Джуд Деверо - Завоевание
Наконец, подавив гордость, он разыскал Кольбрана и спросил, не видел ли тот младшего Перегрина — оруженосца. Кольбран сообщил, что Зарид помогал ему мыться. Эта новость привела Тирля в бешенство, но теперь ему не составило труда найти девушку.
Он хотел прочесть ей целую лекцию, напомнить, что она ведет себя глупо, но в ее лице было нечто, что помешало ему. Тирль присел рядом.
— Время ложиться спать, — сказал он. — Завтра рано утром твой брат будет сражаться.
Зарид продолжала смотреть на воду.
— Я приду.
— Что тебя терзает? — мягко спросил он. Девушка повернулась к нему, и ее глаза сверкнули.
— Ты, — огрызнулась она. — Как ты понял, что я — женщина, если никто больше этого не понимает?
— Не знаю. Если ты имеешь в виду Кольбрана, то он не понял потому, что глуп. Он как животное, достаточно сообразителен, чтобы сражаться, но недостаточно умен, чтобы подумать хоть немного.
— Почему ты так ненавидишь его? Только потому, что он способен делать то, чего не можешь ты? Ты так ревнив по отношению ко всем настоящим мужчинам?
Она попыталась встать, но, схватив Зарид за руку, Тирль вынудил ее сесть обратно.
— Что служит для тебя доказательством мужественности? Умение сражаться? Ты упала в обморок перед Кольбраном, не зная, как он сражается. Откуда ты знаешь, что он — мужчина? Ты стояла с ним в воде, твои руки блуждали по его нагому телу, — а он не понял, что до него дотрагивается женщина, женщина, охваченная желанием. Неужели глупость для тебя является доказательством мужественности?
— Ты ревнуешь? — удивленно спросила Зарид. — Ты ревнуешь к Кольбрану. Почему? Ты завидуешь, что он может иметь любую женщину, какую захочет, а с тобой не пойдет ни одна?
— Ни одна? — Тирль долго глядел на нее, затем встал, возвышаясь над ней. — Разве ты не видишь меня? Разве ты не в состоянии забыть, что я Говард, и посмотреть на меня?
Зарид взглянула на него. Он прав. Тот факт, что он — Говард, лишил ее способности видеть все остальное.
Тирль отвернулся, сжимая руки в кулаки. Он видел, что его слова никак на нее не подействовали. «Что мне за дело до этого?» — спрашивал себя Тирль в сотый раз. Какое значение имеют для него мысли и мнение этой юной особы? Почему он не может наслаждаться жизнью? Он мог бы смеяться и пить, на его коленях сидела бы одна симпатичная девчонка, а другая жалась бы к его плечу. Вместо этого он стоит здесь, в темноте, стараясь заставить эту твердолобую девицу понять, наконец, что он ничуть не хуже этого идиота Кольбрана. Он, Тирль, хорош собой, богат, силен, образован — а эта девчонка обращается с ним, как с сыном кузнеца. Он повернулся к ней.
— Идем, мы должны вернуться в шатер твоего брата. Он будет волноваться за тебя.
— Сиверн не будет в одиночестве коротать ночь. Он наверняка проведет ее с женщиной.
Зарид так грустно произнесла это, что Тирль улыбнулся, поняв, что она сидит здесь и жалеет сама себя, потому что Кольбран не знает, что она — женщина.
Он не мог видеть этого дольше и в то же время знал, что гордость Зарид сильнее ее жалости к себе.
— Перегрин, — сказал он притворно сурово, — даже если ты наденешь прекраснейшее платье во вселенной, Кольбран не обратит на тебя внимания. Ты не сможешь быть женщиной, что бы на тебя ни надели. Ты не в состоянии соблазнить ни одного мужчину.
Ее реакция была точно такой, как он ожидал. Вскочив, Зарид встала прямо перед ним.
— Я могу соблазнить любого. Лиана говорит, что я хорошенькая.
— Тебе это говорила женщина, но не мужчина, — издевательски усмехнулся он.
Зарид не поняла, что он ее дразнит. Она чувствовала, что сейчас расплачется. Тирль высказал ее мысли.
— Мужчина сказал бы мне это, если бы знал, что я — женщина. Многие сказали бы мне это, если бы…
Внезапно шутливое настроение покинуло Тирля. Она сможет соблазнить любого, кого захочет, но кого же она захочет соблазнить?
— Такого, как Кольбран? — в гневе спросил Тирль. — Он даже не заметил тебя, когда ты дотрагивалась до него. Почему ты считаешь, что он обратит на тебя внимание, если ты будешь по-другому одета?
— Я ненавижу тебя, — прошептала Зарид. — Ненавижу! — Она отвернулась, затем побежала вверх по берегу.
Тирль загородил ей путь. Он не хотел, чтобы она плакала, но ее вожделения к Кольбрану он не мог вынести.
— Поверишь ли ты, если я скажу, что ты столь же хороша собой и женственна, как любая из встреченные мной женщин? — Тирль задал вопрос тихо.
Зарид отвернулась. Она не могла позволить ему видеть ее слезы.
— Тирль, слова для меня совершенно ничего не значат. — Девушка обошла его и пошла прочь, стараясь держаться прямо.
Тирль смотрел на нее и чувствовал себя подавленным, следуя за ней в шатер. Подшучивая над Зарид, он только повредил себе.
Глава 6
В самом большом шатре Перегринов стояли три походные кровати. Люди Сиверна спали во втором шатре, поменьше. Зарид лежала на одной из коек, укрывшись до подбородка легким одеялом, когда вернулся Тирль. Он ничего не сказал, разделся и улегся в постель.
Он долго не мог уснуть и лежал, глядя в потолок шатра. Ему не нравилось, что делает с ним эта девчонка, — она превращала его в нечто, чему он и сам не знал названия. Где тот Тирль, который мог ласкать и целовать женщину, тот Тирль, который шутил и смеялся? Каким-то образом эта девчонка заставила его чувствовать себя маленьким и незначительным, и это злило.
Тирль уснул, обещая себе, что больше не будет злиться, что бы она ни сделала. Он слышал сквозь сон, как вошедший Сиверн рухнул на койку.
Тирль проснулся перед рассветом. Все его чувства были обострены: что-то не так. Он тихо лежал, прислушиваясь к тишине, окружавшей шатер, пытаясь понять, где кроется опасность. Его первой мыслью было то, что поблизости находится Оливер, и рука Тирля скользнула к мечу, который лежал рядом с постелью.
Через несколько секунд он понял, что тревожное чувство, пробудившее его, исходит не снаружи шатра, а изнутри. Отбросив покрывало, Тирль подошел к Зарид и склонился над ней. Она лежала тихо, но он понял, что девушка плачет. Он сел на край постели, прижал Зарид к себе и, дотронувшись до нее, понял, что она спит.
Часто ли она плачет во сне? Всегда ли она плачет столь тихо?
Тирль держал ее, прижав к груди. Их тела разделяло лишь тонкое льняное покрывало. Она всхлипывала, как ребенок, волосы у него на груди намокли от ее горячих слез Если бы Тирль не чувствовал ее ничем не стесненную грудь, он подумал бы, что держит в объятиях ребенка.
Он крепко обнимал ее, гладил по голове, и недоумевал что заставляет ее так горько рыдать во сне?
Сиверн проснулся раньше Тирля. Он слышал, что сестра плачет, но не подошел к ней. Так же, как и ее мать, Зарид часто плакала во сне. Он лежал молча, готовый подойти к ней, если потребуется, но не пытался успокоить ее.
