Анн Голон - Анжелика. Путь в Версаль
— Иди сюда, моя красивая кошечка.
— Я не желаю, чтобы вы разговаривали со мной подобным образом! — закричала Анжелика.
И разрыдалась.
Внезапно на нее налетел ураган слез. Неистовые рыдания разрывали сердце, душили ее.
Дегре поднял молодую женщину на руки и перенес на кровать. Некоторое время он спокойно и очень внимательно смотрел на нее, а когда ее отчаяние стало постепенно затухать, начал раздевать Анжелику. Она почувствовала его пальцы у себя на шее, когда с ловкостью горничной он вынимал булавки из ее корсажа. У нее не осталось сил сопротивляться, она захлебывалась в слезах.
— Дегре, какой вы злой! — рыдала Анжелика.
— Нет, душечка, я не злой.
— Я думала, вы мой друг… Я думала… О боже, как я несчастна.
— Ну! Ну! Что за мысли, — произнес Дегре снисходительно-ворчливым тоном.
Ловким движением он задрал ее широкие юбки, развязал подвязки, снял шелковые чулки и туфли.
Когда Анжелика осталась в одной рубашке, бывший адвокат отошел от кровати, и она услышала, как он, посвистывая, раздевается сам, швыряет по углам комнаты сапоги, жюстокор, портупею. Потом он прыгнул на кровать и задернул полог.
В теплом полумраке алькова большое волосатое тело Дегре казалось красным, покрытым черным бархатным пушком. Он ничуть не утратил своей напористости.
— Эгей, девочка! Что ты трепещешь, как лань? Кончай плакать! Сейчас мы с тобой повеселимся. Давай, подвигайся ко мне!
Он сорвал с Анжелики рубашку и одновременно так звонко хлопнул ее пониже спины, что она подскочила, взбешенная подобным унижением, и вонзила ему в плечо маленькие острые зубы.
— Ах ты стерва! — воскликнул Дегре. — Кто-то заслужил наказание!
Анжелика стала отбиваться. Завязалась яростная борьба. Молодая женщина выкрикивала самые непристойные оскорбления, какие только приходили ей на ум. Она пустила в ход весь лексикон Польки, а Дегре хохотал, как сумасшедший. Эти раскаты смеха, блеск белых зубов, острый запах табака, мешающийся с терпким запахом мужского пота, довели Анжелику до белого каления. Она не сомневалась, что ненавидит Дегре, желает ему смерти. Она грозила ему, кричала, что зарежет его. А он все сильнее смеялся. Наконец он навалился на нее всем телом и нашел ее губы.
— Поцелуй меня, — потребовал он. — Поцелуй полицейского… Надо слушаться, или я задам тебе такую трепку, что ты три дня сесть не сможешь… Поцелуй меня… Нет, целуй получше. Я уверен, что ты умеешь очень хорошо целоваться…
Анжелика больше не могла сопротивляться этим настойчивым губам, этому безжалостному рту, который кусал ее каждый раз, когда она отказывалась его поцеловать. Она уступила.
Она уступила, и уже через несколько мгновений слепое желание заставило ее прижиматься к телу, которое одержало над ней верх. Их борьба обрела совершенно иной смысл, она превратилась в извечную борьбу богов и нимф в рощах Олимпа. Любовный азарт Дегре казался поразительным, неистощимым. Он передался Анжелике, как лихорадка. Молодая женщина говорила себе, что Дегре относится к ней безо всякого уважения, что никто никогда не обращался с ней подобным образом, даже Николя, даже капитан стражи. Но, откинув голову на край постели, она слышала свой смех, смех бесстыжей девицы. Теперь ей было очень жарко. Ее дрожащее тело пылало.
Молодой человек настойчиво привлек ее к себе вновь. На долю секунды ей открылось иное видение: закрытые веки, всепоглощающая страсть, лицо, на котором под напором сильного чувства не осталось и следа цинизма, исчезла вся ирония. В следующее мгновение она почувствовала, что принадлежит ему. Он опять засмеялся, как насытившийся дикий зверь. Но такой Дегре ей не нравился. В тот момент она нуждалась в нежности. Новый любовник при первой близости всегда пробуждал в Анжелике удивление, страх и даже отвращение.
Ее возбуждение спало, ему на смену навалилась свинцовая усталость.
Безучастная ко всему, Анжелика позволила мужчине вновь и вновь овладевать ею, но ее безразличие нисколько его не смущало. Ей показалось, что Дегре использует ее, как простую уличную девку.
Тогда она жалобно закричала, мотая головой из стороны в сторону.
— Оставь меня… Отпусти!
Но он не отпускал, словно хотел совершенно измучить ее.
Все вокруг почернело. Нервное напряжение, которое за последние дни не отпускало Анжелику, уступило место непосильной усталости. У нее больше не осталось сил. Ни для слез, ни для страсти…
Проснувшись, Анжелика поняла, что она лежит на скомканных простынях, раскинувшись, как морская звезда, — руки и ноги в разные стороны. Именно в таком положении ее настиг сон. Полог постели был поднят. На плиточном полу танцевали розовые блики заката. Она слышала, как поют воды Сены, проносясь между пролетами моста Нотр-Дам. К этому шуму примешивался какой-то другой, более близкий звук: приглушенное, энергичное царапанье.
Молодая женщина повернула голову и заметила Дегре, который что-то писал, сидя за столом.
В парике и в белом накрахмаленном жабо он казался очень спокойным и полностью поглощенным работой. Ничего не понимая, Анжелика смотрела на хозяина дома. Ее воспоминания были нечеткими. У нее было такое чувство, как будто тело отлито из свинца, а голова при этом удивительно легка. Наконец до нее дошло, в сколь бесстыдной позе она лежит, и она сдвинула ноги.
В этот момент Дегре поднял голову. Увидев, что его гостья проснулась, он положил перо в чернильницу и подошел к кровати.
— Как вы себя чувствуете? Вам хорошо спалось? — спросил полицейский весьма любезным и будничным тоном.
Анжелика посмотрела на него с недоумением. Она не была уверена в себе. Где она могла видеть Дегре пугающим, грубым, распутным? Разве только во сне.
— Спала? — пробормотала она. — Вы говорите, я спала? Сколько же времени?
— Право же, вот уже три часа, как я являюсь свидетелем этого прелестного зрелища.
— Три часа! — повторила Анжелика, натягивая простыню, чтобы укрыться. — Но это ужасно! А встреча с господином Кольбером?
— В вашем распоряжении еще час, чтобы к ней подготовиться.
Дегре направился к соседней комнате.
— Здесь у меня удобная ванная комната и все необходимое для дамского туалета: румяна, мушки, духи и многое другое.
Он вернулся, чтобы бросить Анжелике шелковый халат.
— Наденьте, дорогая, и поторопитесь.
Несколько оглушенная, но вместе с тем пребывающая в удивительно расслабленном состоянии, Анжелика приняла ванну и стала одеваться. Она обнаружила свои вещи тщательно сложенными на сундуке. Перед зеркалом в изобилии были разложены различные мелочи, которые никак не ожидаешь встретить в уборной холостяка: баночки со свинцовыми белилами и киноварью, черная краска для век, бесчисленные флаконы духов.
