Елена Арсеньева - Русская любовь Дюма
Вот это судьба! Почему бы и Луизе Деманш не удостоиться такой чудесной судьбы?
Ведь все началось так, как будто впереди одни только чудеса!
…Тот день 1841 года она вспоминала часто. Тетушка Жанна зашла за ней – погулять вместе. Луиза была занята работой – она служила модисткой в шляпной мастерской, – но стоял такой чудесный день! Париж словно бы принакрылся душистой дымкой – цвели яблони в садах. На Монмартре, который постепенно из заброшенного пригорода превратился в модное место для прогулок парижан, открылось новое кафе. Владельцем его являлся известный парижский ресторатор Поль Моризо, старинный приятель Жанны. Оба они были родом из Прованса – и даже помолвлены! Однако она вышла за другого, этот другой умер, Моризо тоже был теперь женат на другой, но их с Жанной отношения оставались по-прежнему нежными, хотя и целомудренными. Поль Моризо очень ценил тонкий вкус Жанны, а оттого и пригласил на открытие нового кафе.
Луизе не часто случалось бывать в таких изысканных заведениях. Эта роскошь интерьера – кафе вполне уместно смотрелось бы на Итальянском бульваре! – составляла очаровательный контраст с деревенским пейзажем и крутой улочкой Сен-Венсен, по которой было модно подниматься не в экипаже (под колеса приходилось подкладывать камни, чтобы карета не съехала вниз!), а пешком.
– Если людям не надоест ходить в гору и с горы, ты не будешь знать отбою от клиентов, – грубовато сказала тетушка Жанна.
– Как удачно, что англичане ввели в моду моцион, – весело отозвался Поль.
– У тебя бывают и англичане? – удивилась Жанна.
– Вот один из них, – заявил Поль, указывая на рослого молодого и очень красивого человека со светлыми волосами и голубыми глазами, в лице которого при этом было нечто восточное.
– Тише! – одернула Жанна бестактного приятеля.
– Да ведь англичане не знают по-французски, – с чистопровансальской наивностью воскликнул Поль.
– Но я не англичанин и я знаю по-французски, – улыбнулся молодой человек и поднял свой бокал вина: – Позвольте мне, чужестранцу, предложить тост за французских женщин!
Луиза прерывисто вздохнула, сердце ее вдруг забилось быстро-быстро – так этот иностранец был красив.
Их взгляды встретились, и он снова улыбнулся, приподнимая бокал, как бы подчеркивая, что и улыбается именно ей, и пьет именно за нее.
– О, эти русские бояре так экстравагантны… – пробормотала Жанна.
Вот так все это и началось. «Русский боярин» пригласил Луизу с Жанной за свой столик, а Поль Моризо, чтобы сгладить чуть не разгоревшийся международный скандал, угостил их кофе и модными итальянскими пирожными «макарони» за счет заведения.
Молодой человек представился. Его звали просто – Александр, а фамилию его Луиза никак не могла не то что запомнить, но даже просто повторить, поэтому он написал ее на листке, вырванном из записной книжки, и она потом держала этот листок под подушкой, украдкой целовала его и учила наизусть такую странную фамилию – Сухово-Кобылин… Но толком выговаривать ее Луиза научилась только в России, да и то не сразу.
За кофе Александр рассказал своим новым знакомым, что окончил с золотой медалью Московский университет и в том же году отправился в Гейдельберг. Он изучал философию в знаменитом университете, а иногда все бросал и пускался в странствия по Европе. Эту поездку в Париж он назвал самым счастливым событием в своей жизни и при этом так поглядел на Луизу, что тетушка Жанна, особа многоопытная и проницательная, украдкой хихикнула и пошла за буфетную стойку к Полю – поговорить о прошлом, чтобы не мешать молодым людям поговорить о настоящем.
Луиза жаловалась, что не может найти хорошей работы. Модисток в Париже слишком много – куда больше, чем покупательниц шляпок!
– А вы поезжайте в Россию. Вы найдете себе отличное место. Хотите, я вам даже рекомендацию дам? – И Александр вырвал из своей записной книжки еще один листок.
Тут подошла тетушка Жанна, которую немного обеспокоили эти листки, которые один за другим подавал Луизе «русский боярин».
«Уж не назначает ли он свидание моей племяннице? – встревожилась Жанна. – Не дает ли ей адрес своего отеля? Я должна заботиться о Луизе, об этом просила меня ее покойная матушка…»
Кстати, Александр с превеликим удовольствием написал бы Луизе адрес своего отеля, да вот незадача: нынче же вечером он должен был отправиться в Гейдельберг и не мог пропустить свой дилижанс.
Тогда, прощаясь с Луизой, Сухово-Кобылин вздохнул с некоторым сожалением, потому что интрижка не состоялась. Он был уверен, что больше не увидится с хорошенькой модисткой – и каково же было его изумление, когда через год, вернувшись в Москву, он получил письмо от мадемуазель Луизы Симон-Деманш, которая приехала из Парижа и отправилась по адресу, указанному любезным русским мсье в рекомендательном письме. Однако вот беда – за это время хозяйка мастерской умерла, к несчастью, так что не может ли мсье Александр составить Луизе протекцию вновь? Или ей возвращаться в Париж, как говорят русские, не-солово-хлебаши?
Вообще говоря, Сухово-Кобылин за это время успел подзабыть хорошенькую француженку и не чувствовал особенного желания встречаться с ней вновь, однако его ужасно насмешило это не-солово-хлебаши — из-за того, что фамилия его зятя была Петрово-Солово.
Александр Васильевич пришел по адресу, который сообщила ему Луиза, – она снимала комнату в номерах… И там же, в номерах, на узкой скрипучей кровати, она отдалась ему – и потому, что была счастлива его видеть, и потому, что не хотела упустить возможность привязать его к себе как можно крепче!
Кажется, и Александр Васильевич теперь хотел того же! Луиза нужна была ему не только в роли безотказной любовницы, но и как помощница в деловом предприятии.
Сначала он все же помог ей устроиться модисткой в магазин Мене на Кузнецком Мосту, но скоро – по его же настоянию – девушка эту работу бросила.
Вернувшись из Гейдельберга, Сухово-Кобылин поступил в канцелярию московского губернатора, но казенная служба его утомляла – он то просил отпуска, то откровенно манкировал своими обязанностями. Его куда больше привлекала частная коммерческая деятельность: Сухово-Кобылин основал винокуренный, свеклосахарный, спиртоочистительный заводы, а также завод шампанских вин.
Но продукцией надо торговать! Гораздо выгодней свой товар продавать в своем магазине, а не отдавать перекупщикам, это всякий коммерсант скажет. Поэтому для розничной торговли Александр Васильевич открыл в Москве магазин, который возглавила Луиза Симон-Деманш. Александр Васильевич очень рассчитывал на знаменитую французскую практичность. Теперь Луиза была зарегистрирована как «московская купчиха», но от французского подданства не отказалась и писалась по бумагам девицею. Может, она была единственной девицею среди московских купчих!
