Елена Езерская - Бедная Настя. Книга 5. Любовь моя, печаль моя
— Прости, что держала тебя в неведении, но я прежде хотела разобраться во всем сама, — тихо произнесла Анна и рассказала все, что знала — про таинственное исчезновение Владимира, про навет и свои розыски. И о письме, только что полученном ею.
— Бедная моя, — растрогалась Варвара, — как же ты одна все это переживала? А я и впрямь поверила, что к нам ночью кто-то из этих бунтовщиков в окно вломился. Только, вишь, что оно на самом деле выходило…
— Я уж и не знаю, что здесь, Варя, на самом деле, а что — чей-то подлый умысел, чтобы ввести меня в заблуждение, — вздохнула Анна. — Но одно точно: на эту встречу мне надо идти.
— И что же, так просто и отправишься? — покачала головой Варвара. — Нельзя тебе к себе внимание привлекать. Здесь хитрость нужна военная. Дай-ка мне подумать чуть-чуть…
Через час от дома, где жили Корфы, отъехал фиакр, в который села баронесса и громко велела по-французски кучеру вести ее на бульвар Распай, где снимала квартиру ее приятельница певица Жозефина. А вскоре после этого из дома вышли служанка русской баронессы мадам Боннэ и старая толстая нянька, привезенная из России. Обе женщины несли в руках корзинки для продуктов, и толстуха едва поспевала за худенькой и легкой мадам Боннэ, которая всегда отличалась шустростью, и что-то все время ворчала. Мадам Боннэ ей не отвечала — все соседи знали, что она ревновала русскую к кухне, и очень обижалась на своих хозяев, поскольку те предпочитали приготовленную ею еду стряпне этой неповоротливой старухи, вовсю ругавшей французский стол, парижские вкусы и революцию. Даже без знания русского догадаться о том, что Варвара сердится, было нетрудно — уж очень в гневе бывала она выразительна.
Вот так, под аккомпанемент Варвариного бурчания, женщины поспешно дошли до рынка и там растворились в толпе. А баронесса, совсем недолго пробыв в доме своей приятельницы, тотчас вернулась домой и больше уже не выходила, а так как окна спальни открывались во двор, то понять, легла она отдыхать или играет с детьми, было невозможно. Но главное — баронесса вернулась, и это однозначно.
На самом деле в дом Корфов вернулась не Анна, а мадам Боннэ, с которой они оказались примерно одного сложения, с той только разницей, что служанка была кряжистей и ходила, как гусыня. Однако именно ей по составленному вместе с Варварой плану пришлось изображать из себя Анну на случай, если кто-то все-таки следил за домом. И, стараясь походить на изящную баронессу, мадам Боннэ шла от двери к фиакру степенно, поддерживаемая под локоть мужем, который, пряча руки в складках широкого плаща, с силой подсадил ее, чтобы со стороны все выглядело так, словно он помогает взойти в фиакр стройной и еще молодой светской даме.
Потом мадам Боннэ направилась к Жозефине, которая встретила ее с удивлением, — служанка была одета в плащ и шляпку своей госпожи. Но та немедленно передала Жозефине записку. Анна просила подругу ничему не удивляться и сообщала, что позднее все объяснит сама, а пока умоляла об одолжении: мадам Боннэ должна была по ее расчетам провести у Жозефины около часа и потом вернуться домой. Жозефина кивнула и велела служанке провести гостью на кухню, где две женщины довольно сносно скоротали время за разговорами — у них нашлось много общих интересов и тем. Когда часы пробили четыре пополудни, мадам Боннэ поднялась, любезно распростилась со служанкой за теплый прием и поехала обратно.
Анна же с удовольствием окунулась в столь любимую ею стихию театра. С энтузиазмом, давно не испытываемым ею, она вместе с Варварой выбирала из вещей мадам Боннэ те, что собиралась надеть. Анна перемерила все принесенные служанкой платья и шляпки с таким расчетом, чтобы как можно достовернее походить на мадам Боннэ. Но потом все втроем сошлись на том, что лучше надеть блузу и юбку. Под них легче поддеть еще пару вещиц для того, чтобы придать фигуре новоиспеченной «мадам Боннэ» ее привычную плотность и небольшую сутулость. Потом Анна несколько раз прошла по комнате вместе со служанкой, шаг в шаг, чтобы освоить ее походку. Но лишь после того, как сделала это одна под придирчивым взглядом обеих женщин, нашедших ее игру замечательной, Анна решила, что готова.
Разумеется, ей пришлось взять с мадам Боннэ клятву, что та будет молчать об увиденном, но служанка к таким вещам оказалась привычной. Ей уже не первый раз приходилось содействовать хозяйкам в подобных делах, правда, прежде это были не столь знатные дамы. Но разве у богатых жен меньше поводов для поиска связи на стороне? Наверное, даже больше, потому как их мужья — и господин барон Корф не был, по наблюдению супругов Боннэ, исключением — грешат слишком частыми отлучками из дому, оставляя своих красавиц-жен с детьми и с подругой-скукой, от которой развивается мигрень и в мыслях поселяется озабоченность.
В любом случае служанка справилась со своей частью задачи. А Анна, между тем, была уверена, что и им с Варварой вполне удался этот нехитрый карнавал. Они несколько раз после того, как им удалось смешаться с толпой на рынке, останавливались в переулках и выжидали, не идет ли кто за ними, но все выглядело спокойно, и женщины смогли без приключений добраться до трактира «Жареный петух» на улице Каменщиков.
Это был старый дом, обветшавший и по углам пахнувший плесенью, снаружи темный и невеселый. Однако внутри он оказался довольно приличным и теплым. В трактирной зале ярко горел камин, за простыми деревянными столами сидели люди, явно рабочие из предместий, и что-то горячо обсуждали. Две вошедшие пожилые женщины, по-видимому, служанки, одетые чисто и просто, не обратили на себя их внимания. Анна даже незаметно улыбнулась: ей пошла на пользу гримировальная учеба в театре Ивана Ивановича. Стараясь как можно больше походить на мадам Боннэ, она сильно стянула волосы лентой (служанка носила гладкую прическу), а потом натерла их сажей и подседила местами белой пудрой. В результате вышло очень натурально — издалека и не отличишь от естественной седины.
Но все же сразу подняться в номер Анна не решилась. Какое-то время они с Варварой сидели за одним из столов в дальнем углу зала, исподволь осторожно наблюдая за посетителями трактира. Анна надеялась, что Владимир где-то здесь и подаст ей знак, но так и не смогла распознать его приметы ни в ком из споривших за сдвинутыми в ряд столами рабочих и не почувствовала его за личинами мирно попивавших вино мастеровых за соседними столами.
Наконец она решилась. Анна заговорщически кивнула Варваре и, наклонившись к самому ее уху, велела шепотом, чтобы та сидела тихо и ела свой суп, который Анна для отвода глаз заказала для них обеих, и в случае чего прикидывалась глухонемой. Потом Анна медленно встала из-за стола и направилась к лестнице на второй этаж, где находились комнаты, сдаваемые внаем. Поднявшись наверх, она прошла по слабо освещенному коридору, с трудом разбирая на дверях цифры, вкось и вкривь написанные мелом от руки. Найдя нужную, она отперла ее имевшимся у нее ключом и вошла.
