Джуд Деверо - Укрощение
На какой-то момент она растерялась, не зная, что делать. Взгляды собравшихся были устремлены на нее. Видимо, настало время установить свою власть хозяйки замка. Но этого не произойдет, пока все не поймут, что она может рассчитывать на поддержку мужа.
Роган стоял у дальней стены двора, наблюдая за разгрузкой фургона, в котором лежали доспехи — часть приданого Лайаны. Она направилась туда, обойдя дерущихся собак и переступив через гору гниющих овечьих внутренностей.
Лайана знала, что собирается сказать и чего потребовать, но когда Роган раздраженно обернулся к ней, уверенность куда-то подевалась. Она так хотела угодить ему, хотела, чтобы его взгляд менялся при виде жены. А он, похоже, пытался припомнить, кто перед ним.
— Служанки мне не повинуются, — тихо сказала она.
Он досадливо поморщился, словно не желал ничего слышать о ее проблемах.
— Я хочу, чтобы служанки начали уборку, но они не слушаются, — пояснила она.
Он, кажется, начал что-то понимать и, отмахнувшись, повернулся к фургонам.
— Они делают все необходимое. Я думал, ты привезла с собой служанок.
Но Лайана смело встала между ним и фургоном.
— Три мои служанки — леди, а остальные… для них там слишком много работы.
— Сделай только вмятину в этом панцире, и я пробью тебе голову! — заорал Роган на крестьянина, разгружавшего фургон, и нехотя глянул на Лайану. — У меня нет времени на служанок. Здесь достаточно чисто. А теперь уходи. И дай мне докончить разгрузку.
Он старался отделаться от нее, и Лайане оставалось стоять, глядя ему в спину, и ощущать взгляды мужчин и, хуже всего, этих девиц. Так вот о чем предостерегала ее Хелен! Вот что такое брак! Мужчина ухаживает за тобой, пока не заполучит… а потом… потом ты значишь для него меньше куска стали. Правда, Роган даже не потрудился ухаживать за ней.
Но она прекрасно сознавала, что должна любой ценой сохранить достоинство. Не глядя по сторонам, она зашагала прямо к каменным ступенькам и вошла в замок. Позади шум возобновился с утроенной силой, и она услышала пронзительный женский хохот.
Сердце Лайаны колотилось от пережитого унижения. Хелен сказала, что она избалована властью в поместьях Невиллов, но Лайана не совсем понимала, что она имеет в виду. Она ожидала, что супружеская жизнь будет иной, но это ощущение бессилия, незаслуженного позора больно ранило.
Так вот что испытывала сама Хелен, когда слуги мужа не желали повиноваться ей и постоянно бегали за приказами к Лайане.
— Она чувствовала то же самое и все же была добра ко мне, — прошептала Лайана.
— Миледи, — тихо позвала Джойс.
Лайана вскинула глаза и увидела страх в глазах женщины. Лайана и сама не была уверена в себе так, как до свадьбы. Сейчас она слишком устала, чтобы решать, что делать в будущем. Ей хотелось только есть и спать.
— Пошли Бесс на кухню. Пусть принесет ужин. Я сегодня хочу поесть одна. А потом пришли в солар перину и белье.
Джойс хотела что-то сказать, но Лайана повелительно подняла руку.
— Я не знаю, что делать. У меня нет власти в доме мужа.
Она очень боялась расплакаться, но слезы все же потекли по щекам.
— И найдите лопаты. Сегодня мы выгребем столько грязи, сколько сможем, чтобы освободить место для ночлега. Завтра же…
Она замолчала, потому что о завтрашнем дне думать не хотелось. Если у нее нет власти даже над горничными, она окажется заключенной в собственном доме!
— Узнай, что можно, об этом месте, — решила она наконец. — Где лорд Северн? Может, он сумеет… помочь нам…
Она говорила так тихо, что Джойс едва расслышала госпожу.
— Да, миледи, — кивнула она и вышла из комнаты.
Лайана медленно поднялась по винтовой лестнице в солар. При звуке ее шагов птицы зашевелились, но тут же успокоились. Если бы весь замок не был завален мусором и костями, она посчитала бы это место заброшенным. Как оно отличалось от отцовского дома, где люди смеялись, шутили и перебегали из комнаты в комнату. Здесь были только мужчины с жесткими неулыбающимися лицами, с телами, покрытыми шрамами, и оружием в руках. Здесь не было ни детей, ни женщин, если не считать сучонок, которые отказывались ей повиноваться.
Она глянула вниз, на ров и в угасающем свете солнца увидела болтавшуюся в густой черной слизи коровью голову. И это место теперь ее дом! Здесь она должна вынашивать и растить детей. И жить с мужем, который при каждой встрече даже не узнает ее!
Как заставить его полюбить ее? Может, если вычистить дом, сделать замок пригодным для жилья, он будет рад, что женился на ней? И подумает о ней как о личности, а не как о приложении к приданому!
И еда! Что, если нанять хороших поваров и поставить на стол вкусную сытную еду? Человек, который хорошо ест, спит на чистых простынях, носит чистую одежду, наверняка будет доволен женщиной, которая сделала все это возможным.
Да, еще и постель… Служанки говорили, что женщина, ублажающая мужа в постели, может взять над ним власть. Сегодня она очистит одну спальню, и он придет к ней, потому что теперь они смогут остаться наедине.
Она улыбнулась впервые с того момента, как увидела замок Морей. Нужно только быть терпеливой, и она получит все, что хочет.
Через несколько минут все семь служанок, треща наперебой, появились в соларе, нагруженные едой, подушками и одеялами.
Лайана не сразу поняла, о чем они толкуют. Лорд Северн и еще кто-то, кого они называли леди Иоланта, уединились. И теперь их не увидят следующие три или четыре дня. Кроме леди Иоланты и служанок Лайаны, во всем замке было только восемь женщин.
— Они не работают, — завила Бесс, — и никому не известно, что они вообще делают в замке.
— А еще они именуются по дням недели: Манди, Тьюзди, Уэнзди и так далее. Если не считать одной, которая зовется Уэйтинг — Ожидание. Других имен у них, похоже, нет, — добавила Элис.
— Еда здесь кошмарная. В муке полно жучков и песка. Пекарь даже не просеивает ее, перед тем как замешивать хлеб. — Бесс подалась вперед. — Раньше они покупали хлеб у городского пекаря, но тот лишил их кредита за неуплату, и… и…
— И что? — вскинулась Лайана, пытаясь прожевать кусок мяса, жесткий, как седельная кожа.
— Перегрины сломали дверь дома пекаря и… и использовали его лари с мукой вместо туалета.
Лайана отложила несъедобное мясо. Женщины очистили одно сиденье-подоконник, на котором умостились вместе. Снизу доносились звон стали, вопли мужчин, ругательства, громкое чавканье. Похоже, муж и его люди ужинали на первом этаже, но никому не пришло в голову попросить жену господина спуститься к ним.
— Может, вы знаете, которая из спален принадлежит лорду Рогану? — спросила она, стараясь сохранить достоинство.
