Хелен Хамфриз - Путешествие безумцев
Свое прежнее обличье – «чего изволите, мэм», «сию минуту, мэм» – они совлекли с себя, как Уилкс свои галифе. Кем они теперь были? Это знали только они сами. Энни с удивлением поняла, что завидует им. Завидует подлинности их нынешнего, истинного «я».
Энни никогда ни с кем не целовалась. Однажды мальчик из мясной лавки на Портмен-сквер пригласил ее на прогулку и, прежде чем миссис Гилби успела положить конец и этому, они успели немного погулять вместе вокруг площади. Мальчик держал ее за руку, его рука была влажная и холодная, как кусок бычьего ливера, и Энни была только рада, что он не лез целоваться. Он был слишком взволнован и потому не слишком привлекателен.
Глядя из тени, как Уилкс и Тэсс трутся друг о друга, она вдруг осознала, что никогда не думала об этой стороне жизни. Из разговоров на кухне она кое-что знала о ней, но никогда не примеряла этого к себе самой. У нее и в мыслях не было, что она сможет вот так припасть к кому-либо. Разве только к господу Иисусу, но даже думать об этом грешно, и если такие мысли появлялись, она тут же их отгоняла.
Энни начала медленно пятиться, постепенно уходя в тень, и задела ногой камень. Предательский звук оказался неожиданно громким, и зажмуренные глаза Тэсс мгновенно распахнулись. Через плечо Уилкса ее взгляд упал на Энни за секунду до того, как та скрылась в глубокой тени под деревьями.
– В чем дело? – спросила Изабель, когда запыхавшаяся Энни появилась на пороге ее спальни с двумя дымящимися ведрами в руках. – Ты выглядишь, – Изабель пристально посмотрела на Энни, – как-то странно, я бы сказала.
– Ведра тяжелые, мэм, – ответила Энни, переливая воду в жестяную ванну, которую Изабель сама вынесла из-за ширмы.
Ее ванна была больше, чем сидячая ванна на Портмен-сквер; по форме она напоминала большой башмак, закрытый конец которого был достаточно длинным для того, чтобы можно было свободно вытянуть ноги.
– Я сейчас принесу еще горячей и холодной воды, – сказала Энни, слегка раздраженная тем, что Изабель еще одета. Ведь, пока она соизволит раздеться, вода остынет. – А вы бы тем временем разделись, мэм, – добавила Энни.
– Да, конечно. – Изабель отложила книгу, в которую все время глядела. – Только принеси побольше горячей воды, я хочу, чтобы ванна была заполнена до краев.
Подниматься по лестнице с двумя полными ведрами было сущим мучением. Заполнить ванну до краев означало сходить туда и обратно по крайней мере еще три раза, еще три раза сходить за водой на колонку. Интересно, Тэсс и Уилкс по-прежнему остаются там? Что она теперь скажет Тэсс?
– Готово, мэм, – наконец сказала Энни, прикрывая открытую часть ванны полотенцем, чтобы вода остывала не так быстро.
Закончив наполнять ванну, Энни почувствовала себя совершенно изнуренной. Ее одежда вся пропиталась потом, руки болели, и пальцы не разгибались. Был уже двенадцатый час ночи, а назавтра ей предстояло встать раньше всех и чистить плиту. Слишком усталая даже для того, чтобы сердиться на Изабель, Энни теперь думала только о том, как бы поскорее уйти и лечь спать.
– Отлично, – ответила Изабель, громко захлопнув книгу. – А теперь раздевайся!
– Простите, мэм? – удивилась Энни.
– Раздевайся! Эта ванна – для тебя.
– Но, мэм, если бы мне нужно было ванну, я бы сделала это на кухне. Мы всегда моемся там.
Энни хотела сказать, что для этого совсем необязательно было заставлять ее таскать воду наверх.
– Я хочу, чтобы ты приняла ванну здесь, – сказала Изабель. – Раздевайся же!
Изабель вдруг заговорила властно и жестко. Трудно было поверить, что всего два часа назад в доме Летиции Хилл она растерялась, словно ребенок, когда пыталась объяснить появление Энни.
Энни стояла в растерянности. После тяжелой работы ее сердце все еще часто билось. Удары пульса колоколом звенели в ушах. Слова Изабель донеслись до нее, словно из глубокого погреба.
– Ох, – сказала Изабель. – Я вижу, ты стыдлива. Хорошо, мне все равно надо сходить, принести кое-что, так что я ненадолго оставлю тебя одну. Но когда я вернусь, – Изабель погрозила пальцем, – ты должна быть уже в ванне. И, – добавила она с порога, – подкинь угля в камин, чтобы огонь поярче горел – нам понадобится свет.
Энни зачерпнула уголь совком и бросила в камин, убедилась, что он разгорелся. Затем она медленно разделась, сложив свою одежду аккуратной стопкой на стуле рядом с ванной. Дойдя до нижней рубашки, она заколебалась, ведь ее-то миссис Дашелл наверняка не имела в виду? Не снимая нижней рубашки, она забралась в ванну и вытянулась во весь рост в приятном тепле воды. Усталость улетучилась, словно пар. Энни закрыла глаза и погрузилась в мечты. Перед ее мысленным взором проплывали какие-то лица, чьи черты, как в тумане, было невозможно различить. «Вот мама», – подумала она. В следующее мгновение она поняла, что засыпает, и встрепенулась. Склонившись над ней, рядом с ванной стояла Изабель.
– Ты так хороша, когда спишь, – сказала Изабель. – Не красней, это правда.
Энни невольно опустилась поглубже и только сейчас обратила внимание, что ее волосы распущены и прикрывают ей грудь, – видимо, это Изабель распустила их во время ее мимолетного сна. Краем глаза она заметила, что в комнате появился новый предмет, которого там не было сначала, – камера на треноге, установленная рядом с камином.
– Мэм, вы хотите, чтобы я прямо сейчас вам позировала? – удивленно воскликнула Энни. – Посреди ночи? Опять Офелия?
Она взглянула вниз, на очертания своего тела, скрывающиеся под изгибом ванны. Изабель улыбнулась, положив руку на край всего в дюйме от ее голой кожи.
– На этот раз нет, – сказала Изабель.
Изабель подумала, что вид спящей Энни вызвал у нее ощущение, близкое к счастью. Во сне сокрушение и печаль мгновенно соскользнули с лица девушки, буквально преобразив его на глазах Изабель. Теперь оно было милым и мирным, абсолютно детским. Большего нечего было и желать. «Не будь я той, что я есть», – подумала Изабель.
– На этот раз не Офелия, – сказала Изабель. – Не будет больше Офелий. Я хорошо продумала то, что ты мне сказала, – по поводу всех моих трагических героинь. Теперь надо попробовать кое-что другое. Теперь вообще я намерена работать в другом ключе.
– Кто же теперь? – спросила Энни.
«Какие у Изабель печальные глаза! – одновременно подумала она. – Печаль – вот естественное состояние ее души».
– Сапфо, – Изабель не сомневалась, что Энни слышит это имя в первый раз. – Великая лирическая поэтесса Древней Греции. К сожалению, от ее стихов до нас дошли лишь небольшие фрагменты. Про нее рассказывали, что она влюблялась как в мужчин, так и в женщин. Вот, послушай. – Изабель снова взяла свою книгу с туалетного столика:
