Барбара Картленд - Любовь контрабандиста
— Проводите меня к раненому, — резко прервала его Леона. — Я уже сказала вам, что сейчас некогда разговаривать.
Когда наконец он открыл дверь и пропустил ее вперед, ей послышалось за спиной его приглушенное хихиканье. Она быстрым шагом двигалась по коридору, возбужденная и натянутая как струна, потому что он следовал за нею.
В доме царила полная тишина. За поворотом коридора, по другую сторону от ее собственной, располагалось несколько маленьких, пахнущих сыростью комнаток, выходивших окнами на север, в которых, как верно заметил Хьюго, никто никогда не жил. Большая часть мебели оттуда была вынесена, а некоторые из них превратились в хранилище для тех предметов из других покоев замка, которые уже отслужили свой срок или, по мнению Леоны, были слишком неприглядны на вид, чтобы украшать собою парадные помещения. Когда они оказались напротив последней двери, Лью вынул из кармана ключ, вставил его в замочную скважину, повернул ручку — и Леона вошла.
На узкой кровати лежал человек, укрытый шерстяным одеялом. Он что-то чуть слышно бормотал про себя, и девушка с первого же взгляда поняла, что у него высокая температура. Она подошла к нему и положила руку ему на лоб. Он весь пылал жаром, кожа была сухой. Невозможно было разобрать, что именно он пытался сказать но по движению губ легко было догадаться, что его мучила жажда.
— Принесите кувшин с водой из моей спальни, — приказала Леона Лью, и тот безропотно повиновался.
Как только он удалился, она откинула одеяло и обнаружила, что верхняя одежда на больном отсутствовала. Его рубашка от поврежденного плеча была разорвана, рана небрежно перевязана носовым платком.
Она сняла повязку, испытывая ужас, смешанный с жалостью, едва взглянув на раздробленное плечо.
Леона как раз пристально рассматривала рану, стараясь определить, была ли извлечена пуля, когда Лью вернулся с водой.
— Пуля уже удалена, — произнес он, словно догадавшись, о чем она собиралась его спросить. — Один из моих парней вынул ее прошлой ночью. Он сделал это довольно неумело, и, осмелюсь доложить, руки его были не особенно чистыми.
— Оставайтесь здесь с раненым, — обратилась к нему Леона.
Она вышла из комнаты и, едва оказавшись снаружи, повернула ключ в замочной скважине. Весьма вероятно, ее поступок мог показаться Лью странным, но у нее не было никакого желания идти на риск, пусть даже самый ничтожный.
Она спустилась вниз, в буфетную, и нашла там фарфоровую чашку и бутылку с остатками бренди, которую Хьюго откупорил накануне вечером. Бинты и чистое белье она всегда держала наготове в ящике небольшого комода в углу коридора на случай несчастья с кем-либо из работников в доме или усадьбе. Леона отнесла все это наверх вместе с кувшином горячей воды, который она в последний момент прихватила на кухне, объяснив миссис Берне, что ей нужно вывести пятно на платье.
Не похоже было, подумала она, проходя через облицованную каменными плитами галерею, чтобы кто-нибудь обратил на нее хоть малейшее внимание. Слишком часто во время работы слуги заставали свою молодую хозяйку снующей с места на место по всему дому, зная наперед, что она тоже, как и они, трудилась без устали целыми днями — вытирала пыль с мебели, прибиралась в комнатах и даже мыла полы, когда никто другой не мог этого сделать за нее.
Она возвратилась в спальню и по беглому взгляду, брошенному ни нее Лью, и едва уловимому движению его руки, потянувшейся за револьвером, спрятанным за подкладкой сюртука, поняла, что он намерен был обороняться, если бы, на беду, вместо нее сюда вошел посторонний. Лишь на одно мгновение она попыталась вообразить себе его существование, участь человека, привыкшего постоянно быть настороже, всегда готового к неожиданностям, упреждающего каждое движение, все равно, Друга или врага.
Подойдя к больному, она положила принесенные вещи на столик.
— Зачем вам бренди? — поинтересовался Лью.
— Чтобы промыть рану, — коротко ответила Леона. — Мой отец рассказывал мне, что вино, и в особенности бренди, спасло немало человеческих жизней, когда могло начаться заражение.
Человек на кровати был почти без сознания, и все же она почувствовала, как по телу его пробежала дрожь от обжигающего прикосновения бренди к краям пораженного места. Затем она промыла рану, добавив несколько капель бренди в горячую воду, перевязала ее чистыми бинтами и положила ему на лоб охлаждающий компресс из куска полотна, смоченного в холодной воде.
— Скоро ему станет лучше, — сказала она. — Я приготовлю для него особый отвар из лекарственных трав, чтобы он заснул.
— Если завтра он будет в состоянии двигаться, я отведу его домой, — пообещал Лью.
— Надеюсь, что будет, — ответила Леона. — Здесь его держать вряд ли безопасно. Если лорд Чард обнаружит его, что, по-вашему, я должна буду ему сказать?
— Ваше воображение и ваше женское чутье подскажут вам решение лучше, чем я, — заявил он беззастенчиво.
Она повернулась к двери, держа в руках чашку с окровавленной водой.
— Вы не позволите мне вас отблагодарить? — спросил он с той характерной интонацией, которая вызывала у нее наибольшую неприязнь.
— Самой лучшей благодарностью с вашей стороны было бы держаться отсюда подальше, — резко возразила она.
— А если я признаюсь вам, что был рад удобному предлогу увидеть вас, — что вы ответите тогда?
Он снова встал между нею и дверью, но Леона с вызовом посмотрела на него.
— Если вы немедленно не откроете мне дверь, я выплесну эту воду вам в лицо.
— Каждое слово, произнесенное вами, каким бы жестоким оно ни было, просто приводит меня в восторг, — пробормотал Лью, скривив губы в улыбке и отворяя перед нею дверь так, что Леона сознавала, что хотя он и выполнил ее требование, однако каким-то непостижимым уму образом преимущество в конечном счете осталось за ним.
— Убирайтесь отсюда, и поскорее, — чуть слышно бросила она через плечо и заспешила по коридору, решив про себя не оборачиваться, чтобы убедиться, следует ли он за нею.
Дойдя до буфетной комнаты служанок, она вылила грязную воду и сполоснула чашку. И, только покончив с этим, она не без некоторого чувства вины поймала себя на том, что все это время прислушивалась, полная тревоги и напряжения, к звуку шагов Лью Куэйла, ощущая его дыхание за своей спиною.
Должно быть, он уже ушел. Теперь она могла вздохнуть свободнее, и в то же время она понимала, что это было лишь началом совершенно нового порядка вещей, и то, чего она всегда боялась и чего до сих пор никогда не происходило, вдруг предстало перед нею во всей своей мрачной реальности.
Никогда раньше Лью Куэйл не появлялся в замке без приглашения. Никогда прежде он при всем желании не посмел бы наведываться к ней в отсутствие Хьюго.
