Джулия Куинн - Виконт, который любил меня
Кэйт издала долгий и хорошо скрытый вздох облегчения.
– Вот и хорошо, - произнесла она. - Возможно, ты скоро присмотришь себе мужа из своих поклонников.
– Может быть, ты сама присмотришь мне мужа, - предложила Эдвина.
– Ну, конечно. Что мне еще остается делать в Лондоне, - сказала Кэйт.
Эдвина посмотрела на нее сомнительно.
– Я не думаю, что ты присматриваешь мне мужа среди моих поклонников. Ты просто постоянно критикуешь их. Почему тебе не заняться поисками мужа? Тебе нужна своя семья. Из всех моих знакомых ты больше всего подходишь на роль матери семейства.
Кэйт не хотела отвечать на эти вопросы, поскольку за прекрасными голубыми глазами и очаровательным лицом Эдвины скрывался очень проницательный ум. Эдвина была права. Она действительно не искала себе мужа. Но почему она обязана искать себе мужа? Никто из поклонников Эдвины не рассматривал её в качестве невесты.
Кэйт вздохнула, глядя в окно. Гроза вроде должна пройти мимо Лондона. Она подумала, что может радоваться хоть этому.
– Мы все уделяем тебе больше времени потому, - в конце сказала Кэйт, - Что ты быстрей получишь предложение выйти замуж, чем я, а потом можно будет задуматься о моих перспективах.
Эдвина молча пожала плечами. Кэйт поняла, что сестра не согласна с ней.
– Ладно, - сказала Кэйт, поднимаясь на ноги. - Отдыхай. Уверена, тебе необходимо отдохнуть.
Эдвина только кашлянула в ответ.
– И не забудь пить то лекарственную микстуру, - со смехом сказала Кэйт, направляясь к двери.
Поскольку она не успела закрыть дверь, она услышала бормотание Эдвины:
– Лучше умереть.
***Четырьмя днями позже Эдвина покорно пила микстуру, хотя беспрестанно ворча и жалуясь.
Её здоровье улучшилось, но она еще продолжала, время от времени, кашлять и чихать и потому её удерживали в постели.
Мэри объявила, что она не сможет никого посещать, по меньшей мере, до четверга. Кэйт же приняла во внимание, что они хотя бы до четверга получили отсрочку (какой смысл было посещать балы без Эдвины?), но после того, как Кэйт провела пятницу, субботу и воскресенье ничего не делая, а, только читая и выгуливая Ньютона, Мэри внезапно заявила, что, по крайней мере, две из них пойдут на музыкальный вечер у леди Бриджертон вечером в понедельник (в этот момент Кэйт пыталась протестовать, но это было бесполезно).
Кэйт сдалась довольно быстро. Тем более после заявления Мэри развернулась на пятке и быстро вышла из комнаты. И хотя у Кэйт были некоторые возражения, трудно что-то доказывать двери.
Таким образом, в понедельник вечером, одетая в яркий голубой шелк и с веером в руке, Кэйт и Мэри катились по улицам Лондона в своем недорогом экипаже к дому Бриджертонов на Гросвенорской площади.
– Все удивятся, увидев нас без Эдвины, - сказала Кэйт, левой рукой играя с краем своего черного плаща.
– Ты тоже ищешь мужа, - ответила Мэри.
Кэйт замолчала. Она не могла спорить с этим утверждением, тем более предполагалось, что она действительно ищет мужа.
– И перестань мять свой плащ, - добавила Мэри, - Не то он будет весь мятый.
Рука Кэйт замерла. Она стала ритмично постукивать ногой, до тех пор, пока Мэри не взорвалась:
– Господи, ты можешь сидеть, не дергаясь?
– Ты же знаешь, что не могу, - с улыбкой ответила Кэйт.
Мэри только тяжело вздохнула.
После долгой паузы, прерывающей постукиванием её ноги. Кэйт добавила:
– Эдвине будет одиноко без нас.
Мэри даже не потрудилась повернуться к ней, а только ответила:
– У Эдвины есть самый новый роман, написанный той женщиной Остин. Она, небось, даже не заметила, что мы ушли.
