Незваный друг - Эмилия Остен
– Вы когда-нибудь не спали от боли, миледи? Так, чтобы лежать, смотреть в потолок и думать: есть ли за этим проклятым потолком что-то, кроме чердака, на котором живут пауки и фамильные призраки? Думать, чтобы заглушать другие мысли, ощущения. И понимать, что ничем вы их не заглушите. – Речь его становилась все сбивчивее. – Сдаваться, плыть по течению, проваливаться в зыбучий песок полусна и, ненароком пошевелившись, выныривать оттуда на гребне обжигающей волны. Ночь за ночью, полусон за полусном. Не дай вам бог.
– Он уже дал, – сухо произнесла Лаис. Ноги отказывались ее держать, и графиня опустилась на краешек стула. – Так было, когда умер Роберт. Да, я знаю, что это такое.
Энджел ударил ее взглядом.
– Земля идет трещинами, горы падают, а мы остаемся жить. Господь посылает нам испытания, чтобы мы… – Он остановился. – Ах, что я говорю. Это все вино, оно заставляет высказывать вслух мысли, которые иначе бы не произнес. Впрочем… Cogitations poenam nemo patitur[8]. – Фламбар потер ладонями лицо, резко и коротко поклонился. – Миледи, разрешите оставить вас.
– Вы даете мне слово, что отдохнете? – устало поинтересовалась графиня.
– Слово чести.
– В таком случае ступайте, Энджел.
Он вновь поклонился и вышел, пройдя мимо нее и еще на мгновение задев своим теплом. Недостижимо.
Лаис уткнулась лицом в ладони и просидела так с четверть часа.
Глава 12
Фламбар приступил к своим непосредственным обязанностям лишь три дня спустя, хотя Лаис его отговаривала. Она сама в эти дни не выезжала из Джиллейн-Холла, ненавязчиво присматривая за фехтовальщиком и очень надеясь, что он этого не замечает. Энджел снова замкнулся, а приглашать его на беседу за чашкой вечернего чая Лаис не решалась и удовольствовалась совместными трапезами за общим столом. Подруги слали ей приглашения, нужно было ехать репетировать спектакль, однако Лаис отказывалась, обещая непременно появиться позже.
На четвертый день ей нанес визит лорд Арчибальд Эшли.
– Лаис, дорогая! – он склонился к ручке, усадил хозяйку в кресло и сам устроился на диванчике. – Как ты?
– В общем-то неплохо, – ответила Лаис, поправляя юбки.
– Мы все волнуемся за тебя.
– Я действительно в порядке.
Лаис подозревала, зачем приехал Эшли. Ни она, ни Энджел не появлялись на репетициях с того самого злополучного дня. Они вообще не выезжали из поместья. Лаис была более чем уверена, что местное общество уже успело в подробностях обсудить нападение, да еще и приукрасить факты. Слухи в провинции распространяются удивительно быстро. Иногда это на пользу, только не сейчас.
– Я приехал убедиться в этом лично, ведь ты не удостаиваешь нас своим присутствием.
– Мне нужно немного времени.
– Я понимаю. – Эшли вздохнул. – Наверное, это было ужасно! Вы бы могли погибнуть, если бы не мистер Фламбар! Вероятно, он настолько же гениально фехтует, как и поет.
Неожиданно Лаис сделала пренеприятнейшее открытие: Эшли приехал не ради нее. Он приехал ради Энджела. Вся затея с мистерией может провалиться, если Фламбар не споет партию ангела. А Арчибальд не любил проигрывать.
– Все дамы только и говорят о твоем учителе фехтования, – продолжал тем временем Эшли. – Кажется, если ты не появишься в скором времени и не расскажешь все, как оно было на самом деле, то они уверятся, что Фламбар собственноручно прирезал их дюжину, чтобы вырвать тебя из рук негодяев. «Это так романтично!» – Арчибальд закатил глаза, достоверно изобразив одну из дам.
Лаис почувствовала, что кровь прилила к щекам. Леди обсуждают Энджела, словно… Словно имеют на него виды!
– Да? – она постаралась говорить спокойно. – Тогда мне придется явиться на следующую репетицию и лично засвидетельствовать, что разбойников было пятеро.
– Да, а иначе дамы рискуют умереть от любопытства.
– Я не могу этого допустить.
