Мэгги Осборн - Пока ты со мной
Он тихо открыл дверь в кухню, заглянул и оторопел. Энджи сидела за столом и выглядела так, что было любо-дорого посмотреть, а пахло от нее розами. На ней была темная юбка и накрахмаленная белая блузка, прекрасно обрисовывавшая грудь, и Сэм только диву дался, какая у нее великолепная фигура. Размышления о теле Энджи, посещавшие его слишком часто, были бессмысленным занятием, столь же вздорным, как желание изменить прошлое.
– Садись, – сказала она, поднимаясь с места. – Я приготовлю тебе поесть.
Теперь он заметил, что она накрыла для него стол. Он прикрыл глаза, вздохнул, потом посмотрел на нее:
– Я поужинал в «Бонтоне».
После почти недели, когда он ложился спать голодным, он решил, что она никогда не будет оставлять ему еду и, раздражаясь на это, неохотно потратил пятьдесят центов на обильный ужин. Именно в этот вечер она решила сжалиться и накормить его. Женщины оставались загадкой. В тот самый момент, когда мужчина воображал, что может предсказать их поведение, они его резко меняли.
– Нам надо поговорить, Сэм.
Он принял это как еще один дурной знак. Ничего хорошего не могло выйти из беседы, начинавшейся словами «нам надо поговорить».
– Кофе еще горячий?
– Теплый.
Не похоже было, что она собирается налить ему кофе. Поэтому он налил его сам и вернулся к столу, стараясь сосредоточиться на запахе кофе и не замечать аромата роз.
– Что у тебя на уме?
– Ты знаешь, который час?
Ее каштановые волосы блестели в свете лампы и казались шелковистыми, как у ребенка. Несколько прядей выбились из прически и обрамляли лицо, делая его более нежным и женственным. Он старался не думать о том, что она красива. Но все же бывали моменты, когда при взгляде на нее у него захватывало дух. Тогда он сознавал, что упустил возможность заниматься любовью с женщиной.
– Почти одиннадцать, – сказал он, хмуро поглядывая на часы.
– С тех пор как я здесь, ты пришел домой достаточно рано, чтобы пожелать доброй ночи своим дочерям, только два раза. – Ее лицо выразило неодобрение. – Думаешь, это правильно, что ты проводишь со своими детьми только час в день за завтраком?
– Ты устала присматривать за ними?
Как раз сейчас он хотел бы, чтобы их разговор не носил враждебного характера.
– Это несправедливо, – ответила Энджи, цепенея от обиды. – Вечером они хотят видеть не меня.
Она была права.
– Если бы я мог, я проводил бы с ними больше времени, но я работаю на стройке по десять часов, а потом еще на своем старательском участке. После этого я заглядываю в «Башмачок» или в другой салун, чтобы узнать новости.
– Думаешь, сидеть в салуне важнее, чем побыть со своими детьми?
Его лицо вспыхнуло от гнева.
– Нет ничего важнее моих дочерей. Все, что я делаю, имеет одну цель – собрать денег и сделать Дейзи операцию. Даже сидение в салуне. Там я узнаю новости о находках золотых жил, если такое случается поблизости от моего участка, а также каковы цены на золото, какие синдикаты покупают заявки и есть ли поблизости те, кому улыбнулась удача. Ты не имеешь представления о старательском деле. Поэтому можешь положиться на мое слово. Эта информация очень важна.
– Ты нужен своим дочерям, – сказала Энджи, будто и не слышала ни единого сказанного им слова. – Разве это не важно?
– Черт возьми, Энджи! Я стараюсь изо всех сил. Не могу я быть в двух местах сразу. И я никогда не разбогатею, если буду работать от и до. Не смогу, как бы я этого ни хотел.
– Молли Джонсон говорит, что ты прежде приходил домой раньше.
– А Молли, часом, не сказала тебе, что до недавнего времени дни были короче и темнело раньше, чем теперь? – Он ответил пристальным взглядом на ее взгляд. – Теперь я могу работать больше, потому что вечерами светлее. Кроме того, раз ты здесь, мне не надо спешить домой к тому времени, когда девочки ложатся спать.
Ему не нравилось, что приходится с ней объясняться или отчитываться в том, как он проводит время. Это был один из минусов, связанных с браком.
– Я не против того, чтобы заботиться о твоих дочерях. Я хочу оправдывать твои затраты на мое содержание, пока живу здесь. Но я не собираюсь платить лишнего. Это не входило в наш договор.
– О чем ты?
Она рассказала ему о покупке провизии и о том, что заплатила человеку, привозящему лед, из своего кармана. Неделей раньше она предлагала ему все свои деньги до последнего цента, чтобы оплатить операцию Дейзи. А теперь ее рассердило то, что ей пришлось потратить пару долларов на еду и лед. Доживи он до ста лет, Сэм все равно не научился бы понимать женщин.
– Ладно, – процедил Сэм сквозь зубы. – Конечно, я не хочу, чтобы ты тратила хоть малую толику своих денег. – Сунув руку в карман, он извлек свою субботнюю получку; – Сколько я тебе должен?
– Ничего, на этот раз ничего.
Откинувшись на спинку стула, она изучала его конверт с деньгами, и лицо у нее стало задумчивым.
– Справедлива ли моя догадка о том, что ты не умеешь обращаться с деньгами?
– Что?
Эта женщина имела склонность наносить ему оскорбления. Она пожала плечами.
– Я основываюсь на факте – ты слишком мало скопил на операцию Дейзи.
Это замечание больно обожгло его. Ей не следовало напоминать ему, как далек он был от своей цели. В каком-то темном уголке его сознания эхом отдались слова ее отца; «Ты никогда ничего не добьешься». Сейчас она сказала почти то же самое, только по-другому. В груди его закипели ярость и гордость, и это, должно быть, отразилось на его лице.
На языке его висели десятки язвительных ответов, но он сдержался и сказал:
– К чему ты клонишь, Энджи?
– Я хорошо умею считать деньги. – Румянец окрасил ее щеки. – Думаю, нам удалось бы скорее собрать необходимую сумму, если бы деньгами распоряжалась я.
Он оторопел от ее наглости. Да, он знал мужчин, которые доверяли заработанные деньги женам. Но он не знал своей жены, не знал, бережлива она или расточительна. И не мог знать, будет ли она выплачивать одни долги и пренебрегать другими. Или потратит его недельный заработок на парижскую шляпку.
– Я управлялась с хозяйством по смерти матери, даже после того как доходы папы сократились в несколько раз. И хорошо управлялась. – Не дождавшись его ответа, она ринулась в атаку: – Я и здесь могла бы распоряжаться нашими деньгами.
– Нашими деньгами? – Он решительно не мог понять, о чем она толкует. С которых это пор его деньги стали и ее деньгами? Из того, что она только что сказала, следовало, что есть их общие деньги, а есть только ее. Он не услышал никакого упоминания о его деньгах. Господи, да она просто наглая баба!
– Я бы завела тетрадь со списком кредиторов и следила за тем, чтобы всем выплачивались долги. Потом я разделила бы остаток на части. Я откладывала бы деньги на провизию, особые непредвиденные расходы, на салуны для тебя, немного для себя и девочек, а также на операцию Дейзи и еще чуть-чуть на бракоразводный процесс.
