестовали против этого самовольного захвата собственности штата Каролина, а мистера Линкольна предупредили, что любая попытка снять осаду или снабдить продовольствием форт Самтер будет жестоко пресечена.
Когда Розмари вернулась домой после традиционного утреннего развлечения — смотра кавалерийских учений, ее охватила тоска. Глубоко вздохнув, она попыталась успокоиться: «Меня ждет Мэг». В те дни, когда кавалеристы не выезжали на учения, Розмари просыпалась с головной болью и оставалась в постели до полудня.
Миссис Батлер Хейнз понимала, что ей грех жаловаться. Джон Хейнз был хорошим человеком. Но он и не думал вступать в ряды кавалерии; напротив, даже подшучивал над собственным неумением держаться в седле. Если его пальцы испачканы чернилами, так что ж с того? Он торговец, приходится вести расходные книги.
И все же порой, когда муж уходил по делам, Розмари овладевали воспоминания о поцелуе Эндрю Раванеля. Какая пропасть разверзлась между ней и Шарлоттой! Когда давняя подруга заходила навестить ее на Чёрч-стрит, всегда следовал ответ: «Мисс Розмари нет дома», «Мисс Розмари нездорова». Как можно спокойно болтать с подругой, которая делит с Эндрю дом, постель, жизнь и светлое будущее?
Розмари с трудом удавалось отогнать горькое сожаление.
Муж привозил скромные подарки: серебряную вазочку, золотую брошку искусной работы. Но Джон ли виноват, что вазочка была, на ее вкус, аляповатой, а брошка не подходила ни к одному наряду?
Он никогда не говорил о политике и ни разу не присутствовал на учениях легкой кавалерии. Даже защищал немногих оставшихся в Чарльстоне юнионистов: «Разве нельзя придерживаться разных взглядов, не смешивая при этом с грязью честных людей?» Каждый день, кроме воскресенья, Джон шел в свой офис на верфи «Хейнз и сын». И все время был занят переговорами с капитанами судов, перевозчиками, поставщиками и страховщиками. Как-то весенним вечером Розмари стояла у окна, выходящего на парадный подъезд, и увидела мужа, который взбегал по ступенькам с веселой улыбкой. После этого она перестала подходить к окну перед его приходом. И пока муж играл с Мэг перед ужином, Розмари оставалась у себя в комнате.