Это могло быть правдой. Эдвина могла бы, не заметить горит ли её постель, пока она читает книгу.
Поэтому Кэйт только сказала: - Музыка наверно будет ужасной. После того вечера Смитти-Смит…
– На тех вечерах, играют дочери Смитти-Смит, - ответила Мэри, и её голос задрожал от нетерпения.
– Леди Бриджертон пригласила оперного певца из Италии. И мы должны радоваться оказанной чести.
Кэйт не сомневалась, что приглашение предназначалось Эдвине. Остальных пригласили просто из вежливости. Но Мэри уже начала сжимать зубы и Кэйт пришлось молчать оставшуюся часть поездки.
Который был не такой уж долгий: они сворачивали как раз перед домом леди Бриджертон.
Кэйт от изумления открыла рот.
– Какой огромный, - проговорила она глухо.
– Разве? - сказала Мэри, собирая вещи. - Я так понимаю, лорд Бриджертон здесь не живет. Даже притом, что дом принадлежит ему, он продолжает жить в своем холостяцком гнездышке, оставляя этот дом матери, братьям и сестрам. Это разве не показывает его с хорошей стороны?
Хороший и лорд Бриджертон противоположные понятия, подумала Кэйт, но не стала высказывать свои мысли вслух. Она была несколько испуганна размерами и изяществом этого дома, чтобы придумать какой-нибудь остроумный ответ.
Экипаж остановился и им помог спуститься лакей Бриджертонов, открывший дверцу. Дворецкий взял их приглашение, и пропуская их внутрь дома. Он повел их по длинному коридору к музыкальном залу, находящемуся в его конце. Кэйт была внутри многих богатых Лондонских домов, но она все же была поражена богатством и красотой обстановки. Даже потолки были произведением искусства, выполненные в голубом цвете
Музыкальный зал выглядел тоже прелестно, стены были покрашены в приятный лимонный цвет.
Ряды стульев стояли для посетителей, и Кэйт сразу повела мачеху к задним рядам. Не было причины, по которой они могли бы сесть в более значимое место. Лорд Бриджертон, безусловно, уверен, что всех его гостей обслужат подобающим образом - если конечно его слова о доме и семье правдивы.
И если Кэйт немного повезет, возможно, он даже её не заметит.
***К несчастью для Кэйт, Энтони точно знал, когда приехала Кэйт Шеффилд и зашла в его дом. Он сидел у себя в кабинете, потягивая спиртной напиток перед началом ежегодного музыкального вечера его матери. Для секретности он не жил здесь, но все же свой кабинет размещал в этом доме.
Его положение, как главы семейства Бриджертонов подразумевало серьезные обязанности. Энтони находил эти обязанности легкими, тем более они позволяли ему часто проводить время с его семьей.
Окна его кабинета выглядывали на Гросвенорскую площадь, и он забавлялся, наблюдая за прибытием Кэйт и остальных гостей. Когда Кэйт Шеффилд вышла из экипажа, и посмотрела на фасад Бриджертон-хаус, её лицо озарилось, тем внутренним светом, которые осветил её тогда, в парке, когда она наслаждалась теплыми лучами весеннего солнца.
Свет с подсвечников, стоящих по обе стороны от передней двери падал на её кожу и придавал её какое-то волшебное мерцание. Энтони внезапно перестал дышать. Его стакан приземлился на подоконник с громким стуком. Это становилось уже смешно. Он почувствовал, как в нем нарастает желание. Ад и пламя. Она же ему даже не нравилась. Она была слишком властной, слишком самоуверенной, слишком быстро приходит к неправильному заключению. Она не была достаточно красива, по крайней мере, её нельзя сравнить с несколькими леди, блиставшими в свете, в том числе её сестрой, прекрасной Эдвиной. Лицо её было слишком продолговатым, ей подбородок был слишком острым и решительным, глаза её были слишком темные. Все в ней было слишком. Даже её рот, который непрестанно раздражал его нескончаемым потоком оскорблений, был слишком полный.
