Барбара Картленд - Бегущая от любви
Дельфины куда-то пропали. Подул свежий ветер, и герцог сказал Салене:
– Мне кажется, вам лучше спуститься вниз. После нервного потрясения вы можете легко простудиться, и хотя Дэлтон, несомненно, будет только рад поухаживать за вами, зато мне не с кем будет беседовать за столом.
– Но вы, должно быть… хотели побыть… в одиночестве? – сказала Салена.
– Я хотел отдохнуть от шумных приемов и назойливых сплетников, – возразил герцог. – Но вы ни то ни другое, и я могу, не покривив душой, сказать, что очень рад вашему обществу.
Это был весьма прозрачный комплимент, и на мгновение герцог подумал, что она вновь испугается. Но на самом деле Салена его просто не услышала.
Герцог не знал, что в эту минуту она опять вспоминает вечера на вилле князя Петровского и разговоры, которые там велись.
Князь, вероятно, считал, что никто из гостей не станет упоминать о его жене. А почему? «Не из-за мадам ли Версон, – подумала Салена, – не потому ли, что она считала князя своей собственностью?»
Впервые Салену посетила догадка, что мадам Версон была любовницей князя.
Она вспомнила, как эта француженка ревновала князя ко всем без исключения – и особенно к Салене. А ей-то казалось, что мадам Версон просто гостит на вилле!
Его любовница!
Ужасно, что, имея любовницу в Монте-Карло и супругу в России, князь пожелал получить еще и Салену. Он просто купил ее у отца!
Салена едва успела подавить стон. Она любила своего отца – всегда любила – и не могла поверить, что он опустился до того, чтобы торговать собственной дочерью!
Теперь она понимала, что он имел в виду, когда говорил: «Если бы у нас было время…»
Время, чтобы найти для нее настоящего мужа, а не мерзавца, которому она нужна только для развлечения.
Обрывки разговоров, настойчивость отца, его слова о том, что хотя он плохой отец, но все же любит ее, быстрота и секретность, с которой все было проделано, теперь получили свое объяснение.
Отец сам помог князю ее обмануть – просто потому, что не решился сказать ей правду. Какой позор!
Удивленный тем, что Салена не отвечает, герцог повернулся к ней и, увидев выражение ее лица, сразу все понял.
На ее лице отражалось бесконечное страдание: это было лицо человека, которому довелось испытать невероятное унижение.
«Что бы я ни сказал, это только ухудшит ее состояние», – подумал герцог.
И в то же время ему было так жаль эту девушку, что лишь невероятным усилием воли он удержался от того, чтобы не упасть на колени и не умолять ее принять его помощь.
Он проводил ее до каюты. Салена была очень бледна, и герцог посоветовал ей прилечь и отдохнуть.
Он ждал возражений, но Салена покорно с ним согласилась, и он позвал Дэлтона, чтобы тот принес бутылки с горячей водой.
Вернувшись к себе, герцог взял книгу, которую не дочитал, но ему никак не удавалось сосредоточиться.
Застилая буквы, перед его глазами стояло личико, похожее на цветок, и в огромных глазах читалось неимоверное страдание.
– Что, черт возьми, могло случиться? – снова и снова спрашивал он себя и думал, что загадка Салены ему интереснее, чем любая тайна, которую можно найти в книге.
Он знал, что не успокоится, пока не узнает все, что с ней произошло.
Переодеваясь к обеду в вечерний костюм – а это герцог делал неукоснительно, независимо от того, были у него гости или нет, – он поймал себя на том, что с нетерпением ждет разговора с Саленой. И поэтому он немного расстроился, когда в кают-компанию вошел Дэлтон и сказал:
– Юная леди спит, ваша светлость, и я подумал, что не стоит ее будить.
– Разумеется, Дэлтон, сейчас ей нужнее всего подольше поспать.
– Сон – лучшее лекарство, – согласился камердинер.
– Значит, пусть наша гостья спит, Дэлтон. Надеюсь, к утру она будет чувствовать себя лучше.
– Без всякого сомнения, ваша светлость. Герцог отобедал в одиночестве, а потом прогуливался по палубе, пока тоже не захотел вздремнуть.
Уже засыпая, он сказал себе, что этот день доставил ему наслаждение. Поистине таких замечательных дней у него еще не было в жизни.
Вечером, когда Дэлтон укладывал его одежду, герцог спросил:
– Что слышно о мисс Салене? Она не просыпалась?
– Не думаю, ваша светлость. Я недавно заглядывал к ней, она спала. Я поменял бутылки с горячей водой, стараясь ее не разбудить.
– Правильно, Дэлтон. Я всегда могу на тебя положиться, если кто-то болеет.
– Легче вылечить тело, чем душу, ваша светлость, – заметил Дэлтон.
Спорить с этим не приходилось. Герцог лег в постель, намереваясь почитать на ночь, но скоро отложил книгу и, потушив свет, уснул с мыслями о Салене.
Он проспал, наверное, больше часа, когда его разбудил крик.
Насторожившись, герцог прислушался. Тишина. Потом он снова услышал крик.
Он доносился из каюты Салены.
Герцог зажег лампу возле кровати. Крик повторился. Еще раз. Еще.
Герцог вскочил с постели и выбежал в коридор.
В каюте Салены было темно – Дэлтон забыл оставить ночник. Герцог хотел зажечь лампу, но тут ему навстречу выбежала Салена.
Сорочка леди Мортон была ей длинна. Салена запуталась в ней и едва не упала. Герцог подхватил ее, и она вцепилась в него с криком:
– Они… за мной гонятся! Они… хотят меня схватить! Спасите!.. Спасите… меня!
– Все хорошо, – мягко сказал герцог. – Это только сон. Здесь некому за вами гнаться, вы в безопасности.
– Они… там! Я видела… их!
Крик застрял у нее в горле. Дрожа всем телом, Салена уткнулась герцогу в плечо.
– На «Афродите» вам ничего не угрожает, Салена.
Услышав название яхты, она на мгновение замерла, а потом разрыдалась, бессильно поникнув в руках герцога.
Он поднял ее и хотел уложить в кровать, но Салена не отпускала его, словно герцог олицетворял ее единственную надежду и она не могла с нею расстаться.
Тогда он принес ее в свою каюту.
Каюта герцога была самой большой на яхте. Она занимала почти всю кормовую часть, и с обеих сторон ее были иллюминаторы. У стены стоял мягкий диван, покрытый вельветом, и герцог сел на него, держа Салену на коленях, словно ребенка.
Она рыдала навзрыд, и он чувствовал, как горячие слезы просачиваются сквозь его рубашку.
Очень нежно, словно она и вправду была ребенком, герцог сказал:
– Не нужно плакать. Доверьтесь мне, и я помогу вам. Пока вы со мной, вас никто не обидит.
– Меня… отправят… на гильотину, – прошептала Салена сквозь слезы, и в первое мгновение герцогу показалось, что он ослышался.
– Я… у-убила его! – продолжала Салена, по-прежнему шепотом. – Я… не хотела… но подобрала ножик для резки бумаги, когда пыталась убежать… и он… упал… прямо… на… него.
Она сдавленно вскрикнула, словно ужасная картина вновь встала перед ее глазами.