– Лаис, м-м-м… – замялся Арчибальд. – Если ты помнишь, то на последней репетиции шла речь о том, чтобы мистер Фламбар принял участие в мистерии.
– Да? А мне казалось, что разговор был о том, что он мог бы помочь в подготовке и репетициях. – Лаис просто на мгновение представила, как дамы обступают Энджела со всех сторон, как Мэри влюбленно смотрит на него и поет с ним дуэтом… Захотелось вскочить, затопать ногами и выгнать Эшли прочь. Но это было бы абсолютно неуместно.
– Как бы там ни было, мы вынуждены просить его исполнить партию ангела. – Арчибальд умел оставаться весьма настойчивым, если ему это было нужно.
– Да?
– И я пришел к тебе, чтобы попросить у тебя позволения отвлечь твоего учителя фехтования от его непосредственных обязанностей.
– Я не уверена, что он согласится.
– А ты? Ты ничего не имеешь против?
Лаис, конечно же, имела много чего против. Но ни одно из ее возражений нельзя озвучить в приличном обществе. Зато можно описать одним словом: ревность.
– Я? А что я могу иметь против? Решать ему. А Джерри переживет некоторое время без уроков.
Лаис послала слугу за Энджелом. Ожидание тянулось очень долго, словно время вдруг превратилось в патоку. Арчибальд что-то говорил, но Лаис не слышала ни слова. Перед ее глазами стоял Энджел, в костюме ангела и с Мэри в объятиях. Невыносимо!
Наконец Фламбар явился. Как всегда, в черном. Как всегда, прямой и замкнутый.
– Вы звали меня, миледи?
– Да, – вмешался Эшли. – И вы нам нужны, как воздух!
Лаис поморщилась.
– Не уверен, что смогу заменить воздух, – ответил Энджел. Его брови чуть заметно дернулись. Тонкая ирония, вспомнила Лаис. Ну как же.
– Понимаете, наша мистерия под угрозой. Нам нужен ангел.
– Понимаю. – Фламбар повернулся к Лаис: – Решать вам.
– Мне? Решать за вас?
– Нет, за меня решать не надо. Я с удовольствием приму участие в мистерии и помогу всем, чем смогу. Но я работаю у вас. И вам решать, могу ли я тратить свое время на что-то, помимо занятий с мастером Джеральдом.
– О, Лаис! – Арчибальд вскочил с дивана. – Ты же не против?
Лаис сжала кулаки. Нет, это выше ее сил. Слушать, как он поет, видеть его там, в окружении дам. Такого прекрасного и недосягаемого. Можно подумать, что здесь, в этой комнате, он более досягаем и постижим!
– Конечно же, я не против, – ответила она.
– Тогда я к вашим услугам, – поклонился Энджел лорду Эшли.
Ближайшая репетиция мистерии должна была состояться в пятницу, в поместье лорда Эшли. В среду Лаис, не выдержав, вызвала Энджела вечером в гостиную, где уже битый час сидела за клавесином, пытаясь разобраться в своей партии.
Фламбар возник на пороге, как всегда, безупречно выглядевший. Единственный раз, когда Лаис видела его в более растрепанном состоянии, – той ночью на кухне. Ночь отодвинулась, с каждой минутой становилась все дальше, и что произошло между Лаис и Энджелом – делалось все большей загадкой. Графиня думала об этом постоянно.
Ей стало ясно, что Энджел боится того, что произошло между ними, и потому вновь старается держаться подальше от хозяйки. Он, совершенно очевидно, наговорил лишнего – иначе не выглядел бы столь растерянным, прежде чем уйти той ночью. Он говорил о боли. Кого потерял этот человек? Что с ним случилось и где? Возможно, ужасы войны наложили свой отпечаток?
А еще Лаис испытывала острое сожаление, почти жалость к Энджелу. Он не родился аристократом, так что не мог занять места там, где острый его ум и, без сомнения, многочисленные таланты могли быть оценены по достоинству.
Почему он не стал актером театра – ведь общеизвестно, что театр – удел мужчин? Лаис бывала на представлениях и в Лондоне, и в Лестере и слышала многих исполнителей – популярных или безвестных. Все они оказывались либо более или менее талантливы, либо абсолютно бездарны. Бездарность не мешала лицедействовать. А Энджел уж
