Кристина Скай - Рубин
Его собеседник холодно рассмеялся – этот звук заставил Крейтона содрогнуться.
– Вы совершенно правы, мой друг. Нельзя допускать ни малейшей небрежности. Такой человек, как вы, должен понимать это.
Что-то в его словах заставило Крейтона задуматься, что известно этому человеку о случившемся на Собачьем острове. Проклятие, эта работа доставила ему кучу неприятностей с самого начала! Ему не нравилась таинственность. Ему не нравилось необычное поведение его нанимателя. И, конечно, сама девушка, которая оказалась гораздо умнее, чем он предполагал. Да, если бы не деньги, он ушел бы прямо сейчас! Но вот человек за портьерой заговорил:
– Да, произошли некоторые изменения в плане. Теперь вы должны слушать очень внимательно. Сначала мы разберемся с девушкой. А потом вам представится случай свести счеты с ее интересным защитником, который носит пурпурный тюрбан. – В голосе послышались нотки раздражения. – И я предлагаю, чтобы вы наняли несколько мужчин, мой дорогой Крейтон. Потому что этот человек может оказаться сильнее, чем вы думаете.
Из-за портьеры послышался звон металла.
– У меня здесь сотня золотых монет, мистер Крейтон. В шесть часов они будут вашими, и еще через шесть часов после этого вы получите оставшуюся часть платы. Конечно, если вы все сделаете, как я скажу.
Необычный шипящий голос не умолкал, и Крейтон запоминал распоряжения. Темза. Ожидающее судно. Это не доставит никаких проблем. Наконец голос замолк. Крейтон улыбнулся. Так вот что ожидало эту маленькую сучку! Он хотел бы увидеть ее лицо, когда она проснется. Но у него было более важное дело. Он должен следить за этим проклятым индусом. Это вполне устраивало Крейтона.
– А теперь, мистер Крейтон, выдерните кинжал и оставьте его на столе. Потом выходите через заднюю дверь. Ваши деньги будут ожидать вас в обычном месте.
Изо всех сил стараясь сохранить твердость походки, Крейтон зашагал прочь. Он чувствовал, что холодные глаза из-за портьеры следят за ним. Этого было достаточно, чтобы заставить его отказаться от небольшого отклонения, которое он предусмотрел. Но только почти, так как что-то говорило ему, что это сотрудничество принесет еще много денег.
Первое, что он собирался сделать после того, как получит деньги, послать весточку в Циннамон-Хилл. Возможно, тот старик, которого они избили, заплатит, чтобы услышать новости о своей милой невинной внучке. Только она уже не будет такой милой к тому времени, подумал Крейтон. И уж конечно, не будет невинной. Наверняка, когда тот ублюдок из-за портьеры доберется до нее.
Деверил Пэйджен стоял обнаженный рядом с темно-красной камчатной портьерой и смотрел на темную ленту воды, лениво следя за баржами с сеном. Да, ему нравится быть нагим. Он был высокомерно горд в таком состоянии. «Возможно, ты действительно больше чем наполовину язычник, старина», – подумал он мрачно. Если так, то это его лучшая половина. Он не обращал внимания на холод, его мысли вернулись к короткой, но очень неприятной встрече с отцом две недели назад.
Старик фактически приказал, чтобы он возвратился домой. Даже после стольких лет разлуки раздражительный поборник строгой дисциплины сумел заставить его почувствовать себя маленьким школьником. Пэйджен отступил внутрь комнаты и нахмурился. Он выполнил все, из-за чего приезжал. Так почему он не мог расслабиться? Почему он даже сейчас чувствовал острую опасность, похожую на ту, когда к нему подкрадывался большой хищник?
В камине треснуло полено, взорвавшись шипящими оранжевыми искрами. И в этом взрыве огоньков Пэйджен видел насмешливый отблеск кроваво-красных лучей драгоценного камня.
«Глаз Шивы», возникший из танцующего огня. Пэйджен физически ощущал его присутствие где-то поблизости. В этот самый момент, по словам Сингха, сэр Хамфри развлекался в одном из наиболее пышных номеров публичного дома, наслаждаясь компанией трех самых опытных девушек Элен. И он принес кровавый драгоценный камень с собой. Ей-богу, неужели этот человек не имел ни капли ума? Половина лондонских преступников охотилась за рубином, и Пэйджен мог бы назвать по крайней мере шестерых мужчин внизу в салоне, кто пойдет на убийство ради обладания «Глазом Шивы». Вероятно, сюда стоит добавить такое же число женщин, подумал он цинично. Впрочем это уже проблемы сэра Хамфри. Незачем теперь и думать о рубине.
Так почему он не может расслабиться?
С застывшим лицом Пэйджен подошел к позолоченному столику и налил себе бокал превосходного кларета Элен. Глядя в никуда, он сделал большой глоток, потом еще. Странно, как изменяется все вокруг, подумал он, покачивая темно-красный напиток в тяжелом хрустальном бокале. Когда-то она была всего лишь хорошенькой маленькой Хелен Лоуренс, дочерью мясника.
Сегодня она была одной из наиболее влиятельных женщин в Лондоне. Пэйджен слабо улыбнулся.
– За тебя, Хелен Лоуренс, – пробормотал он, протягивая стакан к мерцающему огню камина. – Ты всегда была самой красивой девушкой в деревне Бродмур.
Позади него тихо открылась дверь, и предмет этих не совсем трезвых размышлений скользнул внутрь.
Боже, как прекрасны его плечи, подумала рыжеволосая женщина. Ее пристальный взгляд скользнул ниже, к тонкой талии и длинным, стройным бедрам. Элен не пропустила ни одной детали этого прекрасного мужского тела. Ей редко приходилось видеть такое: тело мужчины, который выполнял тяжелую физическую работу, для того чтобы выжить. Не то что дряблые, неуклюжие тела богатых.
Не замечая ее присутствия, Пэйджен снова поднял бокал к мерцающему огню.
– И за то, что ты покинула сонную деревушку над морем. Твоя красота и твой исключительный талант были бы потрачены там впустую. В отличие от меня ты сумела найти все, что хотела от жизни.
– Не совсем. – Голос Элен прозвучал низким, соблазнительным шепотом позади него. – Я не получила тебя, Дев. Возможно, это было все, чего я когда-либо хотела.
Мужчина у огня медленно обернулся, его глаза были темными и непроницаемыми. Огонь золотил его тело прекрасным теплым блеском.
– Ты думала, что ты хотела меня, Хелен. Но у тебя имелся здравый смысл, чтобы понять, что наши чувства были только безумным детским увлечением. – Глаза Пэйджена прищурились, как только он посмотрел на просвечивающее платье из шелкового крепа, которое облегало ее пышные формы. – Но ты и сейчас прелестнейшая из девушек, когда-либо живших в Бродмуре.
С напряженной, дразнящей улыбкой он поднял свой бокал в знак безмолвного уважения.
– А ты был самым диким мальчишкой в Бродмуре. – Ее пальцы дрожали, она распустила одну-единственную ленту на шее, и ее отделанное кружевом платье соскользнуло на плечи. – Ты все еще остался диким, Дев? Ты помнишь тот первый раз, в сарае у реки, и дождь, барабанящий по крыше? – Голос звучал хрипло от сдерживаемой страсти. – Я помню. Боже, я помню каждую деталь.
