Укротить беспокойное сердце - Мэтьюз Патриция
Сейчас, после Джерси, Уилл поедет домой к сыну, которому уже исполнилось шесть лет. Джастин стал совсем большим мальчиком, высоким и крепким – весь в отца. Но тонкие черты лица и глаза – от матери. Уилл был благодарен судьбе за сына, который унаследовал все лучшее от обоих родителей.
Одна проблема – семья Уилла в Техасе до сих пор не знала о существовании Джастина. Уилл никак не мог заставить себя поехать туда и все рассказать. Получалось, будто тем, что он прячет собственного сына от родных, он как бы бережет его. Родственники, конечно, хорошие и открытые люди, но у них предрассудки, присущие их классу и времени, поэтому нельзя подвергнуть Джастина испытанию. Вдруг они не выразят одобрения? Теперь же прошло столько времени, что любое объяснение будет выглядеть нелепым. Уже просто поздно.
Уилл вздохнул, отогнал тяжелые мысли и допил виски. Не надо позволять воспоминаниям уводить его так далеко – после экскурса в прошлое всегда наступает депрессия и не остается сил на то, чтобы работать.
Он заметил, что поезд замедлил ход, и услышал, как кондуктор выкрикнул название станции – пора выходить. Уилл сразу пришел в себя, внутренне собрался, и знакомое волнение охватило его. В каждом городе, бывал он там или нет, его притягивала неизвестность того, что с ним произойдет. Что его ожидает? Откроет ли новый талант, увидит ли какое-нибудь чудо?
Вечер был морозный. Уилл, купив билет у рыжей глазастой кассирши, стоял перед входом в театр, курил сигару и наблюдал за публикой, которая спешила на представление. Он заметил много женщин и несколько детей-подростков. Наверное, на утренних представлениях детей больше, решил он.
Действительно, бывшие театры водевилей, сменив свою направленность на эстрадные концерты, становились развлечением для всей семьи и приобретали популярность. Косвенным образом это было на руку и цирку, так как в эти театры приглашались исполнители разных жанров, многие из которых имели прямое отношение к цирковому искусству.
На улице почти никого не осталось. Уилл докурил сигару и вошел в театр. Внутри было уютно и чисто, это он отметил с удовольствием, потому что далеко не всегда так случалось в небольших городах. Он взял билет в пятый ряд, чтобы иметь возможность хорошо разглядеть артистов и в то же время не задирать голову кверху, находясь у самой сцены. Усевшись в кресло и оглядевшись, Уилл прислушался к музыке, звучавшей в зале.
Слева у сцены он увидел фортепиано, за которым сидела спиной к нему высокая изящная женщина в темно-синем платье. Рядом с ней пожилой седой музыкант играл на скрипке. Мелодии знакомые, но исполнение великолепное, такое редко услышишь в маленьких театрах. Непонятно почему, но эта женщина у фортепиано заинтриговала Уилла. Может быть, из-за манеры держаться – у нее горделивая осанка, гибкая и стройная фигура, замечательная пластика, за ней было приятно наблюдать.
Началась программа, и Уилл сосредоточился на том, что происходит на сцене. Он всегда любил театр и, несмотря на то что по долгу службы постоянно бывал на разных представлениях, никогда не переставал и не уставал удивляться мастерству многих артистов, сопереживать, веселиться и получать удовольствие. Куда бы он ни пошел – в драму, оперу, варьете или цирк, Уилл неизменно оставался благодарным зрителем, готовым получить незабываемые впечатления. Он радовался удачам и переживал, когда что-то не получалось. А в цирке он до сих пор развлекался от души.
Конечно, в таких театрах, как этот, номера разные: и отвратительные, и очень жалобные, чаще совершенно заурядные, но зато бывают и замечательные, и даже отличные, ради которых, собственно, Уилл и колесил по всей стране. В таком случае он чувствовал, что его труд не пропал даром.
В этот вечер номер, которым интересовался Уилл, значился почти в конце представления, что и понятно – гвоздь программы, но он не спешил и стал смотреть все подряд. К его удивлению, многие номера оказались просто замечательными, что является редкостью для подобных театров.
