Елена Рождественская - Мелодия счастья
— Катя! — Лиза начала решительно расстегивать крючки на своем бархатном платье. — Я просуну его в окошко — возьми!
Но Баранова уставилась на девушку безумным взглядом:
— Ничего не возьму от ведьмы! Я и так из-за тебя погибаю. Без тебя я в сердце князя царила, а ты меня под монастырь подвела. И ведь ничего тебя, проклятущую, не берет! И как ты только не сдохнешь, ведьма?
— Да что ты такое говоришь? — беспомощно выдавила Лиза.
— Я же тебе пороху в «шутиху» подсыпала! Ты давно уже должна была слепая ходить. А тебя, ведьму, и порох не взял. Ничего, все равно сдохнешь. И Алексашка твой сдохнет!
И тут Лиза очнулась. Не бывать эдакому! Если Катерина хочет помереть во славу князя, пусть сидит здесь голой. Но Лиза будет бороться. Уж если не за себя, так за Сашеньку камни станет грызть! Не он предатель, а она, поверившая в его измену. Но теперь не время себя корить — надо выбираться. Спасать и себя, и Сашеньку!
И Лиза бегом кинулась по крутой лестнице — из подвала на свет Божий.
11
Свою комнату ей удалась отыскать чудом. Потом случилось и новое чудо — вошла ее ночная служанка и внесла белое кисейное платье.
— Поздравляю с венчанием! — поклонилась она в пояс.
— Уловка это! — выдохнула Лиза. — Ты мне обещала помочь — так спаси же меня!
— А ты и вправду крестница императрицы? — недоверчиво спросила служанка.
— Да, я — Елизавета Невская, примадонна оперы Ее Императорского Величества.
— А может, ты все врешь? — пробормотала служанка.
Лиза вынула из лифа брошь, подаренную Екатериной. Она всегда носила ее на цепочке под платьем. Вот и пригодилась.
— Смотри! Эту брошь подарила мне моя крестная мать. Узнаешь ее портрет?
Служанка недоверчиво взяла брошь в руки, оглядела со всех сторон:
— Верно, царица Екатерина.
— Помоги! — взмолилась Лиза. — Я тебе слово даю, что расскажу государыне про все ужасы, творимые Голобородко!
Служанка вздохнула, раздумывая:
— Коли не сдержишь слово, всем нам конец вскорости. Ну а коли предашь меня в руки хозяина, мне конец сей миг будет…
— Умоляю! — Лиза упала на колени. — Помоги! Не одна я пропадаю. Мой любимый по милости князя в Петропавловской крепости сидит. Это такая страшная тюрьма, что в ней за месяц люди погибают. Коли я его не выручу, мне и самой жить незачем!
— Неужто такая сильная любовь? — прошептала служанка.
— Сильней смерти! — Лиза вскочила. — Коли ты не поможешь, я сама отсюда побегу — по снегу, хоть босая, хоть голая!
— У меня тоже жених был… — глухо проговорила служанка. — Запороли его на конюшне. И сестра была. Теперь в омуте с камнем на шее.
— Ради них помоги! — вскрикнула Лиза из последних сил.
Служанка решилась:
— Ладно. Но если что — Бог тебе судья… Через час поедет отсюда Ванька-мусорщик. Он каждый день из усадьбы мусор с помоями вывозит. Наш барин все чудит. Рассказывает, что, мол, нездорово помои рядом с домом сливать. Вот и гоняет Ваньку за десяток верст. Но нам это на руку. Залезешь в телегу с мусором, Ванька тебя и вывезет. Мусор скинет, а потом в город рванет. Там на окраине тебя и высадит.
— Как же этот Ванька не побоится супротив барской воли мне помочь?
— А так… — хмуро протянула служанка… — Сестру мою покойницу он любил, вот теперь ничего и не боится…
— Да как же он оправдается? Отсюда до города путь не близкий. Спросят — почему так долго ездил?
— Скажет, в метель заплутал. Не видишь, что на дворе творится? — И служанка ткнула в окно.
Только тут Лиза заметила, что погода переменилась. Солнечный морозный день сменился на яростную вьюгу. Неужто и погода помогает?
Служанка вновь протянула руку к Лизиной брошке:
— Не обмани только! Все расскажи царице. Поклянись на ее образе! Иначе все мы до тепла не доживем — всех барин-дьявол в прорубь побросает…
Лиза стиснула матушкин подарок:
— Клянусь, как перед Богом!
Служанка вздохнула и пошла к двери:
— Тулупчик для тебя выкраду и валенки с платком. Повезло тебе, девушка. Барин слуг разогнал. В свою спальню ножи-вилки серебряные затребовал. Может, тронулся от любви? Что иначе с вилками делать?..
— Чистит он их, — криво улыбнулась Лиза. — Это я его настропалила. Сказала, что от этого особо острая страсть между нами ночью будет.
— Ловка ты! — удивилась служанка. — Может, и сама дьяволица? Впрочем, мне едино. Надеяться больше не на кого. Коль попадусь с тулупчиком, скажу, ты меня послала: голова, мол, разболелась — захотелось на двор выйти, воздуха глотнуть.
Стукнула дверь. Лиза до боли сжала государеву брошку. Еще неизвестно, поверила бы ей эта странная женщина, если б не Екатеринин подарок… Видать, недаром говорила матушка-государыня, что брошь эта волшебная — она и в беде поможет, и зло отведет. Только бы помогла!
* * *Тяжело дыша, служанка втащила в комнату не только тулуп с валенками, но еще и ведро с помоями. Одежду бросила Лизе:
— Одевайся скорей! Да платком обвяжись покрепче. На дворе мороз крепчает. Бери ведро; если спросит кто, ты — Машка, новая кухонная девка, к помоям приставленная. Тащишь ведро на задний двор Ваньке-мусорщику. Поняла? Ну, с Богом!
Лиза подошла к ведру и скривилась. Запашок еще тот! Ухватилась за ведро — тяжелехонько. Не сноровиста она такие ведра таскать…
— Бедро выгни! — скомандовала служанка. — Не одной рукой тащи — на бедро опирай!
Лиза выгнула бедро. Рука оперлась на него, и сразу стало легче. Ох, тяжела доля русской бабы — ведра-то носить!..
Служанка вышла первой, оглядевшись по сторонам. Махнула Лизе. Сердце у той заколотилось бешеным маятником, но, вздохнув поглубже, она подхватила ведро и шагнула в неизвестность.
По коридору прошли, никого не встретив. Но на пороге черного хода из темноты вывернулся какой-то мужичонка:
— Вы куда?
У Лизы сердце бухнуло и чуть не оборвалось. Но ее провожатая только процедила сквозь зубы:
— Не видишь, что ль? Машку-дуру на задний двор веду. Ее на кухне к помоям поставили, а она даже не знает, где Ванька мусор собирает. А ну, дурища, покажь дозорному Якову свою ношу!
И служанка ловко приоткрыла крышку у помойного ведра. Пахнула такой гнилью, что Яков, скривившись, замахал руками:
— Чего открыла, дурья башка? А то я помоев не видывал! Тащите скорей отсюда!
Женщины мигом выскочили на двор.
— Налево! — услышала Лиза. — Теперь вперед и за угол!
За углом в ночной мгле светился небольшой костерок — Ванька грелся, дожидаясь выноса мусора. Тут же стояла коренастая лошаденка, уже впряженная в большие, грубо сколоченные сани. Увидев женщин, Ванька подскочил к ним, выхватил у Лизы ведро.
