Жан-Мишель Тибо - Избранница богов
– Это седьмая битва, – сказала Три-Глаза. – Но она происходит не в том мире, который ты знаешь.
Колдунья стояла рядом, улыбающаяся, но напряженная. Тело ее окружала зеленоватая аура. Она смотрела в противоположную от города сторону. Оттуда, вздымая вихри пыли, двигалась армия. Это она издавала услышанный девочкой шум. Амия прижала руку к груди. Сердце ее снова забилось, как пойманная птичка.
– С тобой не случится ничего плохого, – успокоила ее Три-Глаза, обняв за плечи.
Но поверить в это было трудно. Неисчислимое разрушительное полчище надвигалось, и ничто на свете не могло его остановить. Амия хотела закрыть разум, но у нее ничего не получилось. Когда она попыталась отстраниться от колдуньи, та сжала ее плечо и удержала на месте.
– Учись справляться со своими страхами. Твоя власть огромна. Настанет день, когда ты станешь сильнее меня. Ты видишь их, но они тебя не видят. Ты – чистый дух в том мире.
Армия, порожденная преисподней, приближалась к старухе и девочке. Командовали ею дакини и величайшие из демонов. Под обтрепанными знаменами двигались гули, вампиры, демоны в обличье изуродованных животных, безобразные карлики на шестиголовых буйволах, пышущие огнем драконы, брызжущие ядом черви, ощетинившиеся копьями, дротиками и пиками мертвецы. На призрачных лошадях ехали всадники без голов, бестелесные погонщики вели боевых слонов с горящими глазами…
Запах гниения, тины и серы реял над этой ужасной орущей и кишащей массой. Амии наконец удалось совладать со своим страхом. Три-Глаза сказала правду – чудища их не видели. И все-таки девочка испытала сильнейшее потрясение, когда мимо нее прошла одна из дакини. Жестокость светилась в лишенных зрачков глазах этого существа в облике прекрасной женщины, жестокость сочилась из заколдованной бронзовой кирасы. Жестокости были исполнены дикие крики, которые она испускала, обнажив острые зубы. Потрясая трезубцем и черепом над своей головой в шлеме, дакини призывала собратьев по оружию идти на приступ твердыни.
Витра шла, приволакивая ногу, но эта лестница в преисподнюю все не кончалась. Через несколько минут она дошла до святилища Семи Матерей, где горели десятки свечей. Изваяния богинь не внушили ей страха. Витра не удивилась, найдя в этом месте такие страшилища – она тут же решила, что они отражают характер и религиозные предпочтения хозяйки дома. А в том, что колдунья намеревалась обратить Амию в свою веру и взять в ученицы, Витра уже не сомневалась. Амия станет духовной наследницей этой старой ведьмы… Теперь все было понятно. У маленькой язвы дар, и поэтому Три-Глаза просила Шарви Мадхав отдать девочку ей в услужение.
Но этому не бывать!
Они наверняка были где-то поблизости. Витра, сжав зубы, двинулась дальше.
Армия зла разбилась о крепостные стены, но тут же нахлынула новая волна направляемых дакини чудовищ. Появились осадные башни на колесах. Они придвинулись к стенам города, над которыми, вырывая когтями камни из стен и обрушивая на оборонявшихся потоки огня, летали драконы. Страх покинул Амию. Теперь, глядя на эту бойню, она испытывала только отвращение, и ей хотелось как можно скорее вернуться обратно… К чему задерживаться в мире, который никак не связан с тем, в котором они живут? Раз у нее есть дар, почему бы не использовать его во благо тем, кто рядом? Три-Глаза должна научить ее исцелять больных, усмирять боль, прогонять нужду и, конечно, танцевать… Молния ударила в землю в нескольких шагах от девочки, породив раскат грома, подобный пушечному выстрелу. Строй идущих на приступ армий нарушился.
– Это она! Клянусь Куберой, славным владыкой якшей! – воскликнула Три-Глаза.
Амия задрожала. Посреди когорты мертвецов появилась Витра.
Витра, которая до этого мгновения была нечувствительна к невидимым проявлениям магии, закричала от страха. Она только что вошла в грот, населенный ужасающего вида изваяниями дакини, образовавших адский круг, перед которыми, безмолвные, погруженные в состояние созерцания, стояли колдунья и Амия. Витра бросилась было к девчонке с намерением проломить ей голову. Но не успела она и шагу ступить, как ее, словно воду через трубку, вынесло в иной мир.
И снова ударила молния.
Со всех сторон Витру окружили мертвецы и демоны.
– Ее они видят, – пробормотала Три-Глаза.
Они видели ее, но нападать не спешили. Одна из дакини, покрытая кровью, восседала на мангусте с кривыми клыками. Она выехала из строя, но, хотя ее лицо источало ярость, нежеланную гостью не тронула. Наоборот, она отстранилась, как и остальные воины преисподней.
Вокруг Витры, выронившей свой посох, образовался широкий круг.
– Помогите мне! – взмолилась она, протягивая руки к Три-Глаза и Амии. – Я не могу идти. Помогите мне уйти отсюда, вы ведь можете!
И тогда содрогнулась земля… В воздухе возник черный вихрь, постепенно обретая очертания женской фигуры. Это была богиня Кали. За считанные мгновения она достигла огромных размеров, и порождения зла стали в ужасе разбегаться. Кали посмотрела на трясущуюся от страха Витру, потом приблизила к ней палец и отодвинула ногтем в сторону.
– Тебе нечего делать в этом мире. Время твоей жизни еще не истекло. Тебе предстоит страдать. Скоро я приду за твоей душой. Уже скоро…
Витра исчезла. Кали обратила свой пылающий взор на Три-Глаза и Амию, и этого оказалось достаточно, чтобы их сознание закрылось.
Три-Глаза и Амия очнулись в пещере – ошеломленные, дрожащие. У их Ног лежала Витра. Колдунья и девочка невольно обнялись, услышав крик. Но этот голос принадлежал не Кали. Это кричал Пайод, который нашел свою супругу недвижимой. С ним пришли обе служанки. Пайод подбежал к Витре, приподнял ее. Она еще дышала.
– Помогите мне отнести ее в деревню, – попросил он. Три-Глаза никак не отозвалась на его просьбу.
– Помоги моему брату, – попросила Амия, беря в свои руки руку колдуньи.
И Три-Глаза согласилась.
Глава 20
Покой ночи нарушал только стрекот кузнечиков да чей-то шепот. Город еще не уснул. Да и сможет ли он уснуть? Фанатики-мусульмане молились на пороге Мекка Масджид – древнейшей мечети Хайдарабада. Кирпичи для ее главного свода были доставлены из самой Мекки.
Саджилис вслушалась в слова молитв. На лице ее читалось презрение. Как и все индуисты, она с молоком матери впитала ненависть к исламу. Ее предки в свое время сражались с персидскими завоевателями. Придет день, и ее потомки прогонят их из страны. А пока приспешники Магомета нарушали покой этой дивной, расшитой звездными нитями ночи.
– Пусть замолкнут! – крикнула она, обращаясь к изваянию богини Дурги.
Это был приказ. Так совпало, что как раз в этот момент голоса молящихся смолкли, но Саджилис была уверена, что это произошло по воле богини. Она тотчас же пала ниц перед статуей божественной воительницы с разгневанным лицом.
