Кэтлин Вудивисс - Волк и голубка
Послышался шум, и Эйслинн увидела Вулфгара, стоявшего на пороге, — ноги расставлены, в руках латные рукавицы, взгляд серых глаз пронизывает ее насквозь. Она покраснела, с ужасом думая, что именно он мог подслушать, но тут же успокоилась: ведь норманн не понимает их языка.
Повернувшись, девушка метнулась вверх по ступенькам, чувствуя, как Вулфгар провожает ее глазами, и облегченно вздохнула, лишь очутившись за закрытой дверью спальни. Зарыдав, Эйслинн бросилась на кровать, словно вся сердечная боль мира стала в этот миг ее собственной. Керуик посчитал ее распутницей, пресмыкающейся перед победителями в надежде и дальше спокойно жить в роскоши.
Эйслинн заплакала еще громче и вцепилась в волчьи шкуры, ненавидя Вулфгара всем своим существом.
«Он считает, что все мы служим лишь для удовлетворения его капризов», — задыхаясь от гнева, думала девушка, но волку многому придется научиться — недаром он не взял ее и никогда не возьмет по крайней мере до тех пор, пока Эйслинн способна одержать над ним верх. Пусть побережется — иначе укрощенным окажется именно он!
Она так глубоко задумалась, что не заметила, как отворилась дверь, и встрепенулась, только услышав голос Вулфгара:
— Кажется, ты решила наполнить реку своими слезами.
Эйслинн повернулась и молниеносно спрыгнула с постели, прожигая его негодующим взглядом. Слезы мгновенно высохли. Девушка собрала в узел растрепавшиеся волосы и уставилась на Вулфгара.
— У меня слишком много бед, лорд Вулфгар, и почему-то все исходят от тебя, — прошипела она. — Мой отец погиб, мать превращена в рабыню, дом разграблен, а честь безжалостно похищена. Неужели ты считаешь, что мне не о чем плакать?
Вулфгар улыбнулся, подвинул стул и уселся, небрежно похлопывая себя по бедрам латными рукавицами.
— Согласен, у тебя немало причин для грусти, поэтому смело лей слезы. Говоря по правде, я удивляюсь твоей выдержке. Не многие женщины повели бы себя так мужественно. Ты с честью выносишь тяготы жизни. И как ни странно, несчастья не состарили тебя.
Он встал и неожиданно оказался так близко, что Эйслинн пришлось приподнять голову, чтобы взглянуть на него.
— Признаться, ведьмочка, ты с каждой минутой становишься все красивее.
Его лицо внезапно стало неумолимо жестким.
— Но даже самая прекрасная девушка должна знать своего хозяина.
Сжав латные рукавицы, он швырнул их к ногам Эйслинн.
— Подними и знай, что, делая это, ты принадлежишь мне. Так же, как эти рукавицы. Ты — моя, и ничья больше! Фиалковые глаза Эйслинн разъяренно сверкнули.
— Я не рабыня, — надменно объявила она, — и не рукавица, которую носят, а потом без сожалений выбрасывают!
Рыжеватые брови чуть поднялись; губы искривились в медленной сардонической ухмылке. Однако глаза оставались холодны, как лед, уничтожающий ее волю.
— Неужели, мадемуазель? Знаешь, что я мог бы сделать прямо сейчас? Покрыть тебя, раздвинуть твои ноги и лечь между ними, насладиться твоими прелестями, а потом уйти, выкинув из головы все мысли о тебе. Ты слишком высоко себя ставишь, но на деле ничуть не лучше рабыни.
— Ошибаешься, господин, — спокойно возразила Эйслинн, пораженная собственной решимостью. — Раб страшится смерти и готов на любые унижения, чтобы остаться в живых. Если же дело дойдет до выбора, я предпочту искать прибежища в небытии и уйти на небо непокоренной.
Вулфгар, протянув широкую ладонь, сжал ее подбородок, привлекая девушку к себе и не давая ей шевельнуться. Взгляд его смягчился, а брови на мгновение сошлись. Она не лжет. И нет причин сомневаться в ее стойкости.
— Да, — тихо пробормотал он, — ты действительно не склонишься ни перед одним мужчиной. — И неожиданно отпустив ее, отвернулся и бросил через плечо: — Но не советую испытывать судьбу, девица, иначе я могу передумать и доказать тебе свою правоту.
Эйслинн снова вспыхнула, на этот раз от смущения.
— И что тогда будет? — взвилась она. — Я стану еще одной девушкой, ублажающей тебя какое-То время, а потом забытой, как эти рукавицы? Неужели нет такой счастливицы, что смогла бы тебя покорить?
— О, эти женщины старались как могли — строили глазки, выставляли себя напоказ, — тихо рассмеялся Вулфгар. — Но я делал с ними все, что хотел, и, получив удовольствие, тут же бросал. Ни одна из них не осталась в памяти!
Эйслинн, предчувствуя близкую победу, подняла изящно изогнутые брови в подражание Вулфгару.
— Даже твоя мать? — поддразнила она, считая, что выиграла спор. Не в следующий миг сжалась от страха. Лицо Вулфгара потемнело, глаза сверкнули таким бешенством, что девушка приготовилась встретить сокрушительный удар.
— Нет, — процедил он сквозь зубы. — Менее всех остальных я помню эту благородную даму.
Он повернулся и, широко шагая, покинул комнату. Эйслинн стояла как громом пораженная. Вулфгар переменился так мгновенно, что девушка поняла: его мать не дождется любви от сына.
Глава 5
Вулфгар рассерженно устремился во двор и поднял лицо к заходящему солнцу, ожидая, пока улетучится владевший им гнев. Внезапно невдалеке послышался крик. Посмотрев в ту сторону, Вулфгар заметил облако черного дыма, поднимавшееся к небу за холмом. Несколько человек немедленно вскочили в седло. Вулфгар и Суэйн последовали их примеру.
Вскоре они перевалили через холм и помчались к лежавшей у его подножия деревне, где ярко пылали большая копна соломы и крохотный амбар. Картина, представшая взору Вулфгара, заставила его задохнуться от ярости. На земле лежало семь или восемь трупов, и среди них два йомена[1], посланные Вулфгаром охранять деревню. В телах остальных, по виду оборванцев и грабителей, торчали длинные стрелы стражников. Приблизившись к лачуге, они увидели яркое пятно — девочка, жестоко изнасилованная и убитая, лежала среди обрывков красного платья. Старуха, покрытая ссадинами и синяками, выползла из канавы и, плача, припала к ногам мертвой. С десяток негодяев бежали по полю, но внимание Вулфгара привлекли шесть всадников, исчезавших в дальней роще. Приказав своим людям преследовать пеших, Вулфгар кивнул Суэйну, и они бросились в погоню. Огромные боевые кони были прекрасно обучены и неумолимо настигали уже уставших лошадей мародеров. Поравнявшись с неизвестными, Вулфгар выхватил меч и издал оглушительный боевой клич, от которого стыла кровь в жилах. Ему вторил Суэйн. Двое всадников придержали коней и обернулись к рыцарям. Но Вулфгар промчался мимо, а Суэйн налетел на них с такой силой, что один тут же оказался на земле, а тяжелый боевой топор вонзился в грудь второго. Вулфгар оглянулся, желая убедиться, что викингу не грозит опасность. Тот уже спешился и вступил в поединок с очнувшимся грабителем. Вулфгар бросился за остальными. Негодяи, посчитав, что их гораздо больше, чем преследователей, и опасаться нечего, натянули поводья и приготовились сражаться.