Первым номером выступал эквилибрист, объявленный как «Человек – железная челюсть». Захватив зубами специальное приспособление, он выполнял очень сложные упражнения. Получалось, что как раз челюсти выдерживают вес его тела. Уиллу он понравился, хотя для полного совершенства ему не хватало еще парочки искусных трюков.
Затем вышел певец, исполнявший народные песни с характерными модуляциями. Уиллу не понравился его голос, хотя трели у него получались неплохо. Потом последовал номер с дрессированными свинками, довольно веселый, но ничего выдающегося, с точки зрения циркового антрепренера. После этого были еще несколько хороших музыкальных номеров и танцоры.
Во время перерыва Уилл решил подойти поближе к сцене и получше рассмотреть пианистку. Когда он подошел, она неожиданно встала и повернулась. Уилл был приятно удивлен – женщина оказалась очень привлекательной, и он улыбнулся ей.
Ему захотелось услышать ее голос, поэтому он сказал:
– Я получил огромное удовольствие от вашего исполнения, мэм. Вы прекрасно играете.
Щеки ее покрылись румянцем, она глянула на него своими голубыми глазами, потом потупила взор.
– Спасибо, сэр, – произнесла она приятным, мелодичным голосом. – А теперь извините…
Она хотела уйти, но Уилл поспешил продолжить разговор.
– Я бы хотел представиться – Уилл Адамс, антрепренер из цирка «Барнум и Бэйли». Я тут занимаюсь поиском талантов. Меня интересует труппа Монтини. Вы не подскажете, где я могу найти директора этого театра?
Она вдруг улыбнулась, и у него даже дыхание перехватило – таким прекрасным стало ее лицо, озаренное этой улыбкой!
– Рада познакомиться с вами, мистер Адамс, хотя вы и намерены лишить нас одного из лучших номеров. Но нам это будет даже весьма лестно, так как подтверждает, что у нас наметан глаз на редкие таланты. Я – миссис Орландо, а мой муж – директор этого театра.
Уилл тихонько вздохнул, от облегчения и разочарования одновременно. Хорошо, что она – жена директора театра, то есть знает таких, как Уилл, имеет дело с людьми искусства, и ее не задело то, что он обратился к ней прямо, без официальных представлений. Но плохо, что она замужем. Вообще-то он сразу заметил кольцо на пальце, но не придал этому значения, так как знал, что многие незамужние женщины прибегают к этой уловке, чтобы избежать нежелательных домогательств.
– Я бы хотел встретиться с вашим мужем, миссис Орландо, – сказал Уилл, что было правдой только отчасти, потому что ему нечего обсуждать с ним, разве что эта встреча будет иметь чисто деловой характер – знакомство двух профессионалов, работающих на одном поприще. Но его привлекало другое – возможность еще раз поговорить с этой очаровательной женщиной.
– Думаю, встречу можно устроить, – ответила миссис Орландо. – В следующий перерыв времени не будет, но вы можете подойти после представления.
– Прекрасно. Если Монтини окажутся такими великолепными, как о них говорят, я должен буду переговорить с ними после представления.
Выступление Монтини потрясло Уилла, и сразу же по окончании представления, когда публика стала расходиться, он отправился к ним за кулисы.
Сначала произошла небольшая заминка, так как только самый младший Монтини знал несколько слов по-английски, но совсем неделового характера, а старший, являвшийся главным в труппе, долго не мог взять в толк, что нужно Уиллу. Потом вдруг сообразил, видно, до этого был слишком возбужден после выступления. Все Монтини радостно согласились работать в цирке Барнума весной и дали Уиллу имя и адрес своего импресарио для обсуждения условий контракта.
Разговаривая с акробатами, Уилл заметил неподалеку миссис Орландо в сопровождении высокого интересного мужчины, который, очевидно, и был ее мужем.
Миссис Орландо подошла к Уиллу.
– Мистер Адамс, познакомьтесь – это мой муж, Николас Орландо. Ник, это мистер Уилл Адамс.
Мужчины пожали друг другу руки.
